Чтение 24–й страницы книги ~Маслав~

относившаяся с пренебрежением и смотревшая на вылазку, как на охотничью
прогулку. Все шли спокойно, со смехом и радостью в сердце. У ворот все уже
было готово к тому, чтобы осторожно отворить их и быть настороже, чтобы
во-время впустить назад, если бы за осажденными была погоня.

Собек, который, должно быть, никогда не спал, подошел к маленькому
отряду и дал дельный совет. Кони врагов паслись обыкновенно ночью около
стога сложенного сена, который находился в некотором отдалении от костров.
Старый слуга предложил подкрасться к стаду и потихоньку отогнать его
подальше, чтобы враги не могли воспользоваться конями для погони. План
этот всем казался трудно исполнимым и опасным, но Собек был известен тем,
что он никогда не брался за такое дело, которого не мог выполнить. Его
выпустили вперед и стали поджидать, когда он, выскользнув как мышь из
ворот, исполнит задуманное и даст им знак, что кони угнаны от стога.

Нетерпеливой молодежи минуты ожидания казались слишком долгими, но
вот, наконец, послышался топот бегущих коней, а в городище осторожно
открылись ворота, и по одному стали выезжать охотники. Спустившись с холма
и сбившись в кучу, они с громким криком пустили коней вскачь прямо к
догорающим кострам.

Около них не было даже стражи, так не ожидала чернь этого нападения.
Большая часть людей уже спала, когда Вшебор, ехавший впереди, влетел, как
вихрь, в самую середину лагеря. Поднялась страшная суматоха и тревога, и,
начиная с того места, где избивали лежачих, распространилась на другой на
другой конец лагеря.

Разбуженная чернь вскакивала, не понимая, что происходит, и
предполагая, что враг гораздо сильнее, чем он был на самом деле.
Просыпаясь во мраке, охваченные страхом, слыша вокруг себя крики и стоны,
все бросились бежать, кто куда: один в лес, другие к речке и болотам, а
третьи - куда попало, и, не различая дороги, попадались в руки
неприятелям.

Вшебор и Мшщуй, сидя на конях, били, секли, топтали упавших, бешено
размахивая топорами, другие энергично помогали им, и хотя судьба им
благоприятствовала, и толпа черни не успела еще опомниться, они решили
возвращаться в замок; забросив нескольким петлю на шею, Вшебор, Мшщуй,
Топорчик и Томко стали громко созывать своих. И прежде чем застигнутая
врасплох чернь успела опомниться, охотники уже скакали назад к городищу и
удосужились даже повесить пойманных на приготовленных виселицах.

Все это произошло так быстро, неожиданно и удачно, что, когда они
въехали обратно в ворота, просто не верилось глазам! Окровавленные мечи,
топоры и руки свидетельствовали о том, что они недаром хвастались.

Толпа черни даже не погналась за ними, так как большая часть
разбежалась и боялась скоро вернуться. Пока все собрались, разложили
костры, посчитали оставшихся - охотников уже и след простыл.

Вшебор возвращался веселый, гордый, счастливый, как настоящий
победитель.

Его приветствовали рукоплесканиями, и только Белина, обнимая сына,
сказал сдавленным голосом:

- Я не мог запретить вам. Но дай-то Бог, чтобы мы не дорого
заплатили, слишком дорого за эту кратковременную радость!

До самого утра не произошло никаких перемен; только в лагере все
время шумели, кричали и суетливо двигались. Едва только рассвело, пришли
люди и поснимали трупы с виселиц, чтобы ясный день не увидел их позора.

Утром не разложили, как всегда, костров, и все чего-то суетились,
бегали туда и сюда и ссорились, - наконец, отделилась небольшая группа и
отправилась в лес.

День этот прошел сравнительно спокойно, разговор вертелся по
преимуществу, около вылазки, которая доставила обильный материал для
рассказов. Внизу, в главной горнице, и вверху, за пряжей, только об этом и
говорили. Здана гордилась братом, но рассказывая о нем, нет-нет да и
ввернет словечко о Мшщуе. А потом сама же обливалась румянцем и тревожно
оглядывалась, - не подсмотрел ли кто и не отгадал ли ее тайны, - и сердце
ее билось усиленно.

На лице старого Белины нельзя было заметить особенной радости по
поводу одержанной над врагом победы; лоб его, как всегда, был покрыт
глубокими морщинами, которые провели на нем тревога и забота; он
попрежнему заглядывал во все углы, требовал от стражи усиленного внимания
и отдавал приказы.

Может быть, он догадывался, что простой народ, наружно высказавший
ему полное послушание, что-то замышляет про себя.

Между тем, Собек, которому удалось подслушать разговор, не торопился
сообщить о нем хозяину. Но бегство одного из этих людей обеспокоило его, и
он решил проследить это дело до конца. Он уже давно замечал косые взгляды,
перешептывания по углам, признаки недовольства под маской послушания, а
иной раз и явное сопротивление и даже взрыв отчаянья, тотчас же
подавляемый страхом.

Никого так не боялись, как старого Белину; он умел быть неумолимым
для непослушных, наказывал сурово и не прощал никогда. Быть может, сердце
у него было доброе, но теперь он не мог обойтись без суровых мер для
ослушников. Когда один из простолюдинов, поругавшись со стариками и
нагрубив им, сбежал вниз, - стали подозревать всех, и отдан был приказ
учредить строгий надзор за обитателями первого двора, - это в свою очередь
усилило общее недовольство.

Собек ни о чем еще не доносил, а только всюду расхаживал и
прислушивался... Ему хотелось найти тех двух коноводов, имена которых
остались у него в памяти. Но это ему сразу не удалось; очевидно это были
не имена, а прозвища, и он ни от кого не мог узнать о них. Старый слуга
давно уже отстал от простого народа, к которому он принадлежал по
рожденью, и всей душой сочувствовал шляхте, среди которой он жил с детства
и привык служить их интересам.

Не легко было ему, в силу его положения, преданного панам слуги,
проследить зачинщиков: народ не доверял дворовым людям и всячески избегал
разговоров с ними; едва только кто-нибудь из них показывался, как все
умолкали, обмениваясь взглядами или начинали говорить о посторонних вещах.
Напрасно старик вмешивался в толпу, притворяясь то полу-глухим, то
придурковатым. Где бы не показался верный слуга, все разговоры обрывались,
и все глаза следили за каждым его движением.

Но угрюмое и грозное выражение их лиц убеждало его в том, что среди
них затевалось что-то недоброе. То же самое чуял и старый Белина, который
особенно часто заглядывал сюда и не пропускал без внимания ни одного
уголка.

Когда Вшебор с охотниками готовился к вылазке, на большом дворе,
несмотря на позднее время, все зашумело и заволновалось. Кто только мог,
бросились на валы, чтобы увидеть своими глазами, чем кончится эта смелая
затея.

Собек, воспользовавшись этим, укрылся в темном уголке и подслушал
угрозы, проклятья и ропот, когда на виселицах показались трупы.

Народ этот чувствовал в нападающих своих братьев по крови, и им
сочувствовал, поэтому в замке надо было бояться не только открытых, но и
тайных, до поры до времени затаившихся, врагов. Чернь ждала только
удобного момента, чтобы броситься на шляхту и выдать ее в руки осаждавших,
и Собек замечал даже некоторые признаки того, что между простолюдинами в
городище и нападающими было соглашение. Несколько раз ночью ему удалось
подкараулить переговоры из-за рогаток, к которым подкрадывались снизу
какие-то неизвестные.

С каждым днем народ становился все более дерзким и непослушным, и
замечалось в нем какое-то нетерпеливое ожидание.

Старый слуга не хотел никого пугать, но ждать удобной минуты, чтобы
самому переговорить с Белиной. Однако, трудно было отвести его в сторону и
задержать разговором, не возбудив подозрения.

На следующий день после вылазки Белина казался еще более неспокойным,
чем всегда, он стоял, задумавшись, на валу со тороны речки, когда Собек
увидал его издали и подбежал к нему, униженно кланяясь.

Белина только кивнул головой, как будто не желая тратить время на
беседу, и уже собрался уйти, но Собек слегка удержал его за полу кафтана.

- Милостивый пан! Иной раз не мешает выслушать ничтожного червяка.

- Ну, что еще там? - спросил Белина.

- Там, - сказал Собек, указав рукою в сторону двора, - там творится
неладное.

Старик смотрел на него, ожидая объяснения.

- Там что-то много болтают и ворчат, - говорил Собек.

- Должно быть, снюхались с теми, что стоят за валами.

В недобрый час, оборони Боже, могут взбунтоваться и убежать. Надо
хорошо доглядывать, надо беречься, милостивый пан.

Белина пробурчал что-то невнятное, чего Собек не дослышал и только
махнул рукой.

- Милостивый пан, для вас это, верно, не новость, - прибавил Собек.

- Не новость, - коротко ответил хозяин. - Смотрите и слушайте, вы
добрый человек. Лишний глаз не мешает.

Собек поклонился, несколько успокоенный: оба они не были особенно
разговорчивы, и этих слов было достаточно, чтобы они поняли друг друга.
Следующие дни не принесли Собеку успокоения, зловещие признаки все
увеличивались. Только взглянув Белине в глаза, он на некоторое время
переставал тревожиться, но потом опять открывал что-нибудь новое, и
волнение овладевало им снова.

Как в лесу и на охоте, Собек всегда знал, куда надо идти, и где
искать зверя, так и среди людей он угадывал, как и с кем говорить, но
здесь ему заметали следы и убегали от него: поэтому он должен был
прибегнуть к хитрости.

Сарай, где стояли кони, был обращен одной стороной к большому двору,
на котором целыми днями в повалку лежал и сидел народ, жалуясь на свою
судьбу и беседуя между собой.