глубоких, нечеловечески низких голосов.
Павла зажмурилась. Единственное светлое окно, оживлявшее сонный фасад полночного
дома, беззвучно погасло. Как свечка.
неподобающе низкий рейтинг. Раздолбеж ходил мрачный как туча; и Павла, и
секретарша Лора, и прочие сотрудники старательно держались в стороне, под
стеночкой.
Раздолбежа стопкой лежали пестрые кассеты Рамана Ковича.
тусклый экран, где как раз шла в записи передача конкурирующего канала. - Убогий
видеоряд, ущербная драматургия... Я смотрел, Павла, материалы, которые ты
отобрала. Сойдет... хотя в другой раз будь тщательнее... Нет, ты глянь на этот
неподвижный кадр- он торчит вот уже сорок секунд... Короче говоря, передачу о
Ковиче я планирую на будущий четверг. Завтра запись, послезавтра монтаж...
Сейчас поезжай к нему, отдай кассеты и договорись насчет интервью. Мне он
отказал - но тебе, вероятно, отказать не сможет?
или насмешливо, - Павла, вероятно, испытала бы желание съездить ему по
физиономии. Но Раздолбеж был серьезен, даже печален; он не желал задеть Павлу.
Он просто констатировал бесспорный, по его мнению, факт.
черная лохматая псина устрашающих размеров, с флегматичным выражением лохматой
морды.
вчерашнего бутерброда с колбасой; она даже остановилась около какой-то °градки,
чтобы, водрузив на нее портфель, тут же и проверить свои предположения.
обернулась, будто ужаленная.
удалялась. Уходила, презрев бутерброд и Павлино внимание; простой ответ на
вопрос о времени был для собаки почему-то важен, возможно, у нее назначено
свидание...
сочувственного взгляда старушки, идущей по противоположной стороне улицы.
цветок. "Неудавшаяся актриса", - подумала Павла. Дамочка оказалась секретаршей
при Ковиче - и теперь смотрела на Павлу подозрительно, будто на возможную
конкурентку. "Чего они все, - подумала Павла устало. - Нужен мне ваш Кович, как
коту малина, подумаешь, великий принц... Он же не говорящая собака. Что за бред
какой-то..."
подождите...
"дипломат" на подтянутое правое колено. - Вот, попрошу вас передать ему... От
господина Мыреля, студия художественных программ, четвертый канал.
почитательницей именно программ господина Мыреля; выгрузив кассеты на стойку
вахтера, Павла со спокойной душой направилась к выходу.
газонах, отцветали тюльпаны; Павла спокойно могла бы сказать: нет. Извините,
спешу; передайте господину Ковичу кассеты и мое почтение...
такую гостеприимную вертушку; Павла поняла вдруг, что ужасно хочет посмотреть на
настоящую репетицию.
деревянные кресла, секциями по четыре, начинались прямо от двери и мешали ей как
следует раскрыться. В противоположном от двери углу помещалась выгородка- три
черные слепые ширмы, лестница-стремянка и велотренажер;
сидящую на стремянке верхом. Потом в поле ее зрения попал немолодой, грузный
человечек в спортивном костюме, стоящий на коленях перед растрепанной серой
книжечкой без переплета. И уже потом ее взгляд остановился на широкой спине
мужчины за маленьким, подсвеченным лампой столиком; мужчина щелкал пальцами,
отбивая ритм. "Как смерть с кастаньетами", - мельком подумала Павла.
знаю ни одного человека, который подошел бы под это описание, Кара...
затылков - люди в спортивныx костюмах сидели неподвижно, так, будто происходящее
на площадке предстало перед ними в первый и последний раз.
действительно сделал испуганное лицо. Вероятно, чтобы его не поняли превратно.
вскинула руки, будто собираясь танцевать, - и вдруг замерла, презрительно глядя
на кого-то в темном углу зала; Павла повернула голову - в углу сидел за пультом
магнитофона худющий рассеянный парень. Под взглядом блондинки парень дернулся,
спеша включить музыку.
свое дело. Ты должна слышать музыку ВНУТРИ, дальше, не останавливайтесь,
дальше...
отстранялся- и одновременно норовил перевернуть страницу растрепанной книжечки,
сверяясь, очевидно, с текстом роли. Блондинка легко вскидывала ноги, взмывала и
падала на "шпагат". Павла ощутила глухую зависть. Она всегда завидовала чужой
гибкости и ритмичности, длинным ногам и той легкой стервозности, которая придает
лицу и движениям свой неповторимый, особенный шарм.
деревянных кресел, достигла наконец режиссерского столика и склонилась над ухом
повелителя блондинок. Негромкое извиняющееся бормотание; Павла смотрела, как
Кович оборачивается. Медленно, будто опасаясь увидеть за спиной налогового
инспектора.
блондинка, которая уже секунды две как прекратила танец, переводила теперь
дыхание, не сводя с Ковича преданных вопросительных глаз.
бесцветный, пегий парнишка лет, похоже, сорока.
принялась изучать зацепку на телесного цвета лосинах, из-за ширм выскользнули
двое парней и девушка, а ряды деревянных кресел закачались- из разных мест
репетиционного зала выбирались, по-видимому, актеры второго состава.
Устоявшийся, многократный, многослойный запах кофе.
беседы с Ковичем, - она не удержалась и спросила:
"Последнюю ночь"?
счастью, было темно.
заминку. - Это откровенно слабая пьеса... ранняя пьеса великого человека. Не
пользуется популярностью... на мой взгляд, заслуженно. А легенда... что легенда.
Некие влюбленные поженились - ив первую же брачную ночь оба угодили в Пещеру,
встретились, и жена-саажиха задрала мужа-схруля... С тем чтобы проснуться утром
около мертвого тела.
ухватилась за локоть Тритана.
просто сопливым мальчишкой-подмастерьем, - он представил всю эту историю как
мелодраму. Будто молодые супруги узнали друг друга в Пещере... И саажиха
отказалась от трапезы. Вот это самое и имел в виду ваш Кович.
отдаленный шум улицы.
Конюшевский Владислав
Перумов Ник
Маркелов Олег
Каменистый Артем
Самойлова Елена
Березин Федор