если бы его подали на стол часа три назад, да так оно, наверно, и было.
панцирь и вгрызаясь в мясо. - Не видел я шельфа, что ли? И на шельфе люди
живут. Конечно, когда приливная волна смывает буровую - это неприятно,
особенно если ты находишься как раз на той буровой. А так - жизнь как
жизнь, терпимо. Скучно, правда.
взвоешь... Впрочем, нет, здесь-то по всем параметрам не скучно. Но лучше
скука, чем такая жизнь. Там скучно, а здесь скученно, и от этой
скученности люди звереют. Нельзя же в самом деле запихнуть шесть тысяч
человек в стальной куб с ребром в двести метров и всерьез рассчитывать на
то, что им здесь будет хорошо и воцарится тишь да гладь. Бред это, хотя,
конечно, мера вынужденная, удобная для управления, невозможно себе
представить мало-мальски эффективное управление вне этой скученности и
непрерывной малопонятной возни, черт знает что это будет, а не управление.
И все же люди должны жить как-то иначе, - подумал Шабан. - Но я не знаю -
как. Наверное, нужен маленький домик с видом на горы, тишина, узкий круг
приятных и неназойливых соседей, и чтобы на ветру в окно стучали ветви
деревьев. Пусть даже не земных деревьев, а местных, не всех же тошнит от
их вида, можно подобрать себе соседей, которых не тошнит. И пусть
обязательно будет Лиза, пусть она встречает меня, грязного и уставшего,
пусть она меня моет и кормит и вообще пусть занимается мною, а потом,
когда я немного отдохну, я займусь ею, ее и сейчас нужно учить
разговаривать, вдалбливать ей словарный запас, потому что говорит она
все-таки плохо. Но у нее все впереди, она лишь полгода назад произнесла
первое слово, и значит, можно надеяться на большее. Потом я научу ее
читать. Потом - думать, это очень важно. Они говорят - модель. Что они
знают о моделях? Немногим больше, чем я, а я - ничего. А у моделей
гигантские неиспользованные возможности, я это чувствую. И может быть,
Лиза очень скоро заткнет меня за пояс, может быть, я окажусь именно той
ступенькой, с которой она рванет... Но до той поры мы будем проводить
долгие вечера вдвоем, я стану ее учить и охрипну, потому что знаю, что это
такое - учить модель, - и буду счастлив, замечая, что она научилась
чему-то новому, а потом за окном стемнеет и Лиза начнет вопросительно
поглядывать на постель, проявляя атавистические признаки своего
предназначения, а я буду делать вид, что ничего не замечаю, а потом выйду
из себя и рявкну. Потому что вот она - постель, потому что впереди ночь,
одна на двоих, и сдерживаться, право же, очень трудно..."
было бы хорошо, если бы..." Если бы что? А если Штуцер донесет, даже не из
корысти и не из чувства долга, о котором он знать ничего не знает, а
просто так, потому, допустим, что ему не нравится моя физиономия? Утопии -
это опасно. Они похожи на надгробия, поражающие стройностью линий и потому
очень привлекательные на вид. А в глухую защиту не хочешь ли? С головою?
Не рассчитывая ни на что и отдавая по куску то, что есть, не хочешь ли?
"Ты везунчик, - говаривал Менигон. - Тебя мало били. А надо бы." Сказано:
будет страшно. Кому страшно и в каком смысле? Нужно очень постараться,
чтобы стало еще страшнее, чем есть. Война, что ли? Что там сказал Менигон
про анклав? Война с Коммуной - это смешно. Анклав не Хинаго - прихлопнут
убогого и не заметят, как прихлопнули. Да и зачем? Кому он нужен, анклав,
со своим натуральным хозяйством и тощими рудами? Никому, и это правильно.
салфетку и вытер руки. Со Штуцером не стоило темнить, по части уверток
Штуцер был мастером. На всякий случай Шабан прислушался. Было тихо. С
подбородка Штуцера капал сок. "Близнецы" сидели во внутренней комнате и не
издавали ни звука. Вероятно, подслушивали.
вот сколько? Это ты должен помнить, брал-то я у тебя, не у кого-нибудь.
монет. Теперь припоминаешь?
Нет, не помню. Триста монет - надо же...
держать язык за зубами. Идет?
догадываюсь. Угу. Так это была твоя блондиночка? Хороша киска, не отрицаю,
сразу и не скажешь, что модель. Так в чем проблема?
дорога на шельф, зачем тебе там деньги? Ладно, пусть будет двести. Считай,
даром. Другой бы на моем месте потребовал бы с тебя твою киску на ночь, но
Редла-Штуцер хороший человек. Вот за это давай и выпьем. Тебе какого?
здоров. - Он тяжело поднялся. - А если все-таки сболтнешь... в общем, не
советую тебе болтать. Разведчики - люди грубые...
праздник?
- Штуцер скалился. - И за шельф выпей, шельф ненормальных любит, привет
там передашь от Редлы-Штуцера...
Шабан не пробовал такого уже много лет и не подозревал, что на Прокне
может существовать такое вино. Ну и ну, ухмыльнулся он про себя, делая
прощальный жест. Вот тебе и Редла-Штуцер, тот еще жук полосатый.
Снабженец. Апартаменты, как у Арбитра, ест-пьет в свое удовольствие, и
крепкие ребята у него на коротком поводке. Вот только модели у него нет.
Интересно, почему у него нет модели? При своих талантах мог бы иметь и
двух, и трех... Пижон. По сути, обыкновеннейшая сошка, работает с
разведчиками, и значок у него всего-то третьей степени - а как пыжится, не
хочет быть тварью дрожащей. Другой бы десять раз подумал, прежде чем так
зарываться. Или у него свой человек в отделе Контроля? Тогда, конечно,
другое дело. Между прочим, вот кто мог бы достать значок первой степени -
Штуцер. Пожалуй, тысячи за полторы сделает и даже не станет откладывать до
утра. Вернуться, что ли? Шабан сделал несколько шагов от задвинувшейся за
ним двери и остановился. А что, пополам с Менигоном, пожалуй, наскребем,
пусть Штуцер подавится... Опасно, снабженец ненадежен. Такие обычно очень
лояльны и не нарушают основ, а потому попросту берут деньги, ободряюще
хлопают по плечу и бегут докладывать Лахвицу, а Лахвиц, должно быть, без
лишних слов отбирает половину суммы, если не всю, и улыбается - жмурится,
сытая тварь, сужая и без того невеликие глазки в крохотную щель, прежде
чем мигнуть кому надо... Лучше, гораздо лучше последовать доброму совету и
напроситься в разведку как можно скорее. Завтра же, и постараться, чтоб
без Роджера. Выяснить все о том дыме - может быть, с ребятами все в
порядке и они даже настолько осмелели, что попросту жгут старый мусор?
Какая-то чушь. Или они забыли, что Живоглот очень даже интересуется
такими, как они?
Живоглот? А? Вот откуда: он вышел из комнаты, и это комната Штуцера. Та
самая дверь, ошибки нет. А вот это уже интересно: какие такие дела у
Живоглота со Штуцером? Почему Живоглот, который сроду ни к кому не ходил
просто в гости, ходит к Штуцеру? Покрыто мраком. Любопытный, оказывается,
тип этот Штуцер. Вроде бы кутит, тихо и благопристойно, как любой
служащий, не желающий неприятностей, только это не кутеж. Это что-то
совсем другое, какая-то осторожная подземная возня. Прав Менигон: что-то
будет. Чего-то они ждут, к чему-то готовятся, но молчат. Теперь многие
молчат, и не то чтобы боятся, а просто молчат на всякий случай. Всякому
известно, что всякий случай может случиться со всяким. Вот и молчат.
экране была непроглядная ночь, и вообще пора было спать, но сначала было
бы неплохо помыться. Кивнув привставшей с кровати Лизе, Шабан содрал с
себя одежду и, отцепив значок, впихнул комбинезон в приемный лоток
прачечной. Раздался всхлипывающий звук, комбинезон был втянут и заскользил
куда-то вниз, в бездонное чрево Порт-Бьюно. Через полчаса он вернется
назад выстиранным, выглаженным и спрыснутым чем-то ароматическим - если,
конечно, на том конце не перепутают адрес. Нижнее белье Шабан прачечной не
доверял - его стирала Лиза.
воду, обсох под струями горячего воздуха и надел свежее белье. Спать, как
назло, уже не хотелось. Он лег на край кровати, потеснив Лизу и недовольно
пробурчал, когда она попыталась придвинуться:
- Следовательно, и ты должна уметь спать, поскольку ты человек.
уснула.
уже получалось. Только я не понимаю, зачем это нужно - спать. Ничего не
видеть, не слышать... Мне только интересно, как это бывает, когда снится
сон. Это как по правде или как-то иначе? А еще я слышала, что бывают
страшные сны.
на локте.