Разница была, поскольку клиент попался не просто начинающий, а явный дилетант. К тому же, объявился не вполне обычным образом. И слишком уж настойчив. Однако, судя по всему, объяснение его показалось убедительным, поведение – искренним, да и рекомендовали молодого человека известные, уважаемые люди. Вдобавок, глаза его имели специфическое выражение, известное врачам-наркологам…
Молодой человек что-то уже попробовал?
Да, но рассказывать об этом не хочется.
Понимаем, тогда следующий вопрос: его интересуют только морфиноподобные лекарства?
Пока да, а дальше видно будет – возможно, придется перейти на галлюциногены. Во всяком случае, стимуляторы типа эфедрона или амфетаминов вряд ли подойдут.
Понимаем, но просто интересно – откуда у молодого человека такая осведомленность, что подойдет, а что не подойдет?
– Из энциклопедии, – сказал Андрей. – Там что хочешь можно найти. Правда, кроме главного.
Прекрасно, теперь последний вопрос, касающийся оплаты…
Услуги нового знакомого стоили немало. Однако Андрей вышел из положения: украл деньги у Зои, приплюсовал к ним свою зарплату, продал семейный телевизор, видик, игровую приставку – и понеслось.
7. РЕЗУЛЬТАТ
Спасение близилось.
Хотя, увы, таблетки также не вернули ни капли ТЕХ ОЩУЩЕНИЙ. Была великая радость, великое спокойствие, сменявшееся приливом сил и обостренной жаждой жизни.
Затем настала очередь «стекла», то бишь ампул. Андрей вмазал по венам, сначала под руководством инструктора, потом сам, решительно покинув этот мир. Препарат за препаратом, укол за уколом. Он целенаправленно и бесстрашно увеличивал дозу. Он исступленно искал ТОТ ДЕНЬ, но тщетно: получал лишь эйфорию, отличный сон, работоспособность, иначе говоря, все то, что ему было не очень-то и нужно. Он перепробовал многие лекарства, как естественного, так и синтетического происхождения (опиаты и опиоиды – по меткому выражению знакомого эндокринолога), однако существенных различий не почувствовал. Было просто хорошо, ничего больше.
Тогда Андрей поставил себе галлюциноген. Банальный «диэтиламид лизергиновой кислоты», в просторечии называемый ЛСД. Не медицинского, разумеется, происхождения. Голландский, если не наврали. И были райские сны, в которые врывалась тяжелая сказка, и очнувшись, было ясно, что опять – не то, не то…
НЕ ТО.
Наркотики не давали главного, что давал страх – балансировки между реальным и ирреальным, оглушающего чувства зыбкости мира. Наркотический Космос оказался ненастоящим. Впрочем, Андрей уже не расстраивался этому обстоятельству и очень быстро перестал что-либо искать, довольствуясь тем, что есть. Он выздоравливал. Недели через три он сделался законченным наркоманом, а к весне, когда его уволили из Университета, приказал себе – пора!
Пришло время плюнуть им в микроскопы. Снизу-вверх – пусть отмывают свои стеклышки.
Дальнейшее запомнилось не вполне отчетливо. Жеваные куски кинопленки, вырванные из бесконечного черно-белого сериала. Сгустки концентрированного ужаса, фрагменты бреда, наслоившиеся один на другой. Однако абстинентный синдром с ласковым названием «ломка» – это не поход в кинозал. Это медленная смерть, растянувшаяся на век. Андрей знал, что век продлится не более пятнадцати-двадцати дней, потому и решился на такое.
Он не оставил себе выбора, растратив все дозы и не подкупив новых. Он заперся в квартире и лег на диван в большой комнате, заставив мать и жену быть сиделками, поочередно сменяющими друг друга. Почему, кстати, Зоя не бросила мужа? Еще месяц назад, когда он из больного бронхитом превратился в душевнобольного? Чудо. Судьба хранила этого человека. Рассказ о том, что Зоя вытерпела, и что передумала мать, мог бы составить второй том романа, если бы нашелся желающий это прочитать. Итак, выбора не было: ненависть и любовь насквозь пропитали Андрея мечтой о свободе.
«Эксперимент над экспериментаторами».
Что было самым трудным? Ожидание кошмара, скрашенное все возраставшей дрожью рук, или сам кошмар? Или невероятной силы насморк, обрушившийся одновременно с лихорадкой, или боли в мышцах, начавшиеся почему-то со скул? Упомянутые симптомы были последними, которые Андрей успел осознать. Следующие беды грянули все разом. Хватило нескольких часов, чтобы потерять не только счет времени, но и знание того, как вообще может чувствовать себя нормальный человек. Липкий пот, пахнущий непонятно чем, изнуряющее сердцебиение, вспыхивающие и гаснущие приступы дрожи – казалось, это было всегда. Над диваном специально висел отрывной календарь, чтобы женщины-сиделки отсчитывали листочки-дни, однако такое средство моральной поддержки не пригодилось. Страдающий раб ничего вокруг не видел.
На второй день скакнула температура, к болям в мышцах и суставах добавились колики в кишечнике, съеденная за неделю еда выходила в виде поноса, мутило, регулярно подкатывала рвота – слишком много всего и слишком сразу, чтобы заметить и приплюсовать. Андрей ничего не ел. Также не спал, по крайней мере, ночью. Только днем забывался, ненадолго и урывками. «Инъекция… – трясся он, – не нужен мне ваш страх… дайте шприц…» Он трясся и ждал: единственное, что он понимал и помнил, было слово «ждать». Умирал и воскресал, вновь умирал и вновь воскресал…
Как Андрей сумел выдержать? Да очень просто: у него не было возможности позвать спасителя- бородача, не было сил самостоятельно добраться до выхода из квартиры. Как он додумался до такого жуткого плана освобождения? А никак – по-другому попросту и быть не могло. Когда главным врагом человека становится его собственный мозг, нет ничего естественнее взять в союзники все остальные системы организма.
Через две недели Андрей почувствовал облегчение. Еще через две недели – полностью встал на ноги. Только сон долго не удавалось наладить. Мелочи! И невроз подружился с ним на всю оставшуюся жизнь. Обычные потери наступательного боя.
Он победил.
Звонить по какому-то там секретному телефону было в высшей степени нелепым, поэтому первое, что Андрей сделал, обретя долгожданную свободу – вытащил проклятую бумажку из секретера и разорвал в клочки. Воспоминания о ТОМ ДНЕ – нет, просто о том дне! – не вызывали теперь в душе никакого отклика, кроме стыда и удивления. Страх, правда, сохранился, ведь невроз и страх – это почти одно и то же. Но картины пережитого потеряли былую яркость, полностью лишились колдовской мощи.
Он похудел на десять с лишним килограмм.
Клин выбивают клином – универсальное правило. Не получается «переломаться» от одного наркотика, «переломайся» от другого – что Андрей и сделал. Вместо страха – морфин, вместо пистолета – шприц. Смени наркотик, и продолжай борьбу… Он победил!
Эксперимент, очевидно, провалился.
Или наоборот, закончился успехом?
Результат – он ведь при любом раскладе результат.
Андрею было плевать, честное слово. Эксперимент закончился, а жизнь продолжалась. И на возможность нового появления в этой реальной жизни полуреального Саши – тоже было плевать. Кто Саша такой? Какими мотивами руководствовался? Испытывал ли чувство вины? Друг детства, если начинать припоминать, сильно изменился после командировки в Киев. И повысили его до звания «майора» именно в Киеве. И злосчастную плаценту вшивает филиал именно Киевского института. Имеет ли все это хоть какую- то связь, случайности это или очередной клубок закономерностей? Украинская разведка против российской контрразведки, вербовка, «неприятности», двойной агент, участие в программе испытаний психотронного оружия – отличный сюжет, как раз для нового фильма! Можно, однако, и по-другому – российская разведка против украинской контрразведки… Кино для слабоумных. Ничуть не более умное, чем преступный эксперимент над ничего не подозревающим преподавателем Технического университета. Кто снимет вторую серию?
«Надо бы Зойке рассказать, – подумал Андрей. – Вместе посмеемся…»
Жизнь продолжалась.
Он крайне редко вспоминал об этих трех месяцах, потому что тогда пришлось бы вспоминать и о том горе, которое он принес своей семье. Было нестерпимо стыдно. Зоя и мама – святые женщины. Какое счастье, что они прекратили идиотскую вражду, дежуря возле ломающегося наркомана!
Со здоровьем, как ни странно, действительно стало лучше. Бронхит куда-то подевался, и простужался Андрей теперь значительно реже. Старательно сберегал в себе энергию Ян, поддерживая равновесие космических сил.
Поскольку с работы его уволили, он перешел на новое место – к собственной жене, продавцом. Освоившись, занял должность бухгалтера – все-таки математик по образованию, хорошая школа. Зоя была безгранично рада, ведь найти бухгалтера, которому абсолютно доверяешь – мечта любого бизнесмена. Дела у семейной фирмы шли по-разному, но пусть эта тема также останется для следующих томов многосерийной эпопеи.
Андрей так и не позвонил Сашиной возлюбленной. Не позвонил и его родителям, чтобы выполнить просьбу этого пьяного параноика, узнать, жив он или – ха-ха! – убит. Саша, в свою очередь, тоже никак не проявился – звонком по телефону или в дверь. А на улицах своего родного района бывшие друзья больше не встретились – ни разу.
Наконец, последнее.
Мать и сын не возобновляли тот ночной разговор трехмесячной давности – про рецепт, про бабулин диабет, про участковую врачиху. И сам рецепт Андрей с тех пор не видел. Лишь позже, гораздо позже…
Гораздо позже, незадолго до смерти, мама призналась сыну, что все понимала, когда несла бабе Уле лекарство. В аптеке «манинила-1» не было, только «манинил-5», поэтому продавец обратил особое внимание покупательницы на необходимость правильной дозировки. Итак, она все понимала, но бабу Улю не предупредила. Причем, инструкцию из коробочки не вынимала – нет, нет и нет! – так что больная сама виновата. «Как видно, Бог нам всем помог», – сказала мать, подытоживая свое признание. Хотя в Бога она никогда толком и не верила. Зато, если речь заходила о бабе Уле, неизменно говорила: «Черт бы забрал эту ведьму». Кто же на самом деле помог матери Андрея и ее семье? Нет ответа.
Каждый выбирает себе помощника сам, когда приходит время выбирать.
8. ТЫ И Я
Мы с тобой незнакомы – это обстоятельство позволило мне быть абсолютно, беспощадно откровенным. Мою откровенность не смогли остановить ни твоя ненависть, ни твоя любовь, ни всеобщее равнодушие.
Впрочем, многого ты так и не услышал. Не нашлось никого, кто объяснил бы тебе истинное значение мелочей – вроде просьбы смыть с бутылки этикетку или выключить из розетки телефон. Тайные знания целиком основаны на владении той страшной силой, что заключена в простых привычных действиях. Из мелочей складывается мир, как реальный, так и несуществующий.
Есть эксперименты, чистота которых заключена в естественности условий. Бесконечное нарастание угрозы, наслаиваясь на полную необъяснимость происходящего, переводит разум в иррациональное состояние. Непреодолимое падение в глубины собственного страха неизбежно приводит на дно – ко взрыву ослепительного счастья. Есть эксперименты, которые делают подопытных мышек счастливыми.
Теперь ты понял?
Тебя грызет вопрос: почему был выбран именно ты?
Вопрос столь же нелеп, как, скажем: «Почему именно я?» Из списка сотрудников, обеспечивающих и прикрывающих программу исследований, выдернули одного, имеющего, кроме оперативной подготовки, еще и высшее медицинское образование. Затем проанализировали круг друзей этого сотрудника и нашли тебя – как самый подходящий экземпляр. В результате получилась идеальная пара.
Ты и я.
Меня зовут, к примеру, «Саша». Половина самцов в наших джунглях носит это удобное имя – та половина, что противостоит «Андреям». На самом деле, мы с тобой не знакомы, поскольку тот Саша, которого ты когда-то знал, погиб еще в школе. Негодяев, причастных к его смерти, множество, но ты – в первых рядах.
Кто попал тому Саше рисовой крупинкой в глаз, после чего «успокоил» – мол, это не смертельно, ослепнешь, только и всего? Человек несколько дней ждал слепоты, страдая втайне от всех. Кто рассказал доверчивому дурачку, что синяк, который тот посадил на ногу, может расползтись по всему телу, приводя к страшной смерти? Целую неделю маленький Саша сходил с ума, ибо синяк действительно расползался, потом не выдержал и спросил у учительницы. Старая курица, гордящаяся своим многолетним педагогическим стажем, поставила его перед классом и заставила задрать штанину: вот вам, дети, наглядный урок трусости. Наконец, кто обронил, что случайно проглоченный вместе с яблоком червяк, попав в желудок, постепенно вырастает в огромного гада, который выедает все внутренности человека?.. Таких историй – столько же, сколько дней в десяти страшных годах. Ты – и такие, как ты, – раз за разом заставляли своего ровесника умирать, пока не добились цели.
Красивая метафора, правда?
9. Я
Я живу один в палате, предназначенной для двоих. Второе место готовилось для тебя, но оно пустует. Вне этих стен – то ли санаторий, то ли клиника, то ли воинская часть. Разумеется, в пригородной зоне, подальше от глаз. Я имею право гулять по территории, когда захочу, но только под наблюдением прапорщика. Тот же прапорщик каждый вечер приводит мне женщин. В качестве обслуживающего персонала – медсестра по имени Марина, которая меня кормит, поит, убирает помещение и выполняет любую другую черную работу. Она же приносит водку, поэтому желаннее этой женщины нет никого на свете.
Продолжается ли эксперимент? Закончился ли?
Никакой разницы.
В водку мне регулярно подмешивают Что-то. Не говорят, что. Но, конечно, я и сам знаю ответ, образование позволяет. В лампу дневного света, спрятанную под стеклом в потолке, встроен излучатель, который работает по неизвестному мне графику. Браслет на руке и вставные зубы во рту не понадобились – вот он я, под колпаком. Характер излучения я также в общих чертах представляю, но о таких вещах не то что говорить – думать опасно. «Уволить» могут в любой момент; осознавать это, представлять это – главное счастье моего нынешнего положения.
Жаль, что ты не знаешь, как здесь «увольняют».
Вероятно, эксперимент все-таки продолжается. Без твоего участия. Второе место в палате оставлено для тебя, а ты не позвонил и не пришел, чтобы стать моей тенью. Дурак! Когда тебе становилось бы особенно плохо, я привязывал бы тебя к стулу, доставал пистолет, и ты, сладостно содрогаясь, шаг за шагом познавал бы Новую Реальность. Возможно, я примериваю к тебе то, что, на самом деле, происходит со мной. Но, клянусь, мы оба были бы счастливы!
Ты «переломался», дурак. Хотя трудно найти что-нибудь более безопасное, чем страх. Единственный вид наркотической зависимости, не приносящий вреда и, мало того, жизненно необходимый каждому из рабов нашего общего господина. Твой страх – привычное, родное, самое близкое тебе существо, которое никогда не предаст и не бросит. Почему ты не захотел сделать ему приятное?
Анализ ситуации дал ответ – почему. Они перестарались с впечатлениями. Они – это группа прикрытия, из которой меня в один момент вычеркнули. Открывшиеся семейные тайны изменили твой характер в течении всего лишь суток, наполнили квартиру новыми, не учтенными векторами сил. В результате – твоя жажда вновь пережить истинное счастье оказалась слабее жажды выстоять. Ты выстоял. И еще – я ведь их предупреждал! – ты не смог простить, что они видели, как вы с женой любили друг друга. Любовь рождает ненависть, тогда как им нужно было равнодушие.
Виноваты другие, а страдаю я. Как всегда – в школе, в Академии, в Конторе. Теперь меня «уволят». Каждый вечер я жду этого, с наслаждением представляю, как они обставят дело…
Мелодия страха звучит, не прерываясь.
Завораживающая, гипнотическая мелодия. Какой композитор ее сочинил, какой факир исполняет? Кто аранжировал? Вот ты считаешь, что, когда в роли композитора выступает госбезопасность, ничего другого получиться не может. Дескать, вместо нот у нас – люди. И хорошо, если люди остаются живыми – как ты. Психотравма – мелочь, со временем залечится. Тебе просто повезло – ты в этом не сомневаешься. Еще ты думаешь о том, что сотрудник спецслужб не может быть настоящим другом, сколько бы времени не притворялся. Только страх мы дарим людям, только «секретные операции».
Наивная душа!
Ты прав в одном: красивей и изысканней, чем мелодия страха, люди пока ничего не создали.
У меня был свой путь на листы этой партитуры. Страдать от того, что тебя никто не боится, ощущать, что ты вовсе не страшен, а смешон – лишь начало моего пути. Какая же сила свела нас, незнакомых друг с другом людей, вместе?
Ты типичный человек-нолик, живущий неярко и бесцельно. Ценность твоя в другом. Ты – классический, законченный трус. Я – участвую в программе, о которой не имею права даже думать, но главное – я тоже трус. Вот главное! Почему же нас опять разбросало?
Может, ты мне привиделся – благодаря тем ядам, что Марина подмешивает в водку? Может, я тебя выдумал? Никак не могу сосредоточиться и понять. Выдумать историю с такой степенью достоверности и внутренней непротиворечивости очень трудно, нужен большой талант, которого у меня нет. Получается, все это произошло с нами в действительности. С другой стороны, почему моих вопросов, касающихся наших с тобой встреч, никто не замечает? Психиатр, который отвечает за эту двухместную палату, попросту молчит, вообще со мной не разговаривает. Я знаю, что этот человек имеет звание полковника, как бы он ни прятал форму под белым халатом. Очевидно, ждет приказа об уничтожении пациента, и больше его ничего не беспокоит.
Интересно, они сделают это, когда я засну? Или пошло отравят пищу, поданную на завтрак?
Врасплох меня не застать – я не сплю и не ем.
А все-таки жаль, что тебя здесь нет. Скоро инъекция. Принесут бумагу. Я буду описывать все происшедшее, вновь и вновь переживая твое СОСТОЯНИЕ. Потому что рассказывать обычным способом, употребляя местоимение «я» – страшно. Сил нет, как страшно.
Орлов Алекс
Афанасьев Роман
Лукин Евгений
Перумов Ник
Шилова Юлия
Акунин Борис