Чтение 24–й страницы книги ~Авантюрист~

взглядов, еще не веря, что все случившееся произошло именно с ней?..

Явление черноволосого человека со шпагой вывернуло мир, будто перчатку.
Впервые в Аланиной жизни сон о Луаре, Высшем Существе, обернулся сном о
Ретанааре Рекотарсе.

И теперь, глядя вслед уходящему жениху, она собиралась терпеливо ждать.

Как улитка в закрытой раковине. Как зерно в холодной земле. До весны.

* * *

Дом стоял на болоте.

Проводник остановился на развилке - тропинка раздваивалась змеиным
языком, правая половинка вела дальше в лес и казалась достаточно утоптанной,
левая сворачивала в сторону и почти терялась в траве.

- Далее не пойду,- сказал проводник шепотом.- На краю болота станете,
ежели хозяин захочет принять - огонечки пустит, такие, знаете, чтобы не
утопнуть... Хоть было как-то, пришел нехороший человек, с недобрым пришел,
видимо, так хозяин его как раз в трясину и за-манул... Только пузыри пошли. Вот.

Я прикрыл глаза.

Как мне это все опостылело. Колдуны и колдуниш-ки, жабы, крысы, летучие
мыши, и каждый из кожи лезет вон, чтобы нагнать страху, и проводник обязательно
останавливается на полдороги и авторитетно заявляет дальше не пойду...

Парнишка получил монету, попробовал на зуб, остался доволен, удалился, то
и дело оглядываясь через плечо; я посмотрел на лоскуток неба, проглянувший через
сплетение веток, плюнул и пошел по тропинке налево.

Болото воняло.

Болото смердело, как труп; посреди ровного, чистого, предательски
гладкого пространства темнело неуклюжее сооружение на сваях. Я остановился,
демонстративно вытащил из кармана чистый платок и закрыл себе нос.

Если только волшебник, угнездившийся посреди трясины, хоть чуточку
обидчив - наверняка заведет меня в топь.

- ...Гордый ты.

- Гордый, а к тебе вот приперся- возразил я ворчливо.

Старичок вздохнул.Был он мал, сер, неухожен и волосат; по счастью, в
поисках мага я привык не обращать внимания на внешность. Зловещие красавцы в
черных плащах на поверку оказывались шарлатанами, а седобородые мудрецы -
дураками, каких мало; этот же, хоть и почесывался время от времени, но глаза
имел пронзительные, холодные, как лед.

- Приперся,- повторил он, в третий раз проводя по мне неудобным, как
железная гребенка, взглядом,- Ясно, припрешься тут, когда висит на тебе...- он
пожал плечами.

Я сглотнул.

Потому что это был первый после Черно маг, определивший, что на мне
"висит". Прочие "ждали, пока я сам посвящу их в свои проблемы - и мне с порога
становилось ясно, что время и нервы потрачены зря.

- Висит на тебе,- старичок прищурился,- вроде как мешки пустые, пыльные,
скверные... Вроде как удавочка на шее. Удавочка со сроком - время придет -
затянется...

- Сними,- сказал я просто. Старичок прикрыл глаза.

Веки у него были желтоватые, прозрачные, как пле-ночка; казалось, он
продолжает смотреть сквозь кожу.

- Снял бы, да... Не станет у меня силенок. Другой бы врал, да плату
требовал, а я прямо скажу - безнадежное это... дело. Я не возьмусь.

- А вот другой взялся,- сказал я, холодея.- Как думаешь - соврал?

Старичок зябко потер маленькие темные ладони:

- Не скажу... не знаю. Может, и соврал... кто проверит...

- Мне же помирать через полгода,- сказал я зло.- Может, ты бы
поднатужился?

Он открыл глаза. Минуту назад они были зеленые - а теперь стали желтые,
как засахарившийся мед.

- Нет. Не сдюжу. Надорвался... Давно...

- Тогда подскажи, кто бы взялся?

Старичок молчал.

По темной комнате плавал болотный огонь - выхватывая из полутьмы то
пустую железную клетку, то мутное железное зеркало, но обломок мельничного
жернова, странной прихотью заброшенный в угол ветхой избушки на сваях.

Праздник пронесся, устилая землю обрывками серпантина и россыпями
несвежего конфетти. День Пре-многоликования, самый яркий, самый любимый
горожанами день; дом семейства Соллей остался безучастен ко всеобщему
празднованию. Не украшенный, вопреки традиции, цветами и фонариками, темный и
пустой - слуги отпросились еще с полудня - дом молча переждал бурление ликующих
толп.

Утром на захламленных улицах хозяйничал туман. В серой влажной кисее
терялся редкий шелест первых утренних метелок; по направлению к городской
площади шагал, тяжело ступая, высокий светловолосый человек. Частью
светловолосый, частью седой.

Эгерту Соллю некуда было спешить. Сегодняшний день - тихий, туманный и
пустой - нравился ему куда больше, нежели предпраздничная лихорадка либо пьяная
суета всеобщего ликования. Занятия в Корпусе начинались сегодня на час позже -
незначительное послабление, учитывая, что большинство людей во всем городе
станут отдыхать до самого вечера...

У Эгерта Солля был час для неспешной прогулки. Он долго стоял на горбатом
мостике - канал недавно чистили, и вода, прежде цвелая, пахла теперь свежестью и
мокрым камнем. Уплывали вниз жухлые листья;

десять лет назад, в такое же туманное утро, Эгерт Солль стоял на этом
мосту вместе с сыном.

Каким он был бы сейчас - Луар, которому без малого тридцать?

Эгерт Солль дорого отдал бы, чтобы вернуть те дни.

Ему казалось, что, будь он умней - все сложилось бы по-другому...

Впрочем, он обманывал себя. Раз в год, стоя на горбатом мостике, он мог
позволить себе роскошь самообмана.

* * *

Я вернулся за три дня до назначенной свадьбы - осунувшийся, побитый
дорогой, и, боюсь, не очень-то веселый с виду, Танталь, похоже, думала, что я
вообще не вернусь. Или мне померещилось?..

Во всяком случае, когда она звала Алану, голос ее был вполне радостным:

- Скорее, невеста! Ну-ка, кто пришел?!

По крайней мере, девчонку они пока не потеряли. Девчонка не сбежала в
лес, не ушла юнгой на торговом судне и не записалась в разбойники. Что уже
неплохо.

Алана, пожалуй, даже похорошела. По-видимому, за ее угри серьезно взялись
- во всяком случае, теперь их почти не было видно. В остальном невеста моя
оставалась по-прежнему дитя дитем; я чмокнул ее в щеку, и щека была все такая же
горячая. Мне показалось, что я вообще никуда не уходил. Только собирался.

Моя комната трогательно соблюдалась в неприкосновенности. И на столе
лежали некоторые забытые вещи - в частности, замшевый мешочек, вышитый бисером,
служанка, как оказалось, даже почистила его от пыли, стерла следы моих сапог...

Я запер за собой дверь и тяжело опустился в кресло.

Долгая зима - и весна, время, когда так хочется жить...

Рекотарсы никогда никому не служили. Оказать услугу - возможно, заключить
сделку - куда ни шло...

Я взял мешочек в руки - почти с отвращением. Россыпи бисера казались
реденькими, ни узора, ни рисунка...

Надо бы почитать книжку Аланиного деда. Относительно магов, пусть историю
Дамира она замалчивает - но, может быть, другие полезные сведения...

Внутри мешочка было по-прежнему тепло. И совершенно пусто; я осторожно
ощупал внутренние швы. Невинный мешочек. Маги? Кто такие маги?..

В дверь тихонько постучали:

- Господин Рекотарс... Господин Эгерт зовет отужинать, нынче на ужин
молочный поросенок, рыба в муке с винным соусом, дыня, фаршированная клёрсами,
грибы...

Надо будет спросить, что такое клёрсы, подумал я машинально.

И в этот момент рука моя, по рассеянности остававшаяся в мешочке, ощутила
прикосновение.

- Да! - выкрикнул я громче, чем следовало.- Скажи господину Эгерту...
сейчас иду!..

Холодная рука, обитающая в темноте по ту сторону замшевого мешочка, на
мгновение исчезла. Секунду спустя я почувствовал, как за мой мизинец цепляется
чужой, согнутый колечком палец; я обомлел: мири-мири навсегда...

"Поискал?"

- Ты врешь мне, Чер... Чонотакс. Ты не можешь от" менить Приговор!

"Ты действительно не веришь в мои силы? А может быть, просто не хочешь
платить, желаешь, чтобы я освободил тебя даром?"

Я молчал. Рука Черно приятельски пожала мою ладонь.

"Не морочь себе голову, Ретано. Делай, как я говорю. Ладно, пусть это
будет не служба... Пусть будет помощь. Бери девчонку, бери книжку и
возвращайся."

Я стиснул зубы и изобразил ответное пожатие. Не потому, что мне так уж
этого хотелось.

Из вежливости.

Согласно приличиям, сопровождать новобрачную в дом молодого мужа
полагалось кому-либо из родственников или домочадцев, в крайнем случае
доверенному лицу, Солль, как мне объяснили, не мог ни на день оставить жену.

Вот уже три года полковник не покидал города - с тех самых пор, как
госпожа Тория перестала выходить из комнаты; Танталь нашла десяток предлогов,
чтобы не сопровождать нас, а старая нянька была слишком немощна для долгого
путешествия. Таким образом, после недолгого колебания и моих обещаний разбиться
в пыль ради блага Аланы жену решено было поручить исключительно заботам мужа.
Как то и должно отныне быть.

Солль предоставил нам дорожную карету и расторопного Клова на козлах.