2
матерой местный лед, за ним протянется верховой, а там и пускай расшивы на
свободную воду. Дорога ты, дорога, куда ты поведешь и сама бежишь
откуда?..
ледоход несет следы жизни. И зимняя дорога, и заборчики для рыбацких
прорубей, и потерянное бревно, и брошенное полено, и многое другое плывет
вниз. Но эта река несла одни звериные печати. Как видно, вверху не было
людского жилья.
вече Доброга предлагал выбор. Одним следовало остаться на месте, засеять
огнище и разведать зверовые ловли около первой заимки. Другие должны были
подняться вверх по реке и там присмотреть места. Им же поискать, нет ли
ходов и переволоков в сторону Новгорода. А третьим плыть вниз до
неведомого устья.
Новгорода, поверив Доброге на слово. Это слово сбылось. Все были сыты,
ватага накопила копченого мяса и рыбы. Успели поднабрать пушнины и
птичьего пуха. Ставров приказчик сосчитал и оценил хранившиеся в острожках
шкурки, и больше четверти общего долга уже слетело с плеч.
парни, которых звали в Городе сопливыми ребятами, глядели боярами, вопреки
перелатанным усменным кафтанам, драным, закоптелым шапкам и раскисшим
сапогам.
каждый соображал про себя: "Четыре охотника за две или за три зимы сумели
собрать большое богатство. И я буду стараться, есть над чем". Порой они
подшучивали над Ставром - мог бы еще больше запросить боярин за снаряжение
ватаги, не обманулся бы...
ватаги:
работать на огнище, не щадя себя, наловить бобров и навялить рыбы. Им
отыскать борти и набрать меда. Нужно найти горькие ключи, чтобы варить
соль. Искать в болотах железную землю и построить на зиму теплое жилье.
Тем же, кто пойдет вверх и вниз, тоже большие труды!
речь о том, что повольники забрели на новые земли не случайными бродягами.
Не получится добра, если каждый будет думать лишь о том, чтобы поскорее
разбогатеть и вернуться домой. Доброга предлагал навечно завладеть ничьей
рекой и построить не временную заимку, а новгородский пригород и жить в
нем по Новгородской Правде, а не как лесные звери! В новый пригород не
пускать старых бояр! Сами повольники сумеют быть боярами не хуже
городских! Быть пригороду, и под него поставить всю реку с верховьями и
низовьями!
сами так думали. Кругом них теснился дикий Черный лес с болотами и
безлюдными чащобами, поднималась безыменная река, заливая берега, а они
кричали, гордясь собой:
вьюги и под волчий вой. Он мечтал о новой вольности на новых землях.
Наконец он открылся, и его никто не осудил. Он мечтал не о своем благе, но
об общем.
3
делается хорошо. Все птицы встречают утрянку песнями, а вечером и ночью
поют редкие птицы.
зори. И любовные песни, и речи человека звучат вечером, а не утром.
сумерках кучи углей рдели, как в печных жерлах. Запоздалое пламя струилось
красными ручьями. Сытые огни не бегали, а ползли. Пал утомился и дремал.
ребенком. Одинец молчал. Он уперся локтем в колено и воткнул в бороду
кулак. Длинные волосы упали на лоб и закрыли глаза. Иля сочиняла песню и
мурлыкала, как сытая кошечка. Она ладила себе новую семью.
гоголей, чернеди, крохалей. В сутемках, как льдины, белели пары строгих
лебедей.
ватажного старосту:
всех водяниц. Ты и красива, и в тебе живет живое сердце, а в водяницах
только видится.
прошлой осенью? Твоя водяница проснулась и сушит тебя.
староста, простому слову которого свято верил каждый повольник,
торжественно поклялся девушке, что на нем нет водяного зарока. Хворь же у
людей бывает. Солнышко прогреет тело, и болезнь пройдет.
Глава пятая
1
на трех расшивах и в них спали. Из дернин были устроены очаги, чтобы
готовить горячее на ходу.
без конца и края толпился Черный лес. На каждой расшиве сидел свой
выборный староста. Парни, которые зимой шли дозорными, выбрали Одинца.
нурманна он был горяч и скор на руку, любил меряться силой и в одиночном
бою и в общем, стена на стену. Каким он был прежде, не просто отдал бы он
Доброге Заренку. А вот теперь согласился, сам взял себе Илю и на ватажного
старосту зла не имеет.
Другие трудились с отдыхом, а он был как железный. Ватажники научились
почитать его за труд и за скупое, веское слово. Его ровесников старшие
звали парнями и малыми, а Одинца окликали лишь по имени.
пристанище ватажники, без отдыха четыре дня. Одинец старался перенять у
Доброги его мастерство чертить на бересте. Сидя на корме своей расшивы, он
рисовал речные петли и отмечал притоки. Понемногу получалось. Что же, и
Доброга не в один день научился. Эх, Доброга, Доброга!.. Одинец сказал
себе, что у него с Заренкой не любовь была - детская забава. И все тут. Он
не хотел думать другое.
Доброга замахал шапкой, торопя задних:
2
затопленный ракитник, за ним молодой прозрачной листвой зеленел березняк.
Дым был густой, как от сырых дров.
Повольники соскочили в воду и выхватили расшивы подальше, чтобы их не
утащила река. Доброга приказал:
Ватажники тихонько пошли берегом. Сколько там есть людей и кто они - лучше
их застичь ненароком.
месте закричали.
ноги на ногу. Доброга потихоньку сказал: