задумчиво перебирать дорогие рубашки, пиджаки, брюки. Выбрал самый любимый
свой костюм, серо-синий, цвета предгрозового неба, к нему идеально подходила
бледно-голубая рубашка и темно-синий галстук со строгим рисунком. Стас
быстро оделся, закрыл шкаф, оглядел себя в огромном зеркале, провел по
волосам ладонью, смоченной легким гелем, и вдруг страшно, хрипло вскрикнул.
застелена, Накрыта белоснежным шелковым покрывалом. Посередине торчала
какая-то кривая палка, и на нее был нанизан прямоугольник из плотной бумаги.
Несколько секунд Стас стоял как вкопанный и не мог повернуться. А телефон
между тем продолжал надрываться.
куском ржавой строительной арматуры. Ее воткнули в матрац, а сверху нанизали
фотографию Стаса. Он заставил себя подойти еще ближе. Фотография была его
любимая, студенческая. Она лежала под пластиком на его письменном столе.
покрывало для кровати, и сейчас нежный шелк был безнадежно испорчен,
надпорот посередине ножом или ножницами.
пластиком и сама выложила под ним композицию из семейных фотографий.
Кинувшись в кабинет, Стас убедился, что все прочие снимки на месте, исчез
только его портрет студенческих времен. Он тут же проверил ящики стола. Там
лежали деньги, пять тысяч долларов сотенными купюрами в плоской коробке
из-под сигар.
покушались.
оставил никаких следов пребывания в квартире, кроме жуткой композиции в
спальне.
стараясь не глядеть на нее, быстро порвал в мелкие клочья и бросил в мешок.
накрепко, прошел сквозь остов кровати и глубоко вонзился в паркетную щель. У
Стаса не хватало сил просто вырвать его. Он дергал и крутил в разные
стороны, почти теряя сознание. Итальянская кровать красного дерева жалобно
скрипела, звенели пружины, в этом скрипе и звоне ему слышался издевательский
тихий смех.
дрожащих руках остался кусок арматуры длиной около метра, кривой и такой
ржавый, что ладони порыжели. Он содрал покрывало, одеяло, простыню, все это,
вместе с куском арматуры, запихал в мешок. Несколько секунд задумчиво глядел
на дыру в матраце, потом, испустив хриплый животный стон, опустился на пол
возле мешка.
покачиваясь, но опять зазвонил телефон. Стас вскочил, бросился мыть руки. От
мыла кожу защипало, он увидел, что ладони у него ободраны до крови, нашел в
шкафчике бутылку перекиси и стал лить на руки, не чувствуя жжения. Затем
вернулся в кабинет, подошел к книжному шкафу. Там внизу была тумба с
дверцами, внутри, среди прочих вещей, стояла большая деревянная шкатулка. Он
быстро нашел то, что искал, - одну из своих старых телефонных книжек.
Трясущимися руками пролистал и остановился на нужной странице.
треньканье, он поднял трубку, тут же опустил ее, опять поднял и набрал
номер, по которому не звонил больше пятнадцати лет, а вернее, вообще никогда
не звонил.
старушечий голосок.
Михеевых?
календаре записан.
тапки. Стас ждал, пытаясь унять сердцебиение. Пульс у него был не меньше ста
ударов в минуту, он стал дышать как можно медленнее и глубже. Наконец
старуха вернулась и с пыхтением спросила:
первых гудков щелкнул сигнал определителя. Этот звук отозвался болезненным
спазмом у Стаса в желудке. Через минуту ему ответил молодой приятный женский
голос.
поговорить с Юрием Павловичем?
международных отношений. Тут возникла идея собраться всем курсом. Во-от...
Ну и я хочу пригласить Юру на встречу.
заполнить ее глупейшим вопросом:
двенадцать. Стало быть, сейчас около двадцати семи, но имя ее совершенно
вылетело из головы.
она.
с Юрой?
весь насквозь больной. Его даже выпустили досрочно, на год раньше, из-за
туберкулеза. Год жил на "химии", в Архангельской области, потом приехал в
Москву. Долго лечился, ему дали инвалидность второй степени. Работы нет,
семьи нет и здоровья тоже нет. Первое время держался, потом запил, очень
сильно запил, опустился совсем. Не знаю, захотите ли вы видеть его на
встрече выпускников. С ним довольно сложно общаться.
выпустили? Почему он там не сдох?"
Михеев умер в тюремной больнице или, на худой конец, все еще сидит, ведь
очень часто добавляют срок за всякие нарушения. Михеев наверняка там нарушал
дисциплину...
фальцет теплыми сочувственными нотами, - я ужасно рад за него.
отчетности, чтобы меньше смертных случаев в зоне, - печально вздохнула
женщина.
для него квартиру однокомнатную в Выхино. Телефона там нет, но адрес могу
дать.
баритоном, но сам не заметил этого. Женщина на другом конце провода тоже
вроде бы не заметила, продиктовала адрес, затем спросила с легким смешком:
фальцет давно забытого толстяка Петьки Мазо и ответил:
смех, почему-то знакомый, и Стаса слегка зазнобило.
смеюсь. - Она помолчала и вдруг заговорила очень быстро и звонко:
и запил. Вы помните, какой он был? Экзамены сдавал на пятерки, на гитаре
играл, пел, всего Высоцкого наизусть знал. А как он анекдоты рассказывал,
помните? Сдохнуть можно было от смеха, - она всхлипнула и шумно
высморкалась. - Извините меня, Петя, я так рада, что вы позвонили, вспомнили
о Юрке. Спасибо вам. Так когда же вы поедете к нему?
наверное, сегодня. У меня как раз свободна вторая половина дня. А потом вся
неделя будет забита.
была как раз сегодня навестить его, но совершенно некогда. Вы на машине или
на метро?
встретились, где скажете, в любое удобное для вас время.
было невозможно. Не мог он вот так, с ходу, придумать уважительную причину
для отказа. Он закурил и попытался успокоиться, сказав себе, что она не
помнит, как выглядит Петя Мазо, и тем более как выглядит он, Стас Герасимов.
Ей было всего двенадцать, а им по двадцать один-двадцать два. Вот если бы
она вознамерилась ехать к любимому брату вместе, тогда другое дело. А так,
только вещи передать, встретиться мельком, это ничего... - Простите, Петя, я
вас не очень гружу? - виновато спросила она.
Корнев Павел
Прозоров Александр
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Володихин Дмитрий
Самойлова Елена