Чтение 24–й страницы книги ~Дорога скорби~

метным.

-- Мы никогда не сможем это доказать, -- сказал Норман.

Джонатан, уже переодевшийся, подошел к нам сутулясь и с обычным полу-
насмешливым выражением на лице. К Арчи тут же вернулось его раздражение.

-- Это вам не дорога в Дамаск, -- пробормотал я.

-- Черт вас побери, Сид, -- свирепо бросил Арчи и расхохотался.

-- О чем вы толкуете? -- спросил Норман.

-- Обращение святого Павла на пути в Дамаск произошло как удар грома,
-- объяснил Арчи. -- Сид советует мне не ожидать немедленных чудес у озера.

Джонатан, не слушая, протянул мне сумку.

-- Хорошая идея, -- сказал он. -- Никто меня не узнал.

-- Вблизи узнают.

-- И все же это риск, -- возразил Норман.

-- Я вам говорю, что все дело в риске, -- сказал я.

-- Это бессмысленно.

-- В том, чтобы отрубить ногу лошади, смысла нет. Половина людских
поступков не имеет смысла. У каждого свое представление о смысле.

Я вернулся обратно в Лондон.

Мне звонили столько, что в автоответчике кончилась кассета. Среди об-
щего потока оскорблений три звонка касались дела, которое я заварил. Все
три были от владельцев покалеченных лошадей, и в них звучало эхо непоколе-
бимой убежденности Линды Фернс.

Леди из Челтенхэма: "Печально, что вы могли так обмануться. Эллис со-
вершенно невиновен. Я бы не подумала, что вы ему завидуете, но так говорят
все газеты. Простите, Сид, но вам не стоит больше появляться у нас".

Разгневанный ланкаширский фермер: "Вы идиот, вам это известно? Эллис
Квинт! Вы тупица. Жокеем вы были отличным. Бросьте эти претензии на звание
Шерлока Холмса. Мне вас жаль, парень".

Леди из Йорка: "Как вы могли? Милый Эллис! Я должна сказать, что он
стоит десяти таких, как вы".

Я выключил критикующие голоса, но они продолжали звучать в моем моз-
гу.

Пресса более или менее следовала в направлении "Памп". Эллис улыбался
с фотографий на страницах почти всех газет. Суд прессы постановил, что Эл-
лис Квинт -- несправедливо обвиненный герой, а Сид Холли -- вертлявая за-
вистливая шавка, хватающая его за пятки.

Я знал, что будет плохо, так откуда это желание разбить голову о сте-
ну? Я всего лишь человек, и нервы у меня не из вольфрама, что бы об этом ни
думали.

Четверг прошел примерно так же. Я все еще не разбил себе голову. Хотя
и был к этому близок.

В среду Эллис опять предстал перед судом, и на этот раз его выпустили
под залог. Позвонил Норман.

-- Уши заткнули? -- спросил он. -- Как в прошлый раз?

-- Наглухо, -- уверил его я.

-- Все было решено заранее. Заседание заняло две минуты. Только чтобы
объявить решение. Пресса приехала, когда все уже кончилось. Эллис встретил
их уже на свободе, широко улыбаясь.

-- Черт. -- Его адвокаты отработали свой гонорар, -- продолжал Нор-
ман. -- Глупо думать, что уравновешенный человек намерен убить себя -- его
галстук каким-то образом затянулся, но он старался его развязать. Полицей-
ский, которого он толкнул, не представился должным образом и теперь разгу-
ливает в удобном гипсе. Жеребец, в нападении на которого обвиняют Эллиса,
жив и прекрасно себя чувствует. Поскольку можно отпускать под залог обви-
ненных в убийстве, нет необходимости дольше задерживать Эллиса Квинта по
менее серьезному обвинению. И вот... он выходит.

-- Он еще под следствием?

-- Пока да. Его адвокаты просили назначить суд пораньше, чтобы он мог
побыстрее покончить со всеми этими неприятностями. Разумеется, он не приз-
нают себя виновным. Адвокаты хлопают друг друга по плечам. И... Я думаю,
что за этим делом скрыты какие-то маневры крупных фигур.

-- Крупные фигуры? Какие?

-- Не знаю. Просто чувствую.

-- Может быть, отец Эллиса?

-- Нет. Совершенно другие люди. Просто... когда наши рапорты -- ваш и
мой -- дошли до государственной прокуратуры, появился новый фактор. Возмож-
но, политический. Трудно сказать. Не то чтобы дело закрывают. Вокруг него
уже слишком много шумихи. Больше похоже на смену направления. Даже офици-
ально, не просто через прессу, кто-то сильный пытается вас раздавить, и бо-
юсь, что должен сказать -- пытается вас дискредитировать.

-- Спасибо за компанию.

-- Сид, я серьезно. Смотрите.

Я чувствовал себя готовым, насколько это возможно, к чему-то вроде
стирания в порошок, но на деле наступление велось тоньше и продуманней.

Эллис, как будто ничего не случилось, возобновил свою телевизионную
программу и начал отпускать шуточки о Сиде Холли: "Сид Холли? Этот мой при-
ятель! Вы слышали о том, что он родом из Галифакса, то есть Холифакса? Хол-
ли и факты -- он их выдумывает".

Или: "Я люблю холлодец -- я его ем". И старые шуточки в мой адрес --
например, "Холлилуйя". Остроумно. Весело.

Когда я посещал скачки -- не так часто, как раньше, -- ко мне или по-
ворачивались спиной, или смеялись, и я не мог решить, что мне не нравится
больше.

Я ходил только на скачки с препятствиями, зная, что в стиле Эллиса
посещать самые фешенебельные состязания. Я признался себе, что в том, как я
его избегаю, есть доля раболепного страха. Я презирал себя за это. И все же
я уклонялся от встречи с ним лицом к лицу и в самом деле не знал, то ли это
из-за растущего отвращения к тому, что он сделал, то ли из страха, что он
может публично осмеять меня.

Он вел себя так, как будто бы не ожидалось никакого суда, как будто
детали, вроде "Лендровера", секатора и результатов ДНК-тестов, которые свя-
зывали секатор с жеребцом миссис Брэккен, никогда не всплывут на повер-
хность, даже после того, как будет покончено с тайной следствия.

Норман, Арчи и Чарльз Роланд беспокоились о том, что, несмотря на все
наши предосторожности, адвокаты Эллиса сумеют как-то отвергнуть факты, свя-
занные с "Лендровером". Его адвокаты, как сказал Норман, опираются на
чью-то невидимую поддержку, кто-то заставляет их работать и, возможно, даже
платит огромные гонорары, и теперь на него работает адвокат, который за
семь лет не проиграл ни разу.

К моему удивлению, несмотря на окружающий меня барьер позора, мне
предлагали работу. Честно говоря, предложения часто сопровождались извине-
ниями типа: "Правы вы или сели в лужу с Эллисом Квинтом..." или "Даже если
вы совершенно не правы в случае с Эллисом Квинтом..." -- худо-бедно выходи-
ло, что нужен им я и никто другой.

Ну, порадуемся и этому. Я раскрывал маленькие загадки, проверял кре-
дитоспособность и репутации, находил украденных лошадей, ловил разных воров
-- обычная работа.

Наступил июль, начавшийся с ливня, от которого разлились реки и пос-
традала обувь зрителей на ипподромах. Но ни одну лошадь не покалечили во
время полнолуния -- может быть, потому, что ночи были дождливые, ветреные и
облачные.

Пресса в конце концов утратила интерес к ежедневному изничтожению Си-
да Холли, и шоу Эллиса Квинта прервалось на летние каникулы. Я пару раз ез-
дил в Кент, привез Рэчел несколько новых рыбок, сидел с ней на полу, играл
в шашки. Ни я, ни Линда не заговаривали об Эллисе. Она каждый раз говорила
мне "до свидания" и спрашивала, когда я приеду снова. По ее словам, Рэчел
больше не снились кошмары. Они отошли в прошлое.

Незаметно наступил и прошел август. Ни одна лошадь не пострадала.
"Горячая линия" остыла. Индия Кэткарт занималась любовницей одного члена
кабинета, но каждую пятницу привычно отвешивала мне пинка. Я на две недели
съездил в Америку и проехался верхом по горам Вайоминга, окунувшись в уми-
ротворение лесов и синеву близкого неба.

В сентябре, в одно субботнее утро после ясной лунной ночи, обнаружил-
ся жеребец с отрезанной передней бабкой.

Я услышал об этом по радио, когда пил кофе на кухне.

-- Слушатели могут припомнить, -- говорил диктор, -- что в июне в по-
добном же нападении экс-жокей Сид Холли обвинил Эллиса Квинта. Квинт откре-
щивается от этого последнего инцидента, торжественно заявляя, что он совер-
шенно не в курсе дела.

Звонков из "Памп" по "горячей линии" не было, но Норман Пиктон нака-
лял провода.

-- Вы слышали? -- требовательно спросил он. -- Да. Но без подробнос-
тей.

-- На этот раз -- годовалый жеребенок. Двухлеток сейчас в полях нет,
но зато есть сотри годовичков.

-- Да, -- согласился я. -- Начинают продавать жеребят.

-- Тот, о котором идет речь, принадлежит кому-то из окрестностей Нор-
тгемптона. Они с ума сходят. Их ветеринар избавил животное от страданий. Но
знайте вот что. Адвокаты Эллиса Квинта уже заявили, что у него алиби.

Я молча стоял посреди своей гостиной, глядя в окно.

-- Сид? -- М-м.

-- Вы должны будете разбить это алиби. Иначе оно разобьет вас.

-- М-м.

-- Черт побери, скажите же что-нибудь еще.

-- Это может сделать полиция. Это ваша работа.

-- Посмотрите проблеме в лицо. Они не будут сильно стараться. Они со-
бираются поверить в это алиби, если оно достаточно надежно.

Я в оцепенении спросил:

-- Вы думаете -- вы действительно думаете, что суперреспектабельный
адвокат может посмотреть сквозь пальцы на то, что его клиент калечит...