несчастной зморе, владелице целого мира, мира ворованных снов.
все. Это был обычный дефект стенки сна. Будь с тобой птица-лоцман, она бы
его распознала сразу.
и рухнул в безвременье. Кстати, ты, кажется, один раз уже в нем был. Так
что прекрасно представляешь, какой конец тебя там ожидал.
же блага.
холодно спросила: - Это что еще за новости?
хотел его лишь слегка попугать, чтобы он больше в это место не лез. Может
быть, так, слегка покалечить. Думаю, отсеку ему руку, он и одумается. А
без руки мастером снов он может быть вполне. Она, если честно, ему и вовсе
не нужна.
тоном спросила змора.
повернулась ко мне.
еще такое со мной учинить.
сейчас все станет ясно, все-все. Это доставляло мне радость и,
одновременно, темный, необъяснимый, инстинктивный ужас. Чтобы избавиться
от него, я крикнул:
Могу под настроение сунуть в спину нож. Сзади. Подойду и воткну.
потому, что его нет.
чувство и уже успокаиваясь, я все же сказал:
чушь?
словно наполнившись безудержным, злым весельем. А у меня на душе стало
пусто и холодно. Как у приговоренного к смерти, когда он стоит на краю
ямы, а в него целится из винтовок пяток солдат и полупьяный хорунжий уже
поднял руку. Вот сейчас он махнет и крикнет "Пли!". И вслед за этим будет
лишь пустота...
осознал, что никогда, никогда не смогу эту змору убить, что это просто
немыслимо и что именно сейчас, в эту минуту, я и проиграл свою игру.
Окончательно и бесповоротно.
прекрасен и состоял из больших сверкающих свежевымытыми стеклами домов,
перед которыми росли цветы, цветы. И он был наполнен людьми, живыми,
настоящими людьми.
пустыня. Ее жаркий воздух мгновенно иссушил мне губы.
стена. Все было как прежде. Я даже ничуть не сомневался, что за моей
спиной все тот же полуразрушенный город.
попал я?
получился упрямым, глупым и самонадеянным, но таким, каким я хотела.
Поверь, это именно я придумала тебя, до мельчайших деталей, наделила
памятью, привычками и слабостями.
было никаких других, кроме тебя, инспекторов снов, не было даже
птицы-лоцмана.
лишь тогда, когда ничего поправить уже было нельзя, сообразила что
наделала. Потому что влюбилась в свой сон, в свое создание.
Я почувствовал щекой ее волосы. В ноздри мне ударил запах ее духов. А
может быть, это были не духи, может, это был ее собственный, сладкий,
слегка приторный запах? Я ощущал под руками лишь слегка прикрытое тонкой
материей платья ее мягкое, нежное тело.
женщины человеком или же просто выдумкой. Все это не имело сейчас
абсолютно никакого значения.
зморой остались одни. Ее губы прикоснулись к моей щеке. Я чуть повернул
голову и мы поцеловались.
заботясь о своем роскошном платье, села рядом и положила мне голову на
плечо. Вот она вздохнула и медленно, ласково, провела ладонью по моей
щеке.
исправим. Ты только не бунтуй, будь со мной... мне больше ничего и не
надо. Хочешь, придумаем еще какую-нибудь игру? Ты забудешь обо всем и
снова спрячешься от меня в лабиринте. А я буду тебя искать и когда найду,
подам знак, тот же самый...
миры, какие только пожелаешь... А если тебе станет скучно, я придумаю тебе
друзей. Хочешь, таких же как и ты инспекторов снов? Ты только не уходи от
меня, останься. Все будет как надо, как мы захотим. И еще, не раздражай
меня, а то я в запале уничтожу тебя и больше не смогу вновь создать. Ты
неповторим, как и любой шедевр.
дам тебе другое имя? Хочешь, назову тебя Аристархом? Или Мироном? Эриком?
Любые. Сейчас. Если хочешь.
крутившуюся в голове мысль.
обратно.
могла придумать статичный мир, но только не мир снов. Он слишком
многообразен, слишком сложен. Для того, чтобы его выдумать, не хватит и
ста лет. Она просто не могла - и все.
знал-как. Правда, после проверки обратного пути уже не будет. Ну и пусть.
Зато, я узнаю...
такого случая больше не будет. А я должен был узнать. Иначе сошел бы с
ума.
когда-то учил меня Гунлауг.
удивленно охнула, голова ее запрокинулась, на лице застыло странное
удивленное выражение. Я знал, что оно останется навсегда, потому что змора
умерла почти мгновенно. Так и должно было быть.