АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Этьен?
Мне показалось, что в чиновничьих холодных глазах портье мелькнул самый
настоящий испуг.
- Что угодно, мсье? - с заученной готовностью спросил он.
Я задержал шаги.
- Узнал? - спросил, чуть-чуть улыбнувшись, усач.
- Узнал, мсье, - едва слышно повторил француз.
- То-то, - сказал усач. - Приятно, когда о тебе помнят.
И прошел в ресторан. Я, намеренно громыхая по скрипучим ступенькам,
Сошел с лестницы и с невинным видом спросил у портье:
- Вы не знаете этого господина, который только что прошел в ресторан?
- Нет, мсье, - ответил француз, скользнув по мне прежним равнодушным
взором чиновника. - Турист из Западной Германии. Если хотите, могу
справиться в регистрационной книге.
- Не надо, - сказал я и прошел дальше, тут же забыв о случившемся.
- Юри! - окликнул меня знакомый голос.
Я обернулся. Навстречу мне подымался Дональд Мартин в нелепой замшевой
куртке и пестрой ковбойке с открытым воротом.
Он сидел один за длинным и пустым столом и тянул прямо из бутылки
темно-коричневую бурду, а обняв меня, задышал мне в лицо винным перегаром.
Но пьян он не был: все тот же большой, шумный и решительный Мартин,
встреча с которым как бы приблизила меня к вместе пережитому в ледяной
пустыне, к загадке все еще не разоблаченных розовых "облаков" и тайной
надежде, подогретой словами Зернова: "Мы с вами, как и Мартин, меченые.
Они еще нам покажут что-то новенькое. Боюсь, что покажут". Я лично не
боялся. Я ждал.
Мы недолго обменивались воспоминаниями - стол уже начали накрывать к
ужину. Подошли Зернов с Ириной; наш край сразу оживился и зашумел. Может
быть, потому молодая дама с девочкой в очках села на противоположном краю,
подальше от нас. Девочка положила рядом с прибором толстую книгу в
радужном переплете с замысловатым рисунком. Напротив устроился
добродушного вида провинциальный кюре - парижские не живут в отелях. Он
посмотрел на девочку и сказал:
- Такая крошка и уже в очках, ай-ай-ай!
- Очень много читает, - пожаловалась ее мать.
- А что ты читаешь? - спросил кюре.
- Сказки, - сказала девочка.
- И какая же тебе больше всего понравилась?
- О гаммельнском крысолове.
- Как можно давать такую сказку ребенку? - возмутился кюре. - А если у
девочки развитое воображение? Если она увидит этот кошмар во сне?
- Пустяки, - равнодушно сказала дама, - прочтет - забудет.
От кюре с девочкой отвлекла мое внимание Ирина.
- Поменяемся местами, - предложила она, - пусть этот тип смотрит мне в
затылок.
Я оглянулся и увидел человека с усами-стрелочками, знакомство с
которым, и, должно быть, не очень приятное знакомство, скрыл от меня
портье. Усач как-то уж очень пристально смотрел на Ирину.
- Тебе везет, - усмехнулся я. - Тоже старый знакомый?
- Такой же, как и лорд за конторкой. В первый раз вижу.
Тут к нам подсел журналист из Брюсселя - я видел его на
пресс-конференции. Он уже неделю жил в отеле и со всеми раскланивался.
- Кто этот тип? - спросил я его, указывая на усача.
- Ланге, - поморщился бельгиец, - Герман Ланге из Западной Германии.
Кажется, у него адвокатская контора в Дюссельдорфе. Малоприятная личность.
А рядом, не за табльдотом, а за соседним столиком, обратите внимание на
человека с дергающимся лицом и руками. Европейская знаменитость, итальянец
Каррези, модный кинорежиссер и муж Виолетты Чекки. Ее здесь нет, она
сейчас заканчивает съемки в Палермо. Говорят, он готовит для нее
сенсационнейший боевик по собственному сценарию. Вариации на исторические
темы: плащ и шпага. Кстати, его визави с черной повязкой на глазу тоже
знаменитость, и в этом же духе: Гастон Монжюссо, первая шпага Франции...
Он еще долго перечислял нам присутствующих в зале, называя по именам и
сообщая подробности, о которых мы тотчас же забывали. Только принесенный
официантами ужин заставил его умолкнуть. Впрочем, неизвестно почему, вдруг
замолчали все. Странная тишина наступила в зале, слышалось только
позвякивание ножей и посуды. Я взглянул на Ирину. Она ела тоже молча и
как-то лениво, неохотно, полузакрыв глаза.
- Что с тобой? - спросил я.
- Спать хочется, - сказала она, подавляя зевок, - и голова болит. Я не
буду ждать сладкого.
Она поднялась и ушла. За ней встали и другие. Зернов помолчал и сказал,
что он, пожалуй, тоже пойдет: надо прочитать материалы к докладу. Ушел и
бельгиец. Вскоре ресторан совсем опустел, только официанты бродили кругом,
как сонные мухи.
- Почему такое повальное бегство? - спросил я одного из них.
- Непонятная сонливость, мсье. А вы разве ничего не чувствуете?
Говорят, атмосферное давление резко переменилось. Будет гроза, наверно.
И он прошел, сонно передвигая ноги.
- Ты не боишься грозы? - спросил я Мартина.
- На земле нет, - засмеялся он.
- Поглядим, что такое ночной Париж?
- А что со светом? - вдруг спросил он.
Свет действительно словно померк или, вернее, приобрел какой-то мутный
красноватый оттенок.
- Непонятно.
- Красный туман в Сэнд-Сити. Читал письмо?
- Думаешь, опять они? Чушь.
- А вдруг спикировали?
- Обязательно на Париж и обязательно на этот заштатный отель?
- Кто знает? - вздохнул Мартин.
- Пошли на улицу, - предложил я.
Когда мы проходили мимо конторки портье, я вдруг заметил, что она
выглядела раньше как-то иначе. И все кругом словно переменилось: другие
портьеры, абажур вместо люстры, зеркало, которого прежде не было. Я сказал
об этом Мартину; он равнодушно отмахнулся:
- Не помню. Не выдумывай.
Я взглянул на портье и еще более удивился: то был другой человек.
Похожий, даже очень похожий, но не тот. Гораздо моложе, без проплешин на
голове и в полосатом фартуке, которого раньше на нем я не видел. Может
быть, прежнего портье сменил на дежурстве его сын?
- Идем, идем, - торопил Мартин.
- Куда вы, мсье? - остановил нас портье. В голосе его, как мне
показалось, прозвучала тревога.
- А не все ли вам равно, портье? - ответил я по-английски: пусть
проникается уважением.
Но он не проникся, сказал встревоженно:
- Комендантский час, мсье. Нельзя. Вы рискуете.
- Что он, с ума сошел? - толкнул я Мартина.
- Плюнь, - сказал тот. - Пошли.
И мы вышли на улицу.
Вышли и остановились, словно споткнувшись на месте. Мы даже схватили
друг друга за руки, чтобы не упасть. Тьма окружала нас без теней и
просветов, ровная и густая, как тушь.
- Что это? - хрипло спросил Мартин. - Париж без света?
- Не понимаю.
- Дома как скалы ночью. Ни огонька.
- Должно быть, вся сеть парализована.
- Даже свечей не видно. Нигде не мелькнет.
- Может, вернемся?
- Нет, - заупрямился Мартин, - я так быстро не сдаюсь. Поглядим.
- На что?
Не отвечая, он шагнул вперед; я за ним, держась за его карман. И
остановились опять. Высоко-высоко в черноте неба, как в глубоком колодце,
сверкнула звездочка. Рядом что-то блеснуло. Я попробовал поймать блеск и
тронул стекло. Мы стояли у магазинной витрины. Не отрываясь от Мартина и
таща его за собой, я ощупал всю ее целиком.
- Не было ее раньше, - сказал я, останавливаясь.
- Чего? - спросит Мартин.
- Этой витрины. И вообще магазина не было. Мы с Ириной шли здесь мимо
чугунной ограды. А ее нет.
- Погоди. - Мартин почему-то насторожился. Не ограда и не витрина были
у него на уме. Он прислушивался.
Впереди что-то громыхнуло несколько раз.
- Похоже на гром, - сказал я.
- Скорее на автоматную очередь, - не согласился Мартин.
- Ты серьезно?
- Что я, автомата от грозы не отличу?
- Может, все-таки вернемся?
- Пройдем немножко. Вдруг встретим кого-нибудь. Куда весь народ в
Париже исчез?
- И стреляют. Кто? В кого?
Словно в подтверждение моих слов, автомат впереди затарахтел еще раз.
Его перебил шум приближавшегося автомобиля. Два пучка света, пронзив
темноту, лизнули брусчатку на мостовой. Я вздрогнул: почему брусчатку? Обе
улицы, огибавшие наш отель, еще несколько часов назад были залиты
асфальтом.
Мартин вдруг толкнул меня в темноту позади и прижал к стене. Грузовик с
людьми на платформе промчался мимо.
- Солдаты, - сказал Мартин, - в шинелях и касках. С автоматами.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 [ 24 ] 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
|
|