выждать время, потому что вскипевшего поручика нельзя было удержать иначе,
как за руки, что он знал по собственному опыту.
и молнии; но странное дело: чем многочисленнее и крепче становились
ругательства, тем вид ее становился любезнее, тем очаровательнее делалась
ее улыбка, обращенная к грозному поручику. Она семенила на месте и
беспрерывно приседала, с нетерпением выжидая, что наконец-то и ей позволят
ввернуть свое слово, и дождалась.
она вдруг, точно горох просыпали, с крепким немецким акцентом, хотя и бойко
по-русски, - и никакой, никакой шкандаль, а они пришоль пьян, и это я все
расскажит, господин капитэн, а я не виноват... у меня благородный дом,
господин капитэн, и благородное обращение, господин капитэн, и я всегда,
всегда сама не хотель никакой шкандаль. А они совсем пришоль пьян и потом
опять три путилки спросил, а потом один поднял ноги и стал но'гом фортепьян
играль, и это совсем нехорошо в благородный дом, и он ганц фортепьян
ломаль, и совсем, совсем тут нет никакой манир, и я сказаль. А он путилку
взял и стал всех сзади путилкой толкаль. И тут как я стал скоро дворник
позваль и Карль пришоль, он взял Карль и глаз прибиль, и Генриет тоже глаз
прибиль а мне пять раз щеку биль. И это так неделикатно в благородный дом,
господин капитэн, и я кричаль. А он на канав окно отворяль и стал в окно,
как маленькая свинья, визжаль; и это срам. И как можно в окно на улиц, как
маленькая свинья, визжаль? Фуй-фуй-фуй! И Карль сзади его за фрак от окна
таскаль и тут, это правда, господин капитэн, ему зейн рок изорваль. И тогда
он кричаль, что ему пятнадцать целковых ман мус штраф платиль. И я сама,
господин капитэн, пять целковых ему зейнрок платиль. И это неблагородный
гость, господин капитэн, и всякой шкандаль делаль! Я, говориль, на вас
большой сатир гедрюкт будет, потому я во всех газет могу про вас все
сочиниль.
капитэн, когда в благородный дом...
говорил...
Поручик быстро взглянул на него; письмоводитель слегка кивнул головой.
сказ, и уж это в последний раз, - продолжал поручик. - Если у тебя еще хоть
один только раз в твоем благородном доме произойдет скандал, так я тебя
самое на цугундер, как в высоком слоге говориться. Слышала? Так литератор,
сочинитель, пять целковых в "благородном доме" за фалду взял? Вот они,
сочинители! - Третьего дня в трактире тоже история: пообедал, а платить не
желает; "я, дескать, вас в сатире за то опишу". На пароходе тоже другой, на
прошлой неделе, почтенное семейство статского советника, жену и дочь,
подлейшими словами обозвал. Из кондитерской намедни в толчки одного
выгнали. Вот они каковы, сочинители, литераторы, студенты, глашатаи...
тьфу! А ты пошла! Я вот сам к тебе загляну... тогда берегись! Слышала?
стороны и, приседая, допятилась до дверей; но в дверях наскочила задом на
одного видного офицера, с открытым свежим лицом и с превосходными
густейшими белокурыми бакенами. Это был сам Никодим Фомич, квартальный
надзиратель. Луиза Ивановна поспешила присесть чуть не до полу и частыми
мелкими шагами, подпрыгивая, полетела из конторы.
обратился Никодим Фомич к Илье Петровичу, - опять растревожили сердце,
опять закипел! Еще с лестницы слышал.
даже не што, а как-то: "Да-а шта-а!"), переходя с какими-то бумагами к
другому столу и картинно передергивая с каждым шагом плечами, куда шаг,
туда и плечо; - вот-с, изволите видеть: господин сочинитель, то бишь
студент, бывший то есть, денег не платит, векселей надавал, квартиру не
очищает, беспрерывные на них поступают жалобы, а изволили в претензию
войти, что я папироску при них закурил! Сами п-п-подличают, а вот-с,
извольте взглянуть на них: вот они в самом своем привлекательном теперь
виде-с!
обиды перенести. Вы чем-нибудь, верно, против него обиделись и сами не
удержались, - продолжал Никодим Фомич, любезно обращаясь к Раскольникову, -
но это вы напрасно: на-и-бла-га-а-ар-р-роднейший, я вам скажу, человек, но
порох, порох! Вспылил, вскипел, сгорел - и нет! И все прошло! И в
результате одно только золото сердца! Его и в полку прозвали:
"поручик-порох"...
довольный, что его так приятно пощекотали, но все еще будируя.
необыкновенно приятное.
Никодиму Фомичу, - вникните и в мое положение... Я готов даже просить у них
извинения, если в чем с своей стороны манкировал. Я бедный и больной
студент, удрученный (он так и сказал: "удрученный") бедностью. Я бывший
студент, потому что теперь не могу содержать себя, но я получу деньги... У
меня мать и сестра в - й губернии... Мне пришлют, и я... заплачу. Хозяйка
моя добрая женщина, но она до того озлились, что я уроки потерял и не плачу
четвертый месяц, что не присылает мне даже обедать... И не понимаю
совершенно, какой это вексель! Теперь она с меня требует по заемному этому
письму, что ж я ей заплачу, посудите сами!..
мне разъяснить, - подхватил опять Раскольников, обращаясь не к
письмоводителю, а все к Никодиму Фомичу, но стараясь всеми силами
обращаться тоже и к Илье Петровичу, хотя тот упорно делал вид, что роется в
бумагах и презрительно не обращает на него внимания, - позвольте и мне с
своей стороны разъяснить, что я живу у ней уж около трех лет, с самого
приезда из провинции и прежде... прежде... впрочем, отчего ж мне и не
признаться в свою очередь, с самого начала я дал обещание, что женюсь на ее
дочери, обещание словесное, совершенно свободное... Это была девушка...
впрочем, она мне даже нравилась... хотя я и не был влюблен... одним словом,
молодость, то есть я хочу сказать, что хозяйка мне делала тогда много
кредиту и я вел отчасти такую жизнь... я очень был легкомыслен...
нет, - грубо и с торжеством перебил было Илья Петрович, но Раскольников с
жаром остановил его, хотя ему чрезвычайно тяжело стало вдруг говорить.
дело и... в свою очередь... хотя это и лишнее, согласен с вами,
рассказывать, - но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался
жильцом, как был, и хозяйка, как переехала на теперешнюю квартиру, сказала
мне... и сказала дружески... что она совершенно во мне уверена и все... но
что не захочу ли я дать ей это заемное письмо в сто пятнадцать рублей,
всего что она считала за мной долгу. Позвольте-с: она именно сказала, что,
как только я дам эту бумагу, она опять будет меня кредитовать сколько
угодно и что никогда, никогда, в свою очередь, - это ее собственные слова
были, - она не воспользуется этой бумагой, покамест я сам заплачу... И вот
теперь, когда я и уроки потерял и мне есть нечего, она и подает ко
взысканию... Что ж я теперь скажу?
касаются, - нагло отрезал Илья Петрович, - вы должны дать отзыв и
обязательство, а что вы там изволили быть влюблены и все эти трагические
места, до этого нам совсем дела нет.
столу и тоже принимаясь подписывать. Ему как-то стыдно стало.
Афанасьев Роман
Якубенко Николай
Прозоров Александр
Куликов Роман
Пехов Алексей
Лукин Евгений