ние. Зоя потянулась и положила руку ему на белый рукав:
ся, что вы из тех, кто может быть предан (у него сжались челюсти). Мне
кажется, вы способны на поступки, выходящие из пределов лояльности, ес-
ли, если...
кого мостика показались сбегающие ноги. Янсен сказал поспешно:
радио...
диотелеграфа. Прищурясь, вдохнула соленый воздух. Сверху, с капитанского
мостика, необъятным казался солнечный свет, падающий на стеклянно-рябое
море.
приподнятым бушпритом летел среди ветерков в этом водянистом свете.
Чудесное создание - человек. Какими числами измерить неожиданности его
превращений? Злые излучения воли, текучий яд вожделений, душа, казалось,
разбитая в осколки, - все мучительное темное прошлое Зои отодвинулось,
растворилось в этом солнечном свете...
солнцу бушпритом, - я красива, я добра".
не в силах оторваться от света, неба, моря, она повернула холодную ручку
дверцы, вошла в хрустальную будку, где с солнечной стороны были задерну-
ты шторки. Взяла слуховые трубки. Положила локти на стол, прикрыла глаза
пальцами, - сердцу все еще было горячо. Зоя сказала помощнику капитана:
товски красива, стройна, тонка, "шикарна", - от нее неизъяснимое волне-
ние.
улыбнулась, - прошло всего три минуты с тех пор, как она поднялась с
кресла под тентом.
подумалось ей, - знать: впереди миллионы минут, миллионы вечностей".
парат на волну сто тридцать семь с половиной метров. Тогда из черной
пустоты трубки раздался медленный и жесткий голос Роллинга:
слушайте...
недостатка? Сегодня в тот же час, как обычно, буду счастлив слышать ваш
голос... Волну посылайте той же длины, как обычно... Мадам Ламоль, не
удаляйтесь слишком далеко от десяти градусов восточной долготы, сорока
градусов северной широты. Не исключена возможность скорой встречи. У нас
все в порядке. Дела блестящи. Тот, кому нужно молчать, молчит. Будьте
спокойны, счастливы, - безоблачный путь.
хронометра, она проговорила сквозь зубы: "Надоело!" Эти ежедневные ради-
опризнания в любви ужасно сердили ее. Роллинг не может, не хочет оста-
вить ее в покое... Пойдет на какое угодно преступление в конце концов,
только бы позволила ему каждый день хрипеть в микрофон: "... Будьте спо-
койны, счастливы, - безоблачный путь".
ным по залитым лунным светом пустынным шоссейным дорогам в Гавр Зоя и
Роллинг больше не встречались. Он стрелял в нее в ту ночь, пытался ос-
корбить и затих. Кажется, он даже молча плакал тогда, согнувшись в авто-
мобиле.
кий залив. В Лиссабоне Зоя получила документы и бумаги на имя мадам Ла-
моль - она становилась владелицей одной их самых роскошных на Западе
яхт. Из Лиссабона пошли в Средиземное море, и там "Аризона" крейсировала
у берегов Италии, держась десяти градусов восточной долготы, сорока гра-
дусов северной широты.
Роллинга в Медоне под Парижем. Капитан Янсен докладывал Роллингу обо
всех подробностях путешествия. Роллинг ежедневно вызывал Зою. Она каждый
вечер докладывала ему о своих "настроениях". В этом однообразии прошло
дней десять, и вот аппараты "Аризоны", щупавшие пространство, приняли
короткие волны на непонятном языке. Дали знать Зое, и она услыхала го-
лос, от которого остановилось сердце.
повторял ее имя и затем через некоторые промежутки:
лищами Малой Азии, над равнинами Африки, покрытыми иглами и пылью высох-
ших растений, летели волны женского голоса:
итальянских портов... По имени меня не вызывай, узнаю тебя по голосу...
надеясь, что Гарин где-то, - в Европе, Азии, Африке, - нащупает волны
электромагнитов "Аризоны", за две тысячи километров, в Париже, на ночном
столике у двухспальной кровати, где одиноко, уткнув нос в одеяло, спал
Роллинг, затрещал телефонный звонок.
рил:
рекламных воплей, церковных хоралов, отчетов о международной политике,
опер, симфоний, биржевых бюллетеней, шуточек знаменитых юмористов - уло-
вить слабый голос Зои.
несколько фраз, сказанных голосом Зои. Но и этого было достаточно, чтобы
разжечь ревнивое воображение Роллинга.
остался жив, - висел над головой страшной угрозой. С Гариным, которого
Роллинг с наслаждением повесил бы на сучке, как негра, был подписан до-
говор. Быть может, Роллинг и заупрямился бы тогда, - лучше смерть, эша-
фот, чем союз, - но волю его сокрушала Зоя. Договариваясь с Гариным, он
выигрывал время, и, быть может, сумасшедшая женщина опомнится, раскает-
ся, вернется... Роллинг действительно плакал в автомобиле, зажмурясь,
молча... Это было черт знает что... Из-за распутной, продажной бабы...
Но слезы были солоны и мучительны... Одним из условий договора он поста-
вил длительное путешествие Зои на яхте. (Это было необходимо, чтобы за-
мести следы.) Он надеялся убедить, усовестить, увлечь ее ежедневными бе-
седами по радио. Эта надежда была, пожалуй, глупее слез в автомобиле.
на химическом фронте". В тот день, когда Зоя села в Гавре на "Аризону",
Роллинг поездом вернулся в Париж. Он известил полицию о том, что был в
Гавре и на обратном пути, ночью, подвергся нападению бандитов (трое, с
лицами, обвязанными платками). Они отобрали у него деньги и автомобиль.
(Гарин в это время, - как было условленно, - пересек с запада на восток
Францию, проскочил границу в Люксембурге и в первом попавшемся канале
утопил автомобиль Роллинга.)
грандиозный переполох. "Загадочная трагедия в Вилль Давре", "Таинствен-
ное нападение на русского в парке Фонтенебло", "Наглое ограбление хими-
ческого короля", "Американские миллиарды в Европе", "Гибель национальной
германской индустрии", "Роллинг или Москва" - все это умно и ловко было
запутано в один клубок, который, разумеется, застрял в горле у обывателя
- держателя ценностей. Биржа тряслась до основания. Между серых колонн
ее, у черных досок, где истерические руки писали, стирали, писали мело-
вые цифры падающих бумаг, мотались, орали обезумевшие люди с глазами,
готовыми лопнуть, с губами в коричневой пене.
банки, стиснув зубы, держались за пакеты акций. Их нелегко было повалить
даже рогами Роллинга. Для этой наиболее серьезной операции и подготов-
лялся удар со стороны Гарина.
парат по своей модели. Он разъезжал из города в город, заказывая заводам
различные части. Для сношения с Парижем пользовался отделом частных