меры и протянул сигарету. Печенкову очень хотелось курить, но он отрица-
тельно покачал головой и отвернулся.
докажут. Я кошелек сбросил - и все! Терпила ничего не видел. Мало ли что
мусора говорят! Им план нужен, они сами спиздят и честному человеку за-
сунут! Буду буром переть: ничего не брал, в карман не лез... Адвоката
возьму... Выпустят, суки, никуда не денутся!
нервы напряжены и совесть нечиста.
ловник, неторопливо поднявшись и привычно сложив руки за спиной, вышел
из камеры.
бось рэкетировал кого? Или хату бомбанул? Доказы есть? Я тебе одно скажу
- в признанку не иди! У меня дядька десять раз сидел, лет двадцать пять
намотал... Так вот он говорит: я на глазах у всех кошелек вырежу, а ска-
жу, что ничего не делал. Пусть хоть сто свидетелей будет! Так всегда и
шел в отказ!
сказал Печенков. Желание общаться с кем-то было так велико, что он опус-
тился до разговора с презренной "наседкой", за что тут же укорил сам се-
бя.
всю накопившуюся злобу и долго подавляемое бессилие. Тот упал на пол, из
носа брызнула кровь. Сразу же заскрежетала крышка глазка, потом распах-
нулась "кормушка".
заорал Печенков и сразу почувствовал себя прежним крутым "братком".
я тебе жопу порву!
уже другой вертухай скомандовал:
Колеров. Он был в хорошем настроении и добродушно спросил у гордого со-
бой Печенкова:
вертятся...
да что сделал. Вот и дал ему в рог...
не стали из хаты вынать, когда кровянка потекла! И плясать вокруг менты
не стали. А теперь посмотришь, его точно к нам не вернут! Раз раскусили,
делать тут нечего...
жестких нарах рядом с ровно дышащим соседом и не мог заснуть. С формой
он, конечно, дал маху. Но, с другой стороны, в форме его никто не видел,
раньше он ходил "на дело" в гражданке. Так что формой его к делу не
пришьешь. А вот если на автомате остались пальцы... Он лихорадочно вспо-
минал, хорошо ли протер автомат. И вспомнил, что приклад не протирал.
детельствовало о том, что Колеров не собирается продолжать разговор.
рассказал, что дружбаны вовлекли его в "дело", они "опалились", менты
взяли только его и прессуют изо всех сил. Если пальцы на автомате най-
дут, они совсем озвереют. Держаться сил нет и сдавать корешей негоже.
Так что делать?
дутся по твоим связям: с кем пил, с кем гулял, с кем баб драл... И кар-
тина ясная. Дело дней. Им надо из города дергать и на дно ложиться. Да
алиби задним числом заготовить. Когда все поутихнет, станут расспраши-
вать, а они - вот вам отмазка. И все тут.
за ними дел? Мне бы от своих отряхнуться.
чем накануне.
трое суток на исходе, и ни один прокурор санкцию не даст! Значит, сегод-
ня выпустят!
помогают.
залог внести, и на свидетелей наехать, а следака подмазать... Почему я
должен за них отдуваться?
фуфлыжники... Забудут про тебя и будут пить-гулять, как обычно.
тиль. Длинный такой, и голова узкая. Скажи, чтоб Мишку Печенкова отмазы-
вали. Скажи, мол, я молчу, но прессуют сильно, могут расколоть. Пусть
крутятся - это и их касается. Запомнил?
твоего Сережки? Вдруг сбежал, в землю зарылся?
Полный такой, на один бок заваливается, что-то у него с позвоночником.
Он так, сбоку припека, но пусть передаст ребятам...
ближе, чем он предполагал. Они принадлежали к новой формации, а потому
привыкли решать все вопросы радикально, причем так, как никогда не приш-
ло бы в голову традиционным уголовникам. А именно: проложить в камеру
прямую "дорогу" через администрацию изолятора.
ных лет. Дежурства чередовались с отдыхом в соотношении сутки - двое,
таким образом он в общей сложности провел за решетками и массивными зам-
ками ровно шестерик, как муровый уголовник. Должность у него была неве-
ликая - помощник дежурного, и справлял он ее отстранение от сути тех
действий, которые предпринимал. Проводил обыски поступивших и отправляе-
мых на тюрьму, выводил из камер на допросы, санобработку, заполнял жур-
нал наполнения, руководил раздачей пищи. При этом он не вникал, кто и за
что сидит, не интересовался степенью доказанности вины, не возмущался
совершенными преступлениями.
больше интересовался натуральным хозяйством, которое у него было до-
вольно крепким. Тимшин жил в пригороде, где царил сельский уклад, и
сменная работа его вполне устраивала, потому что, приспособившись немно-
го подсыпать в дежурство, он имел двое свободных суток для работы в ого-
роде и ухода за скотиной. Поскольку обитатели ИВС находятся в стрессовом
состоянии и не отличаются аппетитом, он приносил с дежурства ведерко
объедков, которые явно шли на пользу двум лоснящимся кабанчикам.
рах от ИВС его остановили два молодца специфической бандитской внешнос-
ти, он изрядно струхнул. Тимшин не был героем, и внешность у него была
не героическая: мелковатая фигура, морщинистая кожа на рано постаревшем
лице, обращенный в себя взгляд.
с короткой стрижкой и высоко подбритыми висками. - Сейчас я тебе дам сто
баксов и записку. Передашь Мише Печенкову. Потом вынесешь ответ - полу-
чишь еще столько. Обманешь - я тебя застрелю прямо здесь.
записки. Еще хуже, чем носить чай или анашу. Сам он никогда с криминалом
не связывался, потому что у него были другие интересы и другие источники
дохода, к тому же все, кто занимался этим делом, плохо кончали: в лучшем
случае увольнением, в худшем - сроком, а в самом худшем - непонятной