Чтение 24–й страницы книги ~Старый год~

когда-то слышал такое странное отчество.

- Нас немного, - заявил Андрей Януарьевич, - но истинных вождей, истинных
правителей мира должно быть немного. Это тесная группа пламенных
революционеров.

- Мы же договаривались, Андрей! - закричал из зала женоподобный толстяк. -
Никаких пламенных революционеров. Или мы тут же уходим из зала.

- Ну ладно, ладно, - поморщился Андрей Януарьевич. - Мы - хранители.
Независимо от наших взглядов в прошлом, от нашей партийной принадлежности мы
соединились, чтобы оградить этот мир от скверны.

- Зачем? - не понял Егор. - Вы же и так ограждены.

- Все в природе оправданно, все целесообразно, как учил Карл Маркс, -
сказал Андрей Януарьевич. - Мир, откуда ты пришел, обречен на гибель. Он
заражен, он полон оппортунизма и неверия. Для того чтобы спасти человечество,
скажем, его избранную часть, природа...

- Скажи - Господь, язык не отвалится, - сказал длинно-бородый Григорий.

- Нет, раз мы договорились, то давайте уважать убеждения союзников, -
возразил Андрей Януарьевич. - Я повторяю: мы здесь оказались для того, чтобы
превратить этот мир в царство справедливости. И мы этого добьемся.

Старики стали хлопать в ладоши.

- Каждый из нас попал сюда не случайно, - заговорила Коллонтай, когда
Андрей Януарьевич замолк. - Почему-то именно я, он, ты пришли сюда. Мы несем
ответственность за создание идеального мира! И теперь ты, Егор Чехонин, один из
нас! Ты тоже выполняешь свой долг.

Егору эти люди не нравились. Ему хотелось одного - скорее уйти отсюда. И
он понял, что должен показать: ему с ними не по пути.

- Я здесь временно, - сказал он. - Я хочу вернуться. И девочку с собой
заберу.

- Ты ушел оттуда, - возразила Коллонтай, - потому что там тебе жить было
невозможно! Иначе сюда не попадают.

- Я тоже так думал, а теперь понял, что хочу обратно.

- Он хочет уйти, - донеслось из темноты зала. - Он хочет рассказать о нас!
Он хочет напустить на нас опасность! Он хуже императора, который получает
оттуда бананы.

Стало шумно, все кричали, потрясали кулаками, даже свистели.

- Боюсь, что мы ошиблись в тебе, - произнес Андрей Януарьевич. Он говорил
негромко, но его пронзительный голос перекрывал шум зала. - Мы рассчитывали,
что в наше движение вольется новая молодая кровь. Мы нуждаемся в молодой
гвардии. Но если в нашем стаде оказалась дурная овца, то придется принять меры.

- Ну чего вы грозитесь! - обозлился Егор. - Я к вам не напрашивался, вы
меня сами сюда притащили. Отпустите меня, и я о вас и не вспомню. Уйду к
себе...

- Отсюда уйти невозможно! - крикнула Коллонтай.

- Не в этом дело, - сказал Григорий. - Если кто-то ушел, то и он может
уйти...

Егор внутренне сжался - они признаются, что есть надежда!

- Но мы не можем допустить, чтобы он ушел и предупредил там, что мы
готовим удар! Зал откликнулся дружным гулом.

- Не надо так, - возразил Андрей Януарьевич. - Мы не сторонники
насильственных методов, подобно старцу Распутину. Мы не царские сатрапы. Если
молодой человек считает, что ему с нами не по пути, он волен уйти на все четыре
стороны.

Голоса в подвале разделились между теми, кто был согласен отпустить Егора,
и теми, кто требовал его смерти. Шум стоял такой, словно Егор оказался в
Кремлевском Дворце съездов.

Андрей Януарьевич снял очки, вытащил из кармана серого костюма желтую
тряпочку и принялся протирать стекла.

- Я возражаю! - кричал Григорий Распутин.

- Иди, - сказала Коллонтай и подтолкнула Егора к задней двери, ведущей на
сцену. - Иди, иди.

- Иди, - вторил ей Вышинский.

И весь подвал подхватил это слово как заклинание:

- Иди, иди, иди, иди...

Егор оказался в совершенно темном коридоре, он сделай несколько шагов.
Коллонтай перестала толкать его в спину. Он хотел попросить лампу.

Но тут его толкнули так сильно и неожиданно, что Егор потерял равновесие и
мелко побежал вперед, чтобы не упасть. Коридор оборвался ступеньками, которые
вели вниз. Падая по ступенькам, Егор не сразу сообразил, что же с ним
произошло.

Та же темнота, то же безмолвие, лишенное даже сладко повторяющихся слов:
"Иди, иди, иди..."

Егор сел, водя руками вокруг, - гладкий бетонный пол. Сколько прошло
времени? Терял ли он сознание или все произошло только что?

- Эй, - крикнул Егор, - выпустите меня! Но он уже понимал, что те, кто его
сюда кинул, решили не просто попугать его и отпустить. Однако за что?

Надо найти стену и вдоль нее нащупать дверь. Но оказалось, что в кромешной
тьме трудно удержать равновесие. Егора повело, и он вновь уселся на пол.

- Раз, два, три, четыре... - Он считал вслух, уговаривая себя, что ничего
страшного пока не произошло. Он не в джунглях, здесь же и его друзья - Люська,
доктор...

На второй раз ему удалось подняться. Он вытянул вперед руки и пошел,
ощупывая сапогом пол - а вдруг у них тут устроена яма?

Вдруг - на втором или третьем шаге - нога наткнулась на что-то мягкое.

Егор отпрянул, в два прыжка достиг стены и ударился об нее спиной.

- Я же просил, - произнес капризный голос, хриплый и неровный. - Я же
велел им не подсаживать ко мне уток и наседок. Я все равно ничего больше не
расскажу. И лучше ко мне не приближайся - у меня есть кирпич. Я его нашел. Я
его специально для таких, как ты, берегу.

- Вы кто? - спросил Егор.

Все-таки это человек. Человек жалуется, человек недоволен, человек
разговаривает, значит, он не вцепится Егору в глотку.

- Я - узник совести, - ответил голос. - Впрочем, можешь называть меня
отшельником, аскетом.

- А почему вы... почему вас сюда бросили?

- Потому, что и тебя, - ответил голос. - Потому, что был опасен, но
неизвестно, опаснее ли ты живой или мертвый. Значит, ты безопасен в кутузке.

- Они могут убить?

- Они бы отрезали тебе голову в черном коридоре. А раз ты жив, значит,
когда-нибудь ты выйдешь наружу.

- А когда? Мне нужно сегодня.

- А что такое сегодня? - спросил голос. - Можно подумать, что ты лишь
недавно к нам оттуда. Скажи, какое сегодня число?

- Я думаю, что первое января. А может, уже второе. Здесь нет ночи, -
пояснил Егор. Голос отсмеялся.

- Он учит меня, отщепенца: Агасфера, бродягу и бунтаря! Я знаю, что здесь
не бывает чисел, дней, часов и минут. Поэтому вопрос о тюремном заключении
теряет смысл.

- Почему?

- Потому что никто никогда не догадается, сколько времени ты провел в
тюрьме и сколько времени тебе осталось. Если человеку здесь не требуется пища и
почти не нужна вода, если здесь нет никаких точек отсчета, если здесь нельзя
замерзнуть и перегреться на солнце, попасть под сквозняк или промокнуть под
дождем, если весь этот мир - тюрьма, то чем хуже эта яма?

- Но здесь темно и нельзя никуда выйти.

- Во-первых, со временем ты научишься разбирать тени. Те микрочастицы
света, что попадают сюда, достаточны для моих глаз, чтобы видеть твой силуэт.
Во-вторых, если ты захочешь уйти, ты можешь вырыть подземный ход или
воспользоваться ходом, который кто-то сделал до меня.

- А вы почему не воспользовались?

- Потому что мне хорошо в тюрьме, - ответил голос. - Наконец-то я могу
думать. И если бы мне не подбрасывали время от времени напарников, я был бы
счастлив. По крайней мере, счастливее, чем в раю этажом выше. Я - вечный
диссидент. Любая власть кидает меня в тюрьму. И это правильно. Я - сама
свобода!

И тут Егор услышал мычание.

Мычание неслось из дальнего угла и исходило от еще одного узника.

- А это кто? - Егор уловил в мычании муку и злость.

- Это мой напарник по заточению. Я пожалел его, не стал убивать. Я связал
его, сделал кляп, и он молчит.

- Но почему?

- Он мне мешает думать о свободе. Не удивляйтесь, жизнь полна парадоксов.
Ради свободы приходится затыкать рты тем, кто этого не понимает.

Голос изменился - видно, человек, которому он принадлежал, приподнялся, и
теперь голос несся сверху. Человек был куда выше Егора.

- Если ты не замолчишь, я и тебе заткну глотку.

- Погодите, погодите, - сказал Егор. - Я не хочу оставаться здесь и
разговаривать с вами. Я хочу уйти. Покажите мне подземный ход, и я сразу уйду.

- Клянешься, что уйдешь?

- Клянусь.

- Тогда иди вдоль стены направо, касаясь ее рукой.

- Я иду... - Егор медленно шел вдоль стены. Дошел до угла, повернул.
Что-то пробежало по руке. С отвращением Егор сбросил насекомое. - Что тут у
вас? - спросил он. - На стене?

- Тараканы, - догадался оппозиционер. - Их ничем не выведешь. Я с ними
мысленно беседую. Мне кажется, что они поклоняются мне как богу. Я - бог
тараканов! Забавно.

Стена была холодной и чуть влажной.

- Ниже, - сказал бог тараканов. - Вход у самой земли. Когда-то этим ходом
убежали двенадцать разбойников. Они рыли его полтора года ногтями и зубами.

Заключенный тихо рассмеялся.

Рука провалилась в углубление, и Егор нащупал небольшую дверь.