сие мое ходатайство разрешения, пребываю" и т. д.
Глупова областью второзакония, предлагается на рассуждение ваше следую-
щее:
та законы сочинять, явится изрядное количество, то не произойдет ли от
сего некоторого для архитектуры Российской Державы повреждения?
кам, второго сорта законы сочинять, то не придется ли потом и сотским,
яко сотским, таковые ж законы издавать предоставить, и какого те законы
будут сорта?"
каз, и опечалился этим глубоко. Современники объясняют это огорчение
тем, будто бы души его уже коснулся яд единовластия; но это едва ли так.
Когда человек и без законов имеет возможность делать все, что угодно, то
странно подозревать его в честолюбии за такое действие, которое не
только не распространяет, но именно ограничивает эту возможность. Ибо
закон, какой бы он ни был (даже такой, как, например: "всякий да яст",
или "всякая душа да трепещет"), все-таки имеет ограничивающую силу, ко-
торая никогда честолюбцам не по душе. Очевидно, стало быть, что Бенево-
ленский был не столько честолюбец, сколько добросердечный доктринер, ко-
торому казалось предосудительным даже утереть себе нос, если в законах
не формулировано ясно, что "всякий имеющий надобность утереть свой нос -
да утрет".
удалился в дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пи-
роги с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей его жажде умственной де-
ятельности, с упоением предался сочинению проповедей. Целый месяц во
всех городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и целый ме-
сяц вздыхали глуповцы, слушая их, - так чувствительно они были написаны!
Сам градоначальник учил попов, как произносить их.
следственно, главу слегка наклоненную набок. Глас не лаятельный, но том-
ный, как бы воздыхающий. Руками не неистовствовать, но, утвердив перво-
начально правую руку близ сердца (сего истинного источника всех воздыха-
ний), постепенно оную отодвигать в пространство, а потом вспять к тому
же источнику обращать. В патетических местах не выкрикивать и ненужных
слов от себя не сочинять, но токмо воздыхать громчае.
только не огорчался этим, но радовался. Ни разу не пришло ему на мысль:
а что, кабы сим благополучным людям да кровь пустить? напротив того,
наблюдая из окон дома Распоповой, как обыватели бродят, переваливаясь,
по улицам, он даже задавал себе вопрос: не потому ли люди сии и благопо-
лучны, что никакого сорта законы не тревожат их? Однако ж последнее
предположение было слишком горько, чтоб мысль его успокоилась на нем.
Едва отрывал он взоры от ликующих глуповцев, как тоска по законода-
тельству снова овладевала им.
рентьевна, - обращался он к купчихе Распоповой, - что бы я такое наде-
лал, и как были бы сии люди против нынешнего благополучнее, если б мне
хотя по одному закону в день издавать предоставлено было!
ки, но и собаки спали, он вышел крадучись на улицу и во множестве разб-
росал листочки, на которых был написан первый, сочиненный им для Глупо-
ва, закон. И хотя он понимал, что этот путь распубликования законов
весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть к законодательству
так громко вопияла об удовлетворении, что перед голосом ее умолкли даже
доводы благоразумия.
ною краткостью. На другой день, идя на базар, глуповцы подняли с полу
бумажки и прочитали следующее:
явился к градоначальнику. Произошло объяснение; откупщик доказывал, что
он и прежде готов был по мере возможности; Беневоленский же возражал,
что он в прежнем неопределенном положении оставаться не может; что такое
выражение, как "мера возможности", ничего не говорит ни уму, ни сердцу,
и что ясен только закон. Остановились на трех тысячах рублей в год и
постановили считать эту цифру законною, до тех пор, однако ж, пока "обс-
тоятельства перемены законам не сделают".
такого закона? и отвечает на этот вопрос утвердительно. "Напоминанием об
опасном хождении, - говорит он, - жители города Глупова нимало потрево-
жены не были, ибо и до того, по самой своей природе, великую к таковому
хождению способность имели и повсеминутно в оном упражнялись. Но откуп-
щик пользу того узаконения ощутил подлинно, ибо когда преемник Бенево-
ленского, Прыщ, вместо обычных трех тысяч, потребовал против прежнего
вдвое, то откупщик продерзостно отвечал: "Не могу, ибо по закону более
трех тысяч давать не обязываюсь". Прыщ же сказал: "И мы тот закон пере-
меним". И переменил".
готовляться к изданию второго. Плоды оказались скорые, и на улицах горо-
да, тем же таинственным путем, явился новый и уже более пространный за-
кон, который гласил тако:
печение и будни.
рыбу - класть; изрубив намелко скотское мясо - класть же; изрубив капус-
ту - тоже класть. Люди неимущие да кладут требуху.
навсегда возбраняется.
класть пирог в печь и содержать в вольном духе, доколе не зарумянится.
редины часть, да принесет оную в дар.
издревле были приучены вырезывать часть своего пирога и приносить ее в
дар. Хотя же в последнее время, при либеральном управлении Микаладзе,
обычай этот, по упущению, не исполнялся, но они не роптали на его возоб-
новление, ибо надеялись, что он еще теснее скрепит благожелательные от-
ношения, существовавшие между ними и новым градоначальником. Все напере-
рыв спешили обрадовать Беневоленского; каждый приносил лучшую часть, а
некоторые дарили даже по целому пирогу.
проходило дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы
не были чем-нибудь обрадованы. Настал, наконец, момент, когда Бенево-
ленский начал даже помышлять о конституции.
говорил он купчихе Распоповой, - вовсе не такое уж пугало, как люди нес-
мысленные о сем полагают. Смысл каждой конституции таков: всякий в дому
своем благополучно да почивает! Что же тут, спрашиваю я вас, сударыня
моя, страшного или презорного?
запутывался в своих мыслях. Всего более его смущало то, что он не мог
дать достаточно твердого определения слову: "права'". Слово "обязаннос-
ти" он сознавал очень ясно, так что мог об этом предмете написать целые
дести бумаги, но "права'" - что такое "права'"? Достаточно ли было опре-
делить их, сказав: "всякий в дому своем благополучно да почивает"? не
будет ли это чересчур уж кратко? А с другой стороны, если пуститься в
разъяснения, не будет ли чересчур уж обширно и для самих глуповцев обре-
менительно?
меры, издал "Устав о свойственном градоначальнику добросердечии", кото-
рый, по обширности его, помещается в оправдательных документах.
тинной конституции документ сей в себе еще не заключает, но прошу вас,
моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание, хотя бы да-
же то был куриный хлев, разом не завершается! По времени, выполним и ос-
тальное достолюбезное нам дело, а теперь утешимся тем, что возложим упо-
вание наше на бога!
или поздно привел бы в исполнение свое намерение, но в это время над ним
уже нависли тучи. Виною всему был Бонапарт. Наступил 1811 год, и отноше-
ния России к Наполеону сделались чрезвычайно натянутыми. Однако ж слава
этого нового "бича божия" еще не померкла и даже достигла Глупова. Там,
между многочисленными его почитательницами (замечательно, что особенною
приверженностью к врагу человечества отличался женский пол), самый горя-
чий фанатизм выказывала купчиха Распопова.
кому, - кажется, ничего бы не пожалела, только бы глазком на него взгля-
нуть!
"дурьими", но так как Марфа Терентьевна не унималась, а все больше и
больше приставала к градоначальнику: вынь да положь Бонапарта, то под