одет и отважен. Если бы он промахнулся на глазах короля, - что б ему
оставалось, как не покончить с собой от стыда?
"Святотатец он, вот кто! Чужие боги ему не страшны, зато он понял, что
учитель - первый человек в королевстве, и решил оказать ему услугу."
товары. А потом его надоумили искать защиты у короля. Вот алчность и
сделала торговца храбрым!
торговцы. И держится он свободно, и стреляет дивно.
ювелирного цеха назначил ему цену за камни ниже, чем вода в пересохшем
колодце, и пригрозил арестовать судно, если он будет торговать камнями
помимо цеха. Если б вы видели, прекрасная госпожа, как он обиделся!
Выборный ему говорит: "Ламасса - свободный торговый город, вы здесь не в
империи, где всякий чиновник цехом помыкает, у нас цех сам следит за
справедливой ценой". А тот в ответ: "А у нас, говорит, в городе есть такое
место, где сходятся покупатели и продавцы, так что на одного продавца -
сто покупателей, и на одного покупателя - сто продавцов. И тогда товар
назначает себе цену сам, без чиновников и выборных. Вот такая цена,
говорит, - справедливая... И если бы вы видели, госпожа, как гордо он
говорил и как всем кругом было неловко.
глядела на чужеземца.
заметьте, госпожа, если утром в таком месте купить по низкой цене, а
вечером продать по высокой... Или заплатить за товар, которого еще нет, а
который будет через три месяца, когда цена не него возрастет. Деньги в
таком месте можно делать прямо из воздуха. Кто ж такое допустит...
сил старался показать, что происшедшее его не расстроило.
цена? Разве количество труда, вложенного в вещь, через три месяца
изменится?
люди из империи. Горожане плакали над убитой мангустой, потому что она
была удачей Арфарры, а многие в пестром усмехались.
запели на языке богов, из курильниц пошел дым, дым стал тучами, а тучи -
Облачной Залой. Тут многие увидели щекотунчиков и страшных тварей там, где
их не было, и золотые сады.
дворец был, действительно, устроен совершенно так, как нарисовал его
Неревен. Стражники в парчовых куртках стали бить и колоть всякую нечисть,
а, пока Небесному Государю передавали доклад об убитой мангусте, старец
Бужва, бог в парчовой куртке, мстительно улыбаясь, поманил учителя пальцем
и ткнул вниз, в Неревена. Лицо у Бужвы было в точности как у того монаха,
что приехал с Даттамом, проговорил с учителем, а после этого учитель стал
рассеян с Неревеном.
рассыпались, а Арфарра выступил из дыма вновь. Вместо золотых узоров по
платью ходили языки пламени, перья накидки превратились в голубые мечи,
заплясали в воздухе, а с плеча Арфарры спрыгнула и побежала живая
мангуста.
знатные кричали так, как девки в весеннюю Дикую ночь, а король упал к
ногам Арфарры.
ругался сквозь зубы, а чужеземец рядом с королем таращил глаза, и судя по
виду, тоже ругался.
этом основании заключал, что богов нет. Очень глупо: люди лгут еще чаще,
чем предсказания, но никто ж отсюда не выводит, что людей нет?
преступления, и он, Арфарра, человек с мангустой, приказывает покойникам
убираться вон из залы, вон из дворца, вон из города.
выбегать во двор. Церемония кончалась.
скребся пальцем о курильницу, а младший то ли ругал Ванвейлена за то, что
тот подстрелил кречета, то ли доказывал ему, что тот не так видел облачный
дворец.
видел облачный дворец. Это очень много говорит о человеке. А потом будет
поздно, потому что окажется, что все видели одно и то же.
Даттамом монахов.
бросился за ними вслед.
двор. Там стояли люди с котлами и жаровнями, готовили четыре вида злаков и
пятый - бобы, на кожаных блюдах лежало все, что бегает, прыгает, летает и
плавает, и знатные садились уже вперемешку со слугами и даже с горожанами
на циновки и к кострам.
пущенный из курильниц Арфаррой - а Ванвейлен не сомневался, что речь шла о
каком-то галлюциногене, - действовал на него по-другому, чем на тутошнее
население, то ли он не разделял местных воззрений на устройство
мироздания, - а только никаких небесных садов он не видел.
трудно узнать: глаза Марбода страшно вытаращились и налились красным. Он
шатался.
кречета, как ваш прадедушка. А во-вторых, я не люблю, когда кто-то
пытается превратить страну во что-то приличное, а профессиональные бандиты
ищут волшебных мечей и...
отступил и потащил свой собственный меч, от волнения ухватившись за
рубчатый его эфес, как баба - за хвостик морковки, которую тащат из
грядки. Сверкающая полоса описала круг над головой Ванвейлена. Ванвейлен
прыгнул в сторону. Марбод промахнулся, сделал еще шажок, и залетел мечом в
каменное перильце, украшенное резьбой из морских волн с завитками и
рыбками. Перильце взвизгнуло, каменные осколки так и брызнули во все
стороны. Марбод пошатнулся, нехорошо крякнул и сверзился вниз по лестнице.
Вокруг набежали дружинники и горожане, - Марбод стоял на коленях под
лестницей и блевал. Тут только Ванвейлен сообразил, что, как ни плохо ему
после галлюциногена, - Марбоду, видно, еще хуже. Ванвейлен стоял,
растерянно сжимая меч, который зацепился гардой за пояс и так и не вылез
наружу. Кто-то схватил Ванвейлена за плечо, - это был начальник тайной
стражи, Хаммар Кобчик:
вы убьете человека в таком состоянии.
сомневался, что вся проделка с кречетом принадлежала Арфарре от начала и
до конца. Чиновника империи можно было поздравить: какое чутье к культуре!
Год назад господин Арфарра, желая убедить собеседника, представил бы оному
доклад о семидесяти трех аргументах; сейчас Арфарра-советник доклада не
представлял, а представил, как он может оживить убитую мангусту, что, по
мнению местного населения, с неизбежностью свидетельствует о правильности
его политических взглядов. А какие слухи распускают о нем его шпионы,
особенно этот, Неревен, и, мало того, верят в них сами! Не бойся человека,
у которого много шпионов, бойся человека, шпионы которого верят в то, что
говорят!
курильницах, был редкий и дорогой, гриб, из которого его делали, рос в
только в провинции Чахар, а сам наркотик получил сравнительно недавно один
из молодых алхимиков храма, и Даттам полагал, что никто об этой штуке не
знает. Сам Даттам воспользовался веществом раза три, для кое-каких
высокопоставленных чиновников, верящих в подобные фокусы, - одному показал
умершую наложницу, а другой хотел, видите ли, проконсультироваться у
чиновников подземного царства, стоит ли ему вносить потребные Даттаму
изменения в годовой бюджет столицы. Вышло, разумеется, что стоит.
Арфарре, и что проклятый реформатор выманил у Даттама отказ от монополии
ни за что ни про что!
возбужден, - кажется, после этой дряни хорошо выпить горячего молока, или