на "Принцессе" рванул. Совершил героический подвиг, жизнью пожертвовал. Так
куда прикажете отвести?
- Да пошел ты в звезду! - заорал на него Шабанов. - Отвечай, когда
спрашивают! Что у меня с правой рукой?
- Оторвало! - с удовольствием сообщил тот. - Как ножиком отрезало!.. Рука -
ладно, ты себе на грудь посмотри и на живот. Все разворотило...
- Почему?
- Кольцо дернул! А инструктор обманул, никаких тридцати секунд, взрывается
мгновенно. Ты сейчас электроникой напичканный, как робот. Глянь, всякие
диоды, триоды из брюха торчат. В "Принцессе" же не было замедлителя!
- Ну, сука!..
- Теперь поздно ругаться. Пошли к воротам.
- К каким воротам?
- В рай! За геройский подвиг автоматом влетаешь в рай, понял? Только брось
оружие.
- А ты теперь здесь служишь?
- Где ж еще? Вот такой молодняк, как ты, принимаю, развожу по командам,
кого в какие ворота... Беда с вами! Одна морока!
- Блин, и на том свете меня достал! - Шабанов выматерился.
- Отставить разговоры! - гаркнул капитан. - Встать! К воротам шагом марш!
- Слушай, крыса тыловая! - Герман привстал. - Отстань, а? Я сейчас полежу и
все пройдет. Чувствую же, пока живой, только рука... И ухо болит.
- Ты покойник, Шабанов!
- Не хочу...
- Знаешь, брат, на том свете, как в армии, хочешь - не хочешь...
Герман потянул к себе левую руку и обнаружил в ней пистолет-пулемет
"Бизон".
- Вот, наконец-то я с тобой расквитаюсь! За все насмешки и оскорбления! На,
держи!
Нажал спуск, однако из ствола вырвалась струя пара или дыма, отчего капитан
засмеялся, повертел пальцем у виска и преспокойно куда-то пошел:
пространство вокруг было странное, нереальное - земли под ногами не
существовало.
"Это же сон! - обрадовался Шабанов. - Так бывает только во сне".
Солнце пробивалось сквозь деревья и уже пригревало щеку, мир сквозь
прикрытые веки виделся радужным, изломанным, и все-таки настоящим. Правда,
гудело в голове, режущий, пронзительный скрип отдавался в ухе и палило
лодыжки ног, однако эти болезненные ощущения становились подтверждением
жизни. Разве что из сна пришло и утвердилось ощущение, будто нет кисти
правой руки.
Он с трудом склонил голову вправо, тотчас услышал знакомый командный голос:
- Отставить! Когда начальник находится перед строем, смотреть только на
него, вести глазами и не вертеть головой!
Это был курсовой офицер, тот самый дежурный лейтенант, встретивший его в
училище.
И тоже мертвец...
Перед выпуском в училище проводилось боевое гранатометание, и по приказу
начальника, подобного удовольствия удостоились лишь те, кому исполнилось
восемнадцать. Их обрядили в шинели, несмотря на жаркое лето, и каски, чтобы
упаси Бог не царапнуло осколком. Остальные стояли в строю на боевом рубеже
и смотрели. Лейтенант вызывал совершеннолетних, вел в окоп для стрельбы
стоя, давал наступательную гранату РГД с ввинченным запалом и командовал:
- Взял в правую руку! Зажал скобу! Левой разогнул усики, выдернул чеку!
Теперь бросок как можно дальше!
Все шло, как по маслу, пока на боевой рубеж не вышел кадет Олег Жуков - тот
самый, с которым они вместе учились в Саратовском летном и который теперь,
списанный на землю, сидел на КП выпускающим. Олег сделал все, как положено,
разогнул усики, выдернул кольцо, а поскольку был левша, то начал
перекладывать гранату из правой в левую руку. Скоба отскочила сразу, из
запала вырвался дым загоревшегося замедлителя, и кадет, несмотря на это,
успел бы метнуть, но слегка запутался в длинных рукавах шинели. Лейтенант
не выдержал, ударил его по руке, вышиб гранату и стал запихивать Олега в
окоп. Запихал, и сам вроде спрятался, но рвануло на гребне бруствера,
осколок величиной с копейку залетел лейтенанту под срез каски и попал точно
в висок. Ничего не сообразивший, шокированный и придавленный сверху кадет
не вылезал из окопа, пока в небо не взлетела тревожная красная ракета и не
прибежали офицеры...
Теперь курсовой стоял над ним в надменной позе и читал мораль.
- Я что сказал? Выдернуть кольцо и метнуть как можно дальше! А ты что
сделал?
- Это же не я тебя взорвал - товарищ Жуков! - будто бы оправдывался
Шабанов. - Мне тогда не было восемнадцати, и я стоял в строю!
- Но сейчас ты сам подорвешься, пацан! - заорал лейтенант. - Кольцо дернул
и время пошло! Я что, так и буду накрывать вас своим телом, оглоеды?!
Бросай!
Шабанов двинул правой рукой, однако броска не получилось. Тогда курсовой
навалился на него, прижал руку.
- Не шевелись! Сейчас вставлю назад чеку...
- Это невозможно, - сказал Герман, - как невозможно остановить нож
гильотины. "Принцесса" - не граната РГД!
- Здесь все возможно, - проворчал лейтенант руку привяжу, чтоб случайно не
дернул...
И стал ее прикручивать чем-то тягучим и липким. Шабанов терпеливо выждал и
попросил:
- Ты бы меня разбудил, лейтенант... Это же все снится, правда?
- Ну, вставай! - он засмеялся и пошел. - Если не хочешь на тот свет!
Герман еще раз продрал глаза - утро, солнце встает за частоколом леса, на
хуторе затопили летнюю печь...
Вдруг увидел, что в левой руке пистолет со снятым предохранителем, а правая
все еще находится в НАЗе, и не вытаскивается оттуда, будто прикованная.
Пальцы утратили чувствительность, и вообще, такое ощущение, будто кисть
оторвало...
Приоткрыв мешок, он внезапно обнаружил "Принцессу", целую и невредимую!
Мало того, рука оказалась накрепко примотанной, прикрученной к прибору
резиновым жгутом, вероятно, с той целью, чтобы случайно, во сне, не вырвать
кольцо из гнезда.
Он не помнил, сам ли привязал ее, или кто-то на самом деле помог, ибо в то
мгновение ощущал себя вне времени и пространства, и еще не верил, выпутался
ли из этого каскада сновидений. Шабанов достал отекшую, посиневшую руку с
"Принцессой", положил на колени: прикручено толково, и кончик жгута
завернут петлей - потяни, и сразу развяжется...
Одной, да еще левой рукой такого не сделать. Значит, все еще продолжается
сон...
- Сейчас проверим! - громко сказал он и подняв пистолет, прицелился в
Василенко Иван
Роллинс Джеймс
Володихин Дмитрий
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Пехов Алексей