Чтение 24–й страницы книги ~Дезертир~

молодой человек вздохнул:

- Мне в Тюильри, гражданин Люсон. Но в отличие от Юлии я совершенно не
спешу. Мы могли бы с вами прогуляться до Нового Моста.

Это полностью совпадало с моими планами. Однако гражданин д'Энваль был явно
не расположен к беседе, и, чтобы отвлечь его от меланхолии, я напомнил о нашем
последнем разговоре.

- А! - вспомнил он. - Я обещал вам рассказать о моем дяде! Извольте, хотя
мысли мои сейчас, признаться, далеко... Однако же...

Мне было, честно говоря, тоже не до его семейных воспоминаний, но я решил
дать индейцу выговориться. Спросить о нужном я еще успею.

- В тот день, друг мой, мы вели беседу о народных преданиях, кои суть
истинное сокровище, завещанное нам предками. Сколь велико это сокровище, о-о!
Вы, как понял я, человек скептический, далекий от истинного восторга...

Я не очень понял, что есть упомянутый "восторг", но был вынужден
согласиться. Далек - и весьма.

- Вы не верите... Знаете, друг мой, неверие - один из страшных плодов,
выросших на древе Старого Порядка. Грех аристократии не только в гордыне. Они
виновны и в том, что лишили народ истинной Веры...

- В домовых? - не удержался я. Ответом была горькая усмешка.

- Знаете, друг мой, вы рассуждаете так же, как моя Юлия. О-о, как трудно,
как тягостно бывает мне иногда! Сколь нелегко нам понять друг друга! Неверие
ничуть не лучше суеверия!

- Дядя, - напомнил я.

- Дядя... Да, то, что я вам расскажу, поведал мне он. Но истинным героем
той давней и поистине удивительной истории был мой дед, Огюст д'Энваль. В те
годы он служил королевским егермейстером в Нормандии...

День десятого фримера выдался солнечный и неожиданно теплый. Идти по тихой,
залитой солнцем улице было приятно, и я впервые подумал, что этот город можно
полюбить. То спокойный, то похожий на карнавал, красивый, не сходный ни с одним
городом в мире... Жаль, что я попал в него слишком поздно...

Я слушал своего спутника вполуха, а он, увлекшись, рассказывал о своем деде
- великом охотнике, знатоке тайных троп и звериных повадок. Дядя моего индейца -
Николя д'Энваль - пошел по стопам отца, и они вместе проводили целые месяцы на
диких пустошах у Руана. Но двадцать лет назад им пришлось покинуть Нормандию.
Его Величество Людовик XV повелел своим егермейстерам отправиться в далекую
Овернь...

- Вы, наверно, уже поняли, друг мой, - тихо проговорил д'Энваль. - Я хочу
рассказать вам о Жеводанском Волке. Или о Звере - как называл его дед. Наверно,
вы уже слыхали досужие сплетни об этой истории. Но мне ведома истина!

Я еле удержался, чтобы не пожать плечами. Жеводанский Зверь... Да, что-то
такое я слыхал. Кажется, какой-то волк нападал на людей...

Слушать охотничьи байки не хотелось, но я не перебивал. Все равно,
гражданин индеец ответит мне сегодня на некий вопрос. А пока можно послушать и о
Звере...

Мои предположения оправдались. Отец и сын д'Эн-вали отправились в Овернь,
чтобы убить гигантского волка, который уже успел погубить более сотни крестьян.
За чудище была обещана огромная награда, его выслеживали, посылали против
людоеда целую драгунскую роту, но жертвы множились, а Зверь оставался
неуловим...

- Мой дед был опытным охотником, гражданин Люсон. Он первый догадался, что
у Зверя есть постоянное логово. Три месяца они с дядей обходили овернские леса,
и наконец следы привели их к маленькой деревеньке Бессейр недалеко от
Жеводана... И там они встретили его...

- Волка? - поинтересовался я, чтобы поддержать разговор.

- Нет. Антуана Шастеля.

Сказано это было таким тоном, будто речь шла о самом Враге рода
человеческого. Впрочем, Антуана Шастеля, лесничего и смотрителя охотничьих
угодий, за глаза так и называли - Дьяволом. По слухам, в прошлом Дьявол был
пиратом. Поговаривали также, будто смотритель много лет прожил у берберов,
которые посвятили его в колдовские тайны. Странный, нелюдимый, он целыми
неделями пропадал в Теназейрском лесу. И как только странный лесничий уходил в
очередной обход, возле Жеводан появлялся Зверь.

Огюст д'Энваль почуял неладное, но Дьявол не пожелал встречаться с
королевским егермейстером. Он исчез в лесной глуши, а на следующий день Зверь
убил двух женщин, которые спешили на ярмарку...

Вдали показался Новый Мост, блеснула под солнцем серая гладь Сены, и я
понял, что следует поторопить гражданина д'Энваля-младшего.

- Итак, сей Антуан Шастель был оборотнем?

- Не верите? - усмехнулся индеец. - Король тоже не поверил. Он отозвал деда
и прислал взамен де Ботерна, полковника артиллерии. Он бросил против Зверя целую
армию. С пушками...

- Ну и? - История наконец меня заинтересовала.

- Де Ботерн убил большого волка и даже получил награду. Но Зверь продолжал
нападать. Это длилось еще два года. Тогда мой дед вместе с дядей вновь приехали
в Бессейр. Они уговорили крестьян устроить облаву. Зверь был убит...

- Аминь, - присовокупил я.

- ...Его убил Шастель-старший, отец смотрителя. Убил серебряной пулей.
Зверь погиб, и с тех пор никто не видел Антуана Шастеля по прозвищу Дьявол.

Я улыбнулся. Понравилась не столько сама байка, сколько тон, которым она
рассказана. Парень верил - и это было забавно.

Д'Энваль внимательно поглядел на меня и покачал головой:

- Странно, гражданин Люсон. Вы мне не поверили...

- Не вам, - вновь улыбнулся я. - Вашему дяде. Наверно, он был изрядный
шутник.

- Значит, вы тоже шутили, когда рассказывали о Мишель Араужо?

От неожиданности я остановился. Гражданин д'Энваль взглянул мне прямо в
глаза:

- В ту ночь, у кладбищенской стены, вы встретили девушку, которая была уже
три дня мертва. Это правда?

Я медлил. В конце концов, было темно, я мог обознаться...

- Да. Это правда.

- Юлия верит только в науку. О-о, сколь она заблуждается! Я знаю - наука не
может объяснить все. Она не может объяснить даже то, что люди видят своими
глазами.

Я не нашелся, что ответить. Индеец был прав. Я видел погибшую девушку, и
она казалась мне живой. Он видел меня - живого...

- Вы больше ничего не хотите рассказать мне, гражданин Люсон?

Парень не отводил взгляда. На мгновение я заколебался, но тут же понял - не
стоит. Возможно, молодой индеец - единственный, кто поверит мне. Но это ничем не
может помочь. Скорее напротив...

Я заставил себя усмехнуться и, не торопясь, направился дальше. Д'Энваль
мгновение помедлил, а затем молча последовал за мной. Мы перешли мост и вновь
остановились.

- Мне сейчас прямо, - индеец кивнул в сторону широкого бульвара. - Вам
направо... Кстати, будет время, заезжайте в гости. Я живу на улице Вооруженного
Человека. Очень современное название, правда? Найти меня легко, там есть
единственный четырехэтажный дом, его называют Дом советника Клюше... Приятно
было побеседовать, гражданин Люсон!

- Взаимно, - кивнул я. - Кстати, никак не могу припомнить... Откуда это?
"Давно мне ведом терпкий вкус греха..."

- Как? - удивился он.

Я улыбнулся как можно беззаботнее:

- Какой-то монолог. "Давно мне ведом терпкий вкус греха, и пропасть черную
уж зрю издалека..."

- "Черны грехи мои, но злато облаченья меня слепит и гонит прочь сомненья",
- кивнул Д'Энваль. - Монолог кардинала Лотарингского. "Карл IX", акт первый.
Сочинение гражданина Мари Шенье'. Из-за этого все и случилось...

Я вопросительно поглядел на него. Молодой человек пожал плечами:

- Неужели не слыхали? Четыре года назад гражданин Шенье представил эту
пьесу в Королевский театр. Смею заметить, пьеса слабая, и часть актеров
отказалась играть. Тогда гражданин Тальма обвинил их в измене народу и
Революции. Этих бедняг назвали "черной эскадрой"...

- Да, помню...

Я ничего не знал об истории с пьесой Шенье, но о "черной эскадре" упомянул
бедняга Вильбоа. "Черная эскадра", брошенная в тюрьму Маделонет...

- Гражданин Тальма добился постановки и доказал свой истинный патриотизм.
О-о, сей гражданин - настоящий патриот!..

Теперь, когда речь не шла о Духе Перемен и о ненайденных "Илиадах",
гражданин Д'Энваль разговаривал почти как обычный человек. Симпатичный парень,
начитавшийся какой-то ерунды...

- Говорят, именно Шенье и Тальма потребовали от Конвента арестовать этих
бедняг, - тихо проговорил индеец. - Не знаю... Я знаком с Шенье, он и его брат -
очень честные люди, но Мари мнит себя новым Корнелем... Ну а Тальма... Бог ему
судья!

Мы расстались, и я долго бродил по набережной, бездумно глядя на спокойную
речную гладь, по кото-

* Мари Шенье - поэт и драматург, брат знаменитого Андре Шенье.

рой неслышно скользили низкобортные черные баржи. Возвращаться в гостиницу
под неусыпный надзор мадам Вязальщицы не тянуло. Впрочем, достойная гражданка
скорее всего еще не вернулась с площади Революции, куда привезли очередную
"связку". Людей считают "связками" - аристократов, лионских горожан, крестьян
Вандеи, актеров Королевского театра... Что я мог сделать? Пока был жив, я
пытался...

Холодный ветер внезапно ударил в лицо. Я остановился, посмотрел вверх на
голубое безоблачное небо и горько усмехнулся. Обман! И тут обман! Неверная
лазурь скрывает истинное Небо - серую неровную твердь, куда мне не было
доступа...

Оставалось найти ближайшую книжную лавку, купить патриотическую пьесу
гражданина Шенье и разобраться с цифрами на пергаментной бумаге. Да, это надо
было сделать, но что-то не давало покоя, как тогда, после встречи с несчастным