увидишь Людмилу. Слышишь - мычат коровы... Но что это?! - показал он под
куст орешника.
был покрыт крупными каплями росы. На бронированной груди виделась большая
вмятина от удара дубинки, наполненная влагой.
только высокие седла, на других - бронированные нагрудники и наспинники.
было поднято, и виднелось вспухшее, покрытое волдырями лицо.
увидев мертвых пчел, раздавленных и забившихся под шерстяной подшлемник,
все понял.
тоже, - добавил он, отвернув губу на лошадиной морде.
Где же деревня?> - повторял юноша, стараясь рассмотреть дома сквозь
молодые сосны.
туда, где был виден дым.
Такое случается не часто. Орденские военачальники скупы и расчетливы, они
никогда не бросят на поле боя оружие или броню. И убитых всегда хоронят в
своих замках.
литовские воины.
поляну в одно время с Андрейшей. И здесь валялись мертвые тела. Трава была
помята, утоптана, залита кровью.
пепел. Поодаль виднелись уцелевшие от огня хлева, чадили кучи навоза.
одно место. Андрейше бросилось в глаза обожженное тело высокого старика с
длинной седой бородой. Глаза его были выпучены, во рту торчала
обуглившаяся головешка.
корову. Тонкие струйки молока с журчанием вливались в глиняный кувшин. Под
кустом бузины на корточках сидела старуха и громко причитала над телом
сына. А рядом стояла девочка с венком из пучков лесной земляники с яркими
красными ягодами.
осматривать трупы и нашел мать Людмилы, Анфису, проколотую копьем.
незабудочка?!
самые близкие люди великого из великих. Комната выглядела как лавка
лекаря. По полкам стояли сосуды с мазями, сухими ягодами и разноцветными
жидкостями. На тонких жердях, протянутых под потолком, висели коренья,
пучки высохшей травы и цветов.
медный раструб.
котле.
великий жрец Пруссов, Литвы и Жемайтии. Он был сед, высок и худощав,
окрашенная в красный цвет борода заплетена в тугие косички.
постукивая пальцами по ручке кресла.
отозвался человек в черной мантии, с широкой черной лентой вокруг головы.
что-то в его тоне заставило лежавших вскочить на ноги.
одеждах. - Кунигас Киркор, исполнил ли ты мое приказание? - продолжал
великий жрец, когда за Седимундом закрылась дверь.
боярский кафтан, вытащил из-за пазухи что-то белое. Не поднимая глаз, он
подал жрецу сверток.
Киркору.
полотняную рубаху Ягайлы и тонкое белье княгини.
у ног Гринвуда.
могут заметить, и тогда не сносить мне головы.
колдовства, и княжеское белье охраняли очень бережливо. Простыни,
полотенца, белье и всякий другой убор хранились по приказу Улианы в
освященных попом кипарисовых сундуках, окованных железом. Сундуки
опечатывались собственной печатью княгини. Не дай бог, если замечалось
что-нибудь на портах или на простыне! Простое пятнышко или дырка ввергали
в великий страх всю княжескую дворню. Начинались строгие допросы и розыск.
ответив боярину.
Ягайла сватает дочь князя Дмитрия. Решено крестить Литву в православие, -
добавил он, немного помолчав. - Три дня назад съезжались князья русских
земель и тайно решали...
Витовта.
Кейстутов сын, княгиня Бирута, ее родственники - они не пожалеют жизни и
денег за веру предков. А верная старым богам Жемайтия? Опираясь на нее,
великий жрец надеялся сохранить свое влияние в стране и продолжать борьбу.
Много лет воюет Литва против рыцарей и еще сто лет провоюет, лишь бы не
оскудела вера предков.
отдавал Жемайтию рыцарям. Отказавшись от упорных кумирщиков, он развязывал
себе руки. Заключив мир с рыцарями, он разрушил замысел полоцкого князя
Андрея Горбатого, призывавшего Москву и орден вместе напасть на Литву.
великий, казнить Бируту. Если ты ее не казнишь, он грозился расправиться
сам.
высморкался в два пальца и вытер их об изнанку своей мантии.
слышал, мой верный Киркор?
протянул свою руку боярину. - Боги не обойдут тебя своей милостью. А
сейчас иди.
врагов! Раздумывая о мести, он подошел к простенку между окнами. Нажав на
рычаг, открыл железную дверь и вынул деревянную шкатулку. Там хранилась
склянка с красным порошком.
В комнате запахло пряностями. Из другой склянки Гринвуд достал сухой
уродливый корень и тоже бросил в котел.
песочные часы и с опаской посмотрел на котел. Ядовитые пары выходили через
бронзовый раструб наружу, но яд был слишком силен. Если в отваре намочить
одежду и надеть на человека, он умрет в страшных мучениях.
Много людей он спас от смерти. Искусство врачевания перешло к нему от
отца, тоже великого жреца. А отец в свою очередь научился от своего отца.
Гринвуд не раз спасал жизнь великому князю Ольгерду и его брату Кейстуту.