Чтение 24–й страницы книги ~Амальгама миров~

- Это еще что такое? - невольно пробормотал я, оглядывая неведомую
постройку.

Величественный вид на первый взгляд небрежно сложенных из песчаника
плит вызывал трепет, и я вместо того, чтобы присоединиться к Овиду, робко
остановился у более низких внешних камней сооружения, а потом медленно
побрел обратно.

Людмила уже проснулась и теперь сидела на траве, протирая глаза. Она
счастливо улыбалась.

- И кому же все это приснилось?

В который раз я убедился, какие непостижимые существа эти женщины.
Казалось, что выпавшие на Люськину долю переживания должны изменить ее до
неузнаваемости. Но вот надо же, по всему видно, что Людмила чувствует себя
прекрасно. И даже кокетничает.

- Мне не приснилось ничего, - честно признался я. - А если и
приснилось, то все равно я этого не помню.

- Мне, кажется, тоже ничего не снилось, - Люська собрала
растрепавшиеся волосы в пучок на затылке. - Так хорошо?

- Замечательно. Но что же мы теперь будем делать? Неизвестно, удастся
ли нам поспать в этом мире еще. Может быть, Гамсилг уже где-то рядом.

- Да? - боязливо поежилась Люська. - А деревья откуда?

- Это еще что! - не выдержал я. - Там, наверху, какие-то камни
наворочены. Что-то вроде храма. Овид в нем, по-моему, молится, или
жертвоприношение приносит, или просто сидит.

- Это Стоунхендж, Мастер Александр, - раздался звонкий голос Овида. -
Мне приснился Стоунхендж, и он тут очутился. Вы не представляете, как я
счастлив!

- Стоунхендж?

- Ой, я знаю, что это такое, - Люська запрыгала, как девчонка. - Нам
в училище на истории искусств о нем рассказывали. А ты разве не помнишь?

- Я эту лекцию, скорее всего, прогулял.

- Вот именно, троечник вечный. Стоунхендж - древний храм друидов в
Англии. Он до сих пор сохранился.

- Да, Мастер Александр. Всю жизнь я мечтал побывать на развалинах
Стоунхенджа, но время моего паломничества еще не пришло. Зато здесь
Стоунхендж сам пришел ко мне. Теперь все будет хорошо.

- Ой ли, - усомнился я. - Подумаешь, молитвенные камни, к тому же
почти разваленные.

- Не говори так, - грубо прервал меня Хома. - Не знаешь, вот и молчи.
Овид еще и омелу срезал. Будет теперь у нас талисман.

Я обратил внимание, что Овид вовсе не выглядит больным и бледным.
Рана на скуле затянулась в тонкий белый шрам, как будто прошел по крайней
мере месяц после сражения.

- Друиды, паломники, змеи и кресты, омелы и чертовщина, - тихо ворчал
я себе под нос, пока мы выбирались из рощи. - Без колдовства шагу не
ступить. Ну и мирок!

Куда мы идем, я понятия не имел. Просто шел и все. От Стоунхенджа,
который даже с большого расстояния выглядел все так же мрачно и
величественно, я свернул в сторону и, не придерживаясь дороги, повел всех
за собой через рощу.

Овид постоянно оглядывался, ему было жалко покидать святое место,
хотя бы и следовало, на мой взгляд, понять, что этот храм похож на
настоящий не больше, чем покойник на живого человека. Но сказать об этом
вслух я не решался.

Как ни приятно было идти по короткой траве, в которой тускло, как
гильзы, поблескивали лакированными боками желуди, но роща скоро кончилась.
Я в задумчивости остановился на опушке под кряжистым дубом, далеко
выбросившим горизонтальные ветки, величиной со ствол дерева средних
размеров, в сторону степи. В степь идти не хотелось.

Может быть, все-таки здесь останемся? - спросил я у Овида. - Все-таки
укрытие. И Гамсилг сюда, наверное, не сунется. Поживем, отоспимся.
Глядишь, и зеркало приснится.

- Остаться-то, конечно, можно, - засомневался Овид.

- Мальчики, а там что за город? - вдруг закричала Люська, указывая
рукой на кажущийся пустым горизонт. - Там - дома!

Я страшно боялся новой встречи с Гамсилгом. Что они там не поделили с
Дер-Виддом в нашей реальности, я не знал, да и не хотел знать, но в любом
случае встреча со злопамятным колдуном не сулила ничего хорошего. Но еще
больше я боялся остаться в этом мире навсегда.

Выбора, собственно, не было. Кто знает, приснится вообще кому-нибудь
из нас зеркало или нет. А в городе, если это действительно город, хотя в
нем и таится опасность, можно рассчитывать найти осколки. Нам теперь не
так уж много не хватает до целого зеркала, так что стоит попытаться.

Мы подошли к городу поближе. С этого расстояния даже близорукий мог
бы разглядеть островерхие крыши домов, готическую церковь с тонким шпилем
и крестом, зелень деревьев.

Пряничный вид небольшого поселения успокаивал - жилище Гамсилга
выглядело совсем по-другому.

- Там, наверное, есть гостиница, - мечтательно сказала Людмила. -
Кровати, чистые простыни.

- И еще там можно по-человечески поесть, - поддержал ее я. - А то
ведь протянем ноги с голодухи.

- А меня в столярке подремонтируют, - язвительно напомнил нам о своем
плачевном состоянии Хома.

Получилось так, что уговаривать никого не пришлось, и мы отважно
направились по грунтовой дороге к городским воротам.

Ворота никто не охранял, и мы беспрепятственно миновали невысокую
крепостную стену. Все на неширокой улочке напоминало средневековье.
Мастерские ремесленников, лавки, харчевни, ослики, запряженные в легкие
повозки, и, конечно, сами жители городка, одетые так, как будто сошли с
иллюстраций к сказкам Перро.

Наше появление не вызвало шумного любопытства, и это нас устраивало,
как нельзя больше.

- Что-то я не припомню, чтобы Дер-Видд хоть раз упоминал о таком
городе, - тихо сказал мне Овид. - Эту реальность создал не Гамсилг, но
тогда кто, хотел бы я знать.

- Ты и о паровозе говорил то же самое, - напомнил я ему. - Мало ли
кто мог здесь побывать.

- Разумеется, но все равно странно.

Но как бы странно это ни было, мы действительно нашли здесь все, о
чем мечтали, включая чистые постели и вкусный ужин. Овид чувствовал себя в
этой призрачной реальности, как рыба в воде. Неизвестным образом у него
появился толстый кошелек, и он щедро расплачивался за всю нашу компанию.

Городок не имел названия, и, задав пару вопросов добродушной и полной
хозяйке гостиницы, я оставил попытки выяснить дополнительные подробности.
Всех вроде бы вполне устраивал сам факт существования города. Жизнь текла
в нем размеренно и безмятежно. Безмятежно настолько, что мы и сами
поддались очарованию тихой радости, исходящей от обитателей города - после
полных приключений дней все настраивало здесь на умиротворенный лад.

На второй день, окончательно отоспавшись и придя в себя, мы
сплоченной группой, как туристы в незнакомой стране, стали бродить по
тенистым улицам и заглядывать в лавки не столько с целью отыскать
необходимые нам осколки, а скорее от скуки - наше пребывания в
гостеприимном городке выглядело бесцельным.

- И чего зря время тратим, - ворчал Хома. - Скука-то какая. Люди
здесь, как замороженные. Райский уголок для идиотов.

- А он, мятежный, просит бури, - не упустила случая подколоть его
Людмила. - Мало тебе досталось.

- Да не в этом дело, - упрямился табурет. - Осколков здесь нет, это
же понятно. Зеркала, естественно, тоже. Если тебе так хочется домой,
почему тебе зеркало не снится?

- Я не умею так, по заказу. Я стараюсь, а не снится. У Саши тоже не
получается.

- У Мастера Александра получится, - заступился за меня Овид. - Он
просто еще не отдохнул как следует.

Но я-то знал, что дело не в этом. Чем дольше мы оставались в мире
сновидений, тем больше я убеждался - затея прийти сюда напрасна.
Попробуйте, закажите себе сон, да еще не какой-нибудь, а вещий. Голову даю
на отсечение - ничего у вас не выйдет. Поэтому не надо было идти сюда в
надежде обрести все зеркало целиком, надо было удовольствоваться поиском
осколков, ведь пока у нас все не так уж плохо получалось. Пусть этот путь
более долгий, но зато более верный.

От отчаянья и к превеликому удовольствию Хомы мы накупили в лавках
всевозможной дряни типа дамасских кинжалов и ненужной нам здесь посуды.
Люська щеголяла в полном облачении знатной дамы, в платье, волочащемся по
земле и собирающем с дороги всю пыль, и ныла, что теперь ей необходима
карета. Хома, на которого здесь все глазели как на невиданную, но тем не
менее вполне нормальную заморскую диковинку, потихоньку таскал из
магазинчиков разную мелочь, Овид обвешался оружием, как пятилетний
мальчишка. Короче говоря, пребывание в мирном и уютном городке никому не
шло на пользу, и я решил, что надо отсюда потихоньку убираться, пока не
деградировали окончательно.

Мы брели по тихой мощеной булыжником улице почти на самой окраине.
Чуть дальше начиналась крепостная стена, за которой тянулась степь,
впрочем, не выглядевшая так уныло, как та, что встретила нас в этом мире.
До самого горизонта зеленела трава, и погода здесь, похоже, никогда не
портилась - во всяком случае я не мог припомнить ни одного холодного и
дождливого дня.

До этого мы обошли почти весь город, побывали на рынке и в