Чтение 24–й страницы книги ~Инсайдер~

показала Бемишу, чтоб он сел рядом.
- Я ценю все, что вы сделали для моего мужа, - сказала Идари.
- Я ничего не сделал для него, - возразил землянин, - а он много
сделал для меня.
- Вы первый человек со звезд, с которым он подружился. И как странно,
что таким человеком оказался человек из круга Рональда Тревиса.
И опять Бемиш решительно удивился осведомленности Идари.
- Я думал, у него есть друзья-земляне.
- Да. Люди, которые бросают бомбы в супермаркеты и употребляют
наркотики, чтобы освободиться от влияния продажной цивилизации.
Идари и Бемиш сидели очень близко. Была уже ночь, но две луны сияли
ярко-ярко, как прожектора, и Бемишу был хорошо виден профиль Идари,
маленькая головка с черной косой, уложенной вокруг головы, и сверкающие в
лунном свете заколки.
- Мой муж имеет очень большое влияние на императора, - продолжала
Идари, - а вы можете иметь большое влияние на моего мужа. Это было бы
очень плохо для моей страны, если бы вместо вас Киссур дружил с теми, с
кем он свел знакомство на Земле два года назад.
Идари помолчала.
- Что вы знаете о нашей истории?
Бемиш покраснел. Его невежество в том, что касалось истории Вей, было
почти абсолютным. С ним могло равняться разве что его невежество в том,
что касалось истории Земли. Если его что-то и интересовало на этой планете
- так это размер бюджетного дефицита или ставка рефинансирования
центрального банка. От истории ставка рефинансирования решительно не
зависела.
- Вам известно такое имя - Арфарра?
Бемиш замялся.
- Он был первым министром...
- Он был дважды первым министром. Один раз - еще до землян. Другой раз
- после. После того как на Вее появились земляне, император назначил
первым министром человека по имени Нан. Потом его убрали. Не без помощи
моего мужа.
Бемиш смутно вспоминал скандал пятилетней давности - потому что
скандал этот был земной, а не вейский. Там было что-то про Киссура -
бывшего первого министра Вей, сшивавшегося на Земле. Или на Ланне? Среди
наркоманов и террористов. Угнанная машина, наркотики, избитый полицейский,
арест по подозрению в соучастии в теракте, старательно раздуваемый кем-то
скандал: и в конце концов заявление Киссура о том, что в трагедии с угоном
боевого самолета виноват именно Нан. Кажется, это заявление сыграло свою
роль в отставке министра-землянина...
- Потом был другой премьер и программа государственных инвестиций.
Очень высокие налоги и очень высокие расходы бюджета. В стране не осталось
других официальных денег, кроме тех, которые были в казне. Или в банках,
чьими акционерами были крупнейшие чиновники. А рабочим запретили
увольняться с предприятий и свидетельствовать против хозяев.
Идари усмехнулась и добавила:
- В это время Шаваш был одним из самых горячих сторонников
государственных инвестиций. Ему надо было оправдаться от дружбы с Наном, и
он сочинял правительству все программы, по которым деньги уходили в песок.
Там, где клали тонну асфальта, писали, что положено три тонны, там, где
использовали килограмм краски, писали, что ушло пять килограммов.
А по поводу законов, превращавших рабочих в рабов, он написал
докладную записку, в которой говорилось, что вейский путь отличается от
галактического тем, что хозяин не использует работников, как наемный скот,
а пожизненно и отечески о них заботится. Это должно было кончиться гибелью
страны, но это кончилось восстанием и уходом правительства.
Потом был Арфарра. Он урезал государственные расходы и отменил законы
о рабочих. А мой муж подавил восстания в тех провинциях, где наместники
загрустили о старых временах.
Бемиш почти не слышал того, что говорила женщина. Скрещенные полосы
света от двух полногрудых лун сверкали на мраморной дорожке сада, и вокруг
тонких, как ветка ивы, запястий Идари обвивались серебряные браслеты в
виде многокрылых змей.
- Спустя некоторое время Арфарра сказал одному человеку, Ванвейлену, у
которого раньше очень много денег было инвестировано в Вею: "Мы сейчас
распродаем государственные стройки, почему бы вам не купить Ассалах?" - "Я
не буду этого делать, - ответил Ванвейлен, - это самая омерзительная из
кормушек Шаваша". - "Экономика Вей улучшилась за год, - сказал Арфарра - а
вы использовали этот год, чтобы законсервировать стройки, или продать их
моему правительству, или избавиться от акций через подставные компании.
Почему?" Ванвейлен подумал и сказал: "Я вложил в Вею много денег и понес
большие убытки. Я поставил на кон - и проиграл. Вы упустили время. Народ
потерял доверие к чиновникам, землянам и государю. Вы старик и больны, -
что будет, когда вы умрете?" - "Я шесть лет как умираю, - рассердился
Арфарра, - вы купите Ассалах или нет?" - "Нет". На этом они расстались. На
следующий день Арфарра умер.
Бемиш теперь слушал, затаив дыхание.
- Мой муж боготворил Арфарру, - продолжала Идари, - и мне стоило
большого труда умолить его не мстить Ванвейлену иначе как на Вее. Но тому
все-таки пришлось улететь с Вей, потому что на Вее его бы ничто не спасло,
и он потерял гораздо больше денег, чем рассчитывал. Я рассказываю это к
тому, чтоб вы поняли, господин Бемиш, что на Вее выгода и смерть ходят
гораздо ближе, чем на Земле. Особенно если вы покупаете Ассалах и дружите
с Киссуром.
Бемиш вернулся в гостиницу поздно ночью. Где-то далеко в городе
брехали собаки, над белым храмом висели звезды, и в соседнем квартале
женский голос что-то жалобно пел под флейту.
Засыпая, Бемиш думал о женщине с черными глазами и черной косой,
уложенной вокруг головы, и о двух людях, которых она свела с ума, -
Киссуре и Шаваше. Еще он думал о человеке по имени Клайд Ванвейлен, о
котором он, в отличие от других персонажей рассказанной Идари истории,
знал очень много. Ибо Ванвейлен был миллиардером и человеком, за каждым
шагом которого финансовое сообщество следило затаив дыхание. В отличие от
Идари, Бемиш знал, что спустя полгода после описанных событий Ванвейлен
едва не погиб: у его семиметрового лимузина на воздушной подушке отказали
тормоза, машина пробила ограждение и нырнула в воду с двадцатиметрового
моста, шофер утоп, охранник разбил голову о приборную доску, а Ванвейлен
чудом из реки выплыл. История эта, благодаря связям Ванвейлена, в газеты
не попала. И теперь Бемиш не был уверен, что Киссур сдержал свое обещание
не мстить иначе как на Вее.
Харчевня "Рыжая Собака" располагалась в довольно-таки нефешенебельной
части города. Вход в нее был обрамлен богами в форме змей, обвивающих два
бронзовых дверных столба, под дощатым потолком качались бронзовые с
блестками лампы, и деревянные стены были украшены двумя дюжинами подписей
и крестов. Подписи собирались в течение двух десятков лет и принадлежали
самым известным ворам нынешнего царствования, которые умели писать. Кресты
тоже принадлежали самым известным ворам, которые писать не умели.
По крайней мере двое из этой почтенной компании сидели в углу,
обсуждая свои какие-то малопристойные дела, и при появлении Киссура
подошли к нему поклониться.
Киссур познакомил с ними Бемиша. Первый из воров, мрачный золотозубый
красавец лет сорока, извлек из кармана визитку, на которой именовался
директором какой-то экспортной компании, и заверил Бемиша, что, если
господину понадобится, он будет в полном его распоряжении.
Засим оба вора, сопровождаемые телохранителями, отбыли в неизвестном
направлении. Киссур мрачно заметил, что они едут на встречу с конкурентами
и что если их сейчас задержать, то одной перестрелкой в городе будет
меньше.
- Так задержите, - посоветовал Бемиш.
- А зачем? Пусть пауки едят друг друга.
Киссур и Бемиш только приступили к молочному поросенку, нежно-белой
горой выступающему из моря ароматной подливки, когда Киссур вдруг поднял
голову: перед ним стоял Камински. Коммерсант имел несколько унылый вид.
Под глазом у него было огромное синее пятно, словно у шамана,
раскрасившегося для гадания, а рука висела в шелковой петельке.
- Я пришел попрощаться, - сказал Камински, - я завтра улетаю на Землю.
Киссур молча смотрел на него.
Камински отодвинул стул и сел.
- Я был неправ, - сказал он, - изо всех вейских чиновников вы -
действительно честный. Вам от меня не надобно было ни гроша. Вернувшись, я
непременно расскажу всем моим друзьям, что вейские чиновники делятся на
две категории: нечестные чиновники, которые просят у землян взятки и
сводят через них собственные счеты, и один честный чиновник, который
искупал меня в бассейне.
- А еще, - сказал Киссур, - вы расскажете, что вы - невинная жертва
темных махинаций. Что вы хотели купить землю за двенадцать миллионов, но
чиновники приставили вам нож к горлу и убедили купить за полтора.
- Нет, - сказал Камински, - им я, как было дело, не расскажу. А вот
вам, господин бывший министр, пожалуй что расскажу, для пополнения вашего
экономического образования. Я приезжаю сюда и являюсь к этому Ханиде: "Я
хочу строить деловой центр". Ханида - сама вежливость. Он рассыпается в
похвалах. Он надеется на дальнейшее сотрудничество. Он почему-то хвалит
мое бескорыстие и так им восхищен, что предлагает мне землю не за
двенадцать миллионов, а за полтора. Я отказываюсь, не желая сомнительных
денег. Что ж! Двенадцать так двенадцать. Господин Ханида просто счастлив.
Он говорит, что низкий человек заботится о выгоде, а благородный - о
справедливости. Он причисляет меня и себя к благородным людям. Я начинаю
работы и вкладываю деньги. Между тем земля еще не куплена, - меня уверяют,
что это формальность. В один прекрасный день я прихожу к Ханиде, и он