колумбовских женщин..." Что могли колумбийские женщины послать Юреневу?!
возражений. Да, она сотрудница доктора Юренева. Да, она имеет право
задавать любые вопросы. Да, она имеет право в любой час дня и ночи
разогнать к черту весь персонал гостиницы. Поэтому короче. Что там за
презент нес Роджер Гомес доктору Юреневу?
побледнело.
Роджер Гомес привез Юреневу длинный алый шарф - от всех прекрасных
колумбийских женщин... Ты понимаешь?
места. Потом вдруг совершенно неожиданно в трубке раздался торжествующий
крик Юренева.
гостинице?
стоя в трех шагах от Ии. На полдороге перехватил. И плюнь там на все! Я же
не один - условие более чем достаточное! Юренев даже всхрапнул от
удовольствия: у Роджера с собой ром, они постараются нам оставить.
Хвощинский с тобой? Держится за твою юбку? Смотри, прорычал Юренев,
Хвощинский из тех, что запросто могут сдернуть юбку. Он, наверное, там
изумлено моргнул. Мы почему зашли, объяснил он Ие. Стаканов не было, а ром
из горла пить... Он зарычал от удовольствия.
голосом. - Оставь бутылку в квартире, не отпускай Роджера от себя ни на
шаг, и вниз, вниз! Мы с Хвощинским встретим тебя.
бутылка? Ямайский ром, не мадьярский, похвастался он. И объем неплох -
толстенная бутылка, что твой горшок. Колумбиец! Ты же знаешь, у них там
мафия! Юренев заржал как жеребец. Чувствовалось, он доволен. Сейчас Роджер
изучит обнаженную женщину на семейном портрете - и мы спускаемся.
Разве Паршин его не вынес?
завтра его в кочегары переведу, не мне же помнить обо всех этих мелочах! А
Роджеру нравится обнаженная женщина. Ему вообще нравятся обнаженные
женщины. Он утверждает, что любая обнаженная женщина напоминает ему
обнаженную колумбийку. У них же там мафия! Сейчас они досмотрят картину и
двинутся. Он вновь заржал. Этот Роджер! Он утверждает, что между обычной
обнаженной женщиной и обнаженной колумбийкой есть какая-то разница!
пределов...
более чем достаточное.
фонарями, теплый, смутный, и сразу увидели рыжеватый крупнопанельный дом
Юренева. Его наполовину скрывали сосны, но было видно, какой он большой.
происходило, происходило. Тени какие-то роились. Дрожал свет фонаря,
падающий на рыжеватую стену. И еще, еще что-то...
как дуги, они во всех направлениях раскраивали бетонную стену, к тому же
саму стену выпирало изнутри, она выпячивалась, как огромное брюхо.
Она не вскрикнула, не произнесла ни слова.
Кажется, мы так и не сдвинулись с места, завороженные происходящим.
пешеходной дорожки, калеча, продавливая его, сбивая с сосен громадные
ветки.
алюминиевая кастрюлька, бесшумно планировали бумажные листки, но сам дом
стоял, только в квартире Юренева странным хлопком выдавило стену.
места, где мы стояли, были видны внутренности квартиры, совсем как на той
фотографии: перевернутое кресло редкого теперь рытого зеленого бархата,
семейный портрет с обнаженной женщиной в центре, которая так понравилась
колумбийцу Гомесу...
до второго этажа...
колумбовских женщин..."
милицейская машина, на балконы выскакивали возбужденные полуодетые люди.
лестничной клетки, копошился, кашлял, ругался, шаря руками по полу:
"Ципрея... Она тут... Я ищу... Сейчас вот..."
Раскрывались двери неосвещенных квартир, меня окликали, но я нигде не
остановился. Вверх! Вверх!
окно; дверь, сорванная взрывом...
пылью. Одной рукой он вцепился в стойку перил, будто и сейчас никуда не
хотел уходить из дома, другая безжизненно вытянулась вдоль тела. На нем
были шорты и знакомая мне футболка. Я знал, что на ней написано. "Оля была
здесь."
бессмысленное и жестокое.
конечно, и Ленинград... Я знаю теперь, чем пахнет архивная пыль в
Тобольске и чем она пахнет, скажем, в Чите. Я знаю, как архивная пыль
въедается в поры, как от нее першит в глотке.
в забвении века.
Русанов Владислав
Шекли Роберт
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман