Старха. Ноги его сковывала железная цепь, одним концом прикрепленная к
общей для всего "гурта" невольников, и он единственный в вялой,
сломленной, сдавшейся на милость победителя толпе смотрел прямо и
спокойно. В нем что-то очень сильно изменилось, в этом Сером, после того
как он бросился в волны, мечтая покончить наконец с опостылевшей жизнью...
зеленоватую пучину, перед мысленным взором внезапно мелькнуло лицо воина -
сильное, суровое лицо с мощной густой бородою. Он был еще молод, этот воин
с притороченным за плечами клинком, но в осанке и облике его чувствовалась
привычка побеждать и повелевать. Стоя на мощенном плитами крепостном
дворе, воин внезапным движением вырвал из ножен меч - клинок засиял
небесной голубизной - и вскинул его над головой, словно подавая знак к
атаке...
потерь! - придал сил тонущему Серому. Руки и ноги против его собственной
воли вытолкнули тело на поверхность...
веревки. - Старый да седой - кому он нужен? За него и одной монеты не
дадут! Смотри - не продадим, сам тогда за него заплатишь из доли добычи!
какие! А что седой - то не беда...
когда его заковывали, молчал все время пути к Умбару, молчал и сейчас,
стоя на позорном помосте. И лишь в глазах - прежде бесцветных, а теперь
вновь отчего-то становящихся карими - медленно разгорался холодный огонь.
голубым клинком? Откуда взялось это видение? Или же то был просто
предсмертный бред, странным образом вернувший его, Серого... или нет, его
же звали как-то иначе! - к жизни? Он не знал.
чьи роскошные зеленые одеяния только оттеняли болезненную желтизну лица,
неспешно, с достоинством повернул в проход, вдоль которого выстроились
невольники Старха. Кликальщики разом утроили усилия, грозя сорвать себе
глотки.
это покупщик? Серый же - единственный из рабов - взглянул купцу прямо в
глаза, взглянул тяжело и пронзительно, так что харадрим споткнулся на
ровном месте и пробормотал сердитое проклятие. Старх скривил губы - теперь
наверняка не купит... у этих южных варваров споткнуться перед лавкой
значит, что товар оттуда принесет несчастье...
обделенных силой ховраров, покупатель в задумчивости вытянул губы
трубочкой, пошлепал ими и, махнув кликальщику, назвал цену.
за много времени дороже женщин! Но он не был бы таном, если бы уступил
даже такому выгодному предложению без торга.
вглядывался в ряды невольников, пока не столкнулся с горящим взором
Серого. Купец невольно сглотнул и поспешил отвернуться.
гладя ладонью под легким плащом тугой мешочек с золотом. Удачно! До чего
же удачно!.. В ушах все еще звенели последние слова странного покупателя:
случать их с мужчинами...
размышлять над причудами грязных варваров? Если у дурака много денег,
сделай так, чтобы они оказались у тебя - ты распорядишься ими разумнее...
небольшая флотилия Старха покинула Умбар. И не он один. Харадримы скупили
всех выставленных на продажу рабов и всем продавцам говорили одно - везите
еще. Везите много!..
ворота Умбара. Стража привычно смотрела равнодушными взорами: здесь такое
происходило каждый день. Правда, не в таких количествах. С рассвета до
заката из города вышло не менее десяти тысяч невольников - такого не
случалось еще ни разу, ни во времена расцвета Умбара Корсаров,
ненавистников Гондора, ни в те недолгие десять лет, что крепостью владел
Морской Народ.
караван двигался ночью, днем укрывшись от палящего солнца в специально
устроенном городке из навесов. Разносили в чашках мутную, чуть солоноватую
воду.
поддерживать порядок, не хватит и сотни воинов, если сами рабы не начнут
смотреть друг за другом. Давно известен испытанный прием - разделяй и
властвуй... Наметанный взгляд торговца мгновенно заметил немолодого
невольника, отличавшегося гордой осанкой, - он не казался ни забитым, ни
подавленным.
караваном. Смотри, если эта падаль начнет помирать раньше, чем мы дойдем
до Хриссаады, я оставлю тебя в пустыне одного, связанного, чтобы тобой
полакомились песчанники!
взгляда презренного, только что купленного им невольника...
немедленно смолкать. - Оставь воду. Ты уже получил свое.
у ему подобных, намеревался отобрать чашку с водой у какой-то женщины.
поспешно отползать в стороны, насколько позволяла длина цепей.
невольника, вместо того чтобы врезаться ему в скулу, безвольно опустился.
Мужик взвыл, схватившись за кисть, - ему показалось, он словно ударил по
каменной стене. Серый даже не шелохнулся, и глаза его горели черным
пламенем.
уже не возражал.
"Серый, Серый, спаси нас, Серый!.."
судорога. Звеня цепями, люди качнулись к Серому, протягивая руки, из
глоток рвался не то стон, не то звериный хрип...
окружавшим невольникам казалось: скажи он сейчас их оковам: "Падите
прочь!" - и железные браслеты исчезнут, как наваждение...
дубинки, несколько лучников наложили стрелы, и дрожащее многотелое
существо, многорукое и многоногое, замерло, скорчилось, в ужасе завывая
под ударами...
знала Западное Наречие). - Этого больше не повторится! Уймите свой гнев!..
птенцы к матери.
такого увидели они в этом немолодом рабе, таком же точно, как и
остальные?..
всегда собиравшие щедрую дань со скорбных процессий, на сей раз
довольствовались подачками...
песок, жара да ветер. Дорога вытягивалась серым удавом, от одного оазиса -
зеленого взрыва на желтом покрывале песков - до другого. Колодцы
попадались редко, и вода в них оказалась изрядно солоноватой.
останки тех невольников, что так и не дошли до харадской столицы. Сперва
на скелеты косились, затем привыкли...
травянистую степь. А еще дальше, возле горизонта, засинела узкая полоска -
там начинались леса. Больше стало воды; и наконец караван вышел к окраинам
города.
высокой колючей оградой, харадримы согнали, наверное, тысяч десять
новокупленных невольников. С женщин начали сбивать цепи, мужчин пока
держали закованными.
пространство, поднимались люди в дорогих, алых с золотом одеждах. Их было