Чтение 24–й страницы книги ~Испытай себя~

спросил я.

-- Ни в коем случае. Проницательность и интуиция взрастают на
каменистой почве. До тех пор, пока вы не испытаете страданий, или не
поживете в бедности, или не познаете ужаса меланхолии, у вас будет порочное
восприятие.

Пришлось проглотить эту отповедь. Но чем же ответить?

-- Я беден. Говорю вполне искренне. Беден настолько, что хорошо
осознал простую истину: нищета убивает моральные силы.

Она смотрела на меня, как хищник на добычу, примериваясь, куда бы
воцзить когти.

-- Вы легковесная личность, -- заключила она, -- если не можете
прочувствовать моральной силы искупления и примирения в нужде и бедствиях.

Пришлось проглотить и это.

-- Я не ищу святости. Я ищу проницательности через сочетание
воображения и здравого смысла.

-- Вы несерьезный писатель.

Ужасное обвинение. Самое худшее в ее устах.

-- Я пишу, чтобы содержать себя.

-- А я пишу, -- просто ответила она, -- чтобы просвещать народ.

Достойного ответа я найти не смог. Криво улыбнувшись, я с поклоном
признал:

-- Сдаюсь, побежден.

Она радостно рассмеялась, ее мускулы расслабились. Львица расправилась
со своей жертвой. Все встало на свои места. Она повернулась к Фионе и о
чем-то с ней заговорила. Я залпом осушил свой бокал шампанского, и в этот
момент рядом со мной очутился Гарри.

-- А вы держались очень неплохо, -- сказал он. -- Прекрасная блицдуэль.

-- Она растоптала меня.

-- Не обращайте внимания. Просто хорошая разминка.

-- Это вы все подстроили. Гарри усмехнулся:

-- Она позвонила сегодня утром. Ну я и пригласил ее. Не смог
удержаться.

-- Приятель, называется.

-- Но ведь признайтесь откровенно. Вам же понравилось.

-- Куда мне до нее, -- вздохнул я.

-- Она более чем в два раза старше вас.

-- Поэтому вдвойне и обидно.

-- Серьезно, -- сказал он, видимо, думая, что мое "я" нуждается в
заплатке, -- эти путеводители просто великолепны. Вы не будете возражать,
если мы захватим несколько экземпляров домой?

-- Но они принадлежат Тремьену и Гарету.

-- Тогда я спрошу у них. -- Он проницательно взглянул на меня. -- Ваше
мужество не пострадало?

-- Что вы имеете в виду?

-- Вас задел этот спор. Не надо быть таким Щепетильным.

-- Мой редактор называет это импульсивным поведением, -- усмехнулся я.
-- Он говорит, что в один прекрасный день я стану его жертвой.

-- Вы выглядите моложе своих лет, -- загадочно произнес Гарри и,
повернувшись, направился в сторону Тремьена.

На месте Гарри с бокалом шампанского, к которому она так и не
притронулась, возникла Мэкки и без промедления начала лечить мои
расстроенные чувства.

-- С ее стороны было несправедливо называть вас легковесным, -- заявила
она. -- Гарри не следовало ее приводить. Я знаю, ее очень почитают, но она
может довести до истерики. Я сама видела.

-- Мои глаза сухи, -- ответил я. -- Вы пьете свое

шампанское?

-- Лучше не пить, мне кажется.

-- Тогда, может быть, уступите его ходячему раненому?

Она улыбнулась своей очаровательной улыбкой, и мы

поменялись бокалами.

-- На самом же деле я не поняла многое из того, что

говорила Эрика.

-- Она говорила о том, что умнее меня.

-- Готова спорить, что падающих с коня в обморок она не сумеет
поддержать.

Как сказал Тремьен, Мэкки была "милой молодой женщиной".

Останки Анжелы Брикел были найдены в Квиллер-сэджских угодьях на
западной окраине Чилтернса.

Лесник Квиллерсэджа договорился по телефону с местной полицией о том,
что полицейская машина заедет за ним домой и он покажет, по каким частным
дорогам угодий можно ближе всего подъехать к останкам. Затем проводит через
лес пешком.

В тот воскресный полдень несколько дежурных полицейских с содроганием
подумали о мокром холодном лесе.

В доме Тремьена неофициальная вечеринка благополучно продолжалась.
Фиона и Мэкки уселись на софу и, склонив друг к дружке серебро и золото
своих волос, что-то щебетали о будущем ребенке. Нолан обсуждал с Тре-мьеном
лошадей, на которых, как он надеялся, ему придется соревноваться после
возобновления сезона скачек. Гарет разносил хрустящий картофель и не
переставая ел его сам, а Перкин зачитывал вслух мои рекомендации
относительно того, как, заблудившись, найти дорогу и выйти к людям.

-- "На пересеченной местности спускайтесь с возвышенностей вниз, не
идите вверх, -- читал он. -- Люди живут в долинах. Двигайтесь вниз по
течению рек. Люди селятся рядом с водой". Не могу представить, что мне
когда-нибудь понадобятся эти советы. Я постараюсь не очутиться в джунглях.

-- Этими советами можно воспользоваться и в Озерном крае*, -- сухо
заметил я.

-- Не люблю ходить пешком. Нудно.

-- Джон, -- обратился ко мне Гарри, -- Эрика хочет знать, почему вы
ничего не говорите в своих путеводителях о восхождении на горы?

-- Никогда и близко к ним не подходил, -- ответил я. -- Кроме того, по
вопросам альпинизма написаны десятки книг.

Эрика, в глазах которой все еще горел огонь победы, поинтересовалась,
где издавались мои книги. Когда я назвал издательство, ее брови в
задумчивости поползли вверх и ей, видимо, пришлось отказаться от
пренебрежительного замечания.

-- Хорошее издательство, не так ли? -- спросил Гарри, скривив губы в
улыбке.

-- Достойное, -- согласилась она.

Фиона, поднявшись с софы, начала прощаться, в основном с помощью
поцелуев. Гарет было сунулся к ней, но она остановилась рядом со мной и
приложилась ко мне

щечкой.

-- Как долго вы здесь пробудете? -- спросила она.

-- Еще три недели, -- ответил за меня, не задумавшись, Тремьен. -- А
там посмотрим.

-- Мы пригласим вас на ужин, -- пообещала Фиона. -- Пойдем, Нолан.
Готова, Эрика? Целую тебя, Мэкки. Береги себя.

Вслед за ними, на седьмом небе от счастья, уплыли Мэкки и Перкин. Мы же
с Тремьеном принялись собирать бокалы и складывать их в моечную машину.

-- Если никто не возражает против пирога из бутербродов с мясом, то я
могу приготовить, -- предложил Гарет.

Примерно к тому времени, когда мы заканчивали пирог, два полицейских,
сопровождающих лесника, наконец добрались до жалкой кучки костей -- Немезида
начала свой отсчет. Привяйав веревку к деревьям, они оградили это место и
связались по радио с участком для получения дальнейших инструкций.
Информация медленно поползла наверх, пока наконец не достигла старшего
инспектора Дуна из полицейского участка долины Темзы, который к моменту ее
получения мирно похрапывал после любимого йоркширского пудинга.

Поскольку через час должно было стемнеть, он решил заняться этим делом
с утра. Он также решил взять с собой патологоанатома и фотографа. Он был
уверен, что эти кости наверняка окажутся останками одного или одной из сотен
подростков, которыми в прошлом году летом кишела территория его участка, и
не было спасения от их ночных гулянок. На нем уже висело три дела о
смертельных отравлениях наркотиками.

В доме Тремьена мы с Гаретом поднялись в мою ком-• нату. Ему не
терпелось посмотреть мой спасательный набор, который, как он знал, я
захватил с собой.

-- Это такой же набор, как и в вашей книге? -- спросил он, после того
как я достал черный водонепроницаемый подсумок, который можно было носить на
поясе.

-- Нет, обычных птиц?

-- Голубей? Черных дроздов? Человек съест все, что угодно, если будет
достаточно голоден. Наши далекие предки питались всем, что только могли
достать. Это считалось нормой.

Для него нормой был холодильник, набитый пиццей. Он не имел ни
малейшего представления, что значит быть один на один с природой, и,
несмотря на весь его нынешний интерес, мне показалось, что вряд ли он
когда-либо испытает и поймет это.

Однажды я провел целый месяц на острове без каких-либо спасательных
наборов, зная лишь то, что у меня есть запас воды и в конечном счете меня
заберут, но даже при наличии этих знаний и моем немалом опыте мне пришлось
очень туго, и именно тогда я открыл для себя истину: выживание -- это больше
психологический настрой, чем физическое состояние.

Туристическое агентство вняло моим настоятельным советам и прекратило
выдавать путевки на подобного рода "экскурсии".

-- А что, если посылать группами? -- спросили меня тогда в агентстве.
-- Не в одиночку?

-- Группе потребуется больше еды, -- отметил я. -- Будет жуткая