ехать, так на трое суток; в эту субботу она поработает, а на следующую
пятницу возьмет отгул, и вот тогда-то мы навестим мою фазенду. А в
воскресенье мы можем прогуляться в Эрмитаж и посмотреть бессмертные полотна
Тициана. Или в Русский, полюбоваться Куинджи с Айвазовским. Я намекнул, что
Тициан - не актуально, что в Гавани открылась выставка компьютерного
оборудования, и что на Среднем есть отличная шашлычная; мы немного поспорили
и сошлись на шашлычной и музее Академии художеств. Она уснула, а мне как-то
не спалось. Я поднялся, натянул брюки, влез в тапочки (в мои тапочки,
скромно примостившиеся у ее постели) и пошел на кухню покурить. Потом
заглянул во вторую комнату - в ту, где прежде спала Машенька, а теперь
обитал Петруша.
пернатый? Может, к семейному очагу?
порр-ра! Крр-ровь и крр-рест! Порр-рка мадонна!
подальше.
Прр-ристрелю! Просунув ладонь меж прутьями клетки, я попытался дернуть его
за хохолок, но Петруша изловчился, клюнул меня в палец и завопил:
голосом заявил:
пообещал я. - Тукан называется. Она тебе попо-рртит прр-ропилеи! Потом,
довольный, что поле боя осталось за мной, я повернулся к полкам. В прошлые
свои визиты я не разглядывал, что и где на них стоит, но сейчас, ведомый
безошибочным инстинктом, бросил якорь в книжной гавани. Прр-ричалил, по
выражению Петруши.
потертыми корешками и поблекшей позолотой надписей. Над строем этих
ветеранов филологических битв блестела шеренга изящных щеголей - альбомы по
искусству с репродукциями картин, с шедеврами из стекла, фарфора и фаянса, с
резьбой по дереву и кости. Великие имена - Врубель, Мане, Рафаэль,
Гейнсборо, Тинторетто? Ну, разумеется, и Тициан. Как же без Тициана? Он был
первым среди захороненных в альбомах гениев и находился в левом углу.
обалдел. Тут сверкали мечи и клыки чудовищ на обложках саг о Конане Варваре,
Ричарде Блейде и Рыжей Соне, тут громоздился пирамидой ?Многоярусный мир?
Филипа Фармера, парили драконьи стаи Энн Маккефри, загадочно улыбались
?Девять принцев Эмбера?, грозил клюкой седобородый Мерлин. Толкиен, Мери
Стюарт, Андре Нортон, Танит Ли, Кэтрин Керц, Семенова, Дьяченки, Олди,
Перумов и Бушков? Фэнтези. Сказки для девочек и мальчиков от восемнадцати и
старше. Рыжая Соня, великая воительница из Хайбории, а может, из Киммерии,
занимала в этой шеренге центральное почетное место.
не был столь категоричен. Прежде чем вынести вердикт, надо поразмышлять и
выпить кофе. И выкурить сигарету. На кухне, где еще остался кусочек
яблочного пирога, Чем не занятие? Прочищает мозги и продуцирует здравые
мысли. Особенно если пирог хорош? Так что же я знал о Дарье? Знал, что ей
исполняется двадцать семь, что нет у нее ни мужа, ни родителей, зато есть
попугай и братец Коля, лет на двенадцать постарше, но холостой, первый
помощник на сухогрузе. Еще знал, что Дарья трудится в переводческой фирме
?Линк Транслейшн?, владеет, помимо русского, еще тремя языками и, будучи
девушкой строгих правил, не занимается любовью в коридорах. А также, надо
полагать, на антресолях и в стенных шкафах. Вот, собственно, и все!
мечтательную, романтическую, взыскующую авантюр, героических битв и
подвигов, сверкания шпаг и скачек под луной с плащом, что вьется за плечами.
Разумеется, этот список включал любовь до гроба и прекрасного принца, не
лысого, но можно с благородной сединой, с интеллигентной внешностью, пусть
небогатого, зато с мозгами. Страшно подумать - вылитый мой портрет!
реальности. Первые признаки - потусторонний взгляд, тяга к духовному общению
и отрицание плотского, а также пренебрежение модой и кулинарным искусством.
Но с Дарьей случай был не тот. Определенно не тот! Воспоминания о яблочном
пироге все еще грели мою душу, а кроме того, она одевалась со скромной, но
заметной элегантностью, отлично готовила яичницу с ветчиной и плотского
общения не отвергала.
прекрасному плюс превосходная хозяйка? Может, прав Петруша? Может, и в самом
деле пора? Порр-ра, порр-ра! Крр-ровь и крр-рест! Порр-рка мадонна! В
глубокой задумчивости я возвратился в спальню, сбросил свои одежды и лег в
постель. За окном плыл по звездным течениям тонкий лунный серп, Дарья
улыбалась во сне и тихо посапывала над ухом, а мне все слышалось: пора,
пора? Пора!
Глава 13
мой сон. Я проспал до одиннадцати, затем раскрыл глаза и нашел под лампой
записку: ?Милый, обед в твоем холодильнике. Петрушу я накормила. Вернусь
поздно Люблю, целую. Дарья?.
большим преимуществом: в ней были компьютер и обед и не было попугаев. Рядом
с компьютером лежал словарь, раскрытый на букве О. ?Оология?, наука о
птичьих яйцах? Затем - ?оомицеты?, подкласс низших грибов, ?ооспора? - нечто
одноклеточное у водорослей, ?оофорит? - воспаление яичников, и ?опак? - сорт
белой глины, применяемый для выделки фаянса. ?Совсем неплохо, - подумал я, -
такими темпами можно добраться до буквы П как раз к новому году?. За
?опаком? шли знакомые и потому неинтересные слова: ?опал?,
?опалесценция?, ?опера?, ?операция? и ?опиум?, а после ?опиума? - странный
термин ?опопанакс?. Но телефонный звонок прервал мои изыскания в самом
любопытном месте.
трубку. С одной стороны, мой плановый отпуск еще не кончился (в том смысле
плановый, что я запланировал его сам), с другой - нельзя же сидеть
отрезанным от мира? Если звонит страховая директриса (как там ее?..
?Гарантия и покой??..), я скажу, что начал разработку операции под
названием ?Опопанакс? и что у ее конкурентов случится вскорости оофорит. А
если меня домогается тот самый старец от Петра Петровича, с ?Хопром? и
?Гермес-Финансом?, я отошлю его в банк ?Хоттингер и Ги?, намекнув, что там
скупают любые векселя, причем за твердую валюту, бразильские юани и
марокканские талеры.
серьезный клиент, могли потревожить бывшие сослуживцы, друзья по институту,
дальние родичи, Жанна или остроносый; мог, наконец, прорезаться пропитый
баритон (?Ты, козел? Слушай и не щелкай клювом!?), что было уже интересно.
Словом, я не выдержал, поднял трубку, услышал непривычный писк и свист, а
после - голос:
твердым, ясным, чуть грассирующим на звуке ?р? и совершенно незнакомым. Но
не из тех, каким сулятся дать в грызло и посадить на примус. Очень
интеллигентный голос, приспособленный к чтению лекций и научным дискуссиям с
оппонентами. - Дмитрий Григорьевич Хорошев у телефона. Слушаю вас, -
произнес я с тем же дискуссионно-лекторским акцентом. Эти неуловимые
интонации что-то вроде визитной карточки: стоит произнести три слова, как
людям ученым - без разницы, физикам, гуманитариям или биологам - уже
понятно: свой!
ниже профессора. Доценты, те погрубее, попроще?) - Я дозваниваюсь к вам
вторую неделю, Дмитрий Григорьевич. Но, к сожалению? - К взаимному, -
подхватил я, уловив, что обозначилась пауза. - Мне пришлось отправиться в
зарубежную командировку. Кембридж? Симпозиум по компьютерному моделированию
иерархических связей в стаях крупных хищников? Львы, гиены, волки? И
человек, само собой. Опасное занятие! Послышался вежливый смешок.
не называюсь. Уверен, моя фамилия вам ничего не скажет. Я? э-э? коллега и
сослуживец вашего знакомого. Того, с которым произошло несчастье. Ррад?
Дмитррий Грригорьевич? Пррошу прростить покоррно? Уверрен? Раскатистое
долгое ?эр?, но совсем не такое, как у мерзавца Петруши; впрочем, Петруша с
сухогруза и слов-то таких не знал - прошу простить покорно? - Кажется,
несчастье случилось на вашей даче? - деликатно поинтересовался голос.
Круз Андрей
Шекли Роберт
Круз Андрей
Трубников Александр
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия