что и было исполнено. Усталая и разбитая, как устают после долгого
путешествия, она вернулась домой, спрашивая себя, - стоит ли и можно ли
теперь жить?
события этого дня, подобных которым не было еще ничего в ее жизни, ехали и
высадились с ней, и она не могла прогнать их. Они жили и осаждали ее под
знаком Крукса.
ненужных ящиков и другого хлама, откатывая ногой пустую бутылку или
спотыкаясь о кошку, Тави нащупала свою дверь и, усталой рукою вложив ключ,
задумчиво повернула его. Здесь на нее напал малый столбняк, подобный
большому столбняку в Лиссе, когда, приложив к губам кончик пальца, она
выстояла не менее получаса у витрины в глубокой рассеянности Сократа, решая
все и не решив ничего. Среди волнения и потуг малый столбняк этот разразился
наконец многочисленными бурными вздохами, а также тщеславным взглядом на
себя со стороны, как на бывалого человека, - этакого тертого дядю, которого
теперь трудно удивить чем-нибудь.
таинственные внутренности замка, став теплым от горячей руки, и вырвался из
железа с треском, наполнившим сердце Тави уважением к себе, а также желанием
совершить рывком что-нибудь еще более отчетливое Войдя, сумрачно осмотрелась
она.
мухи, вспыхнула своей раскаленной петлей среди беспорядка, возвращаясь к
которому после впечатлений иных, мы в первый раз замечаем его. Холодом и
пустотой окружена каждая вещь; безжизненно, как засохший букет, в пыли и
сору встречает нас покинутое жилище. Кажется, что год мы не были здесь, -
так резка нетерпеливая жажда уюта, - с неприглядностью, оставшейся после
торопливых и полных надежд сборов.
выходящим на них рядом дверей тесных полуквартир, имевших кухню при самой
двери, с небольшою за ней комнатою, два окна которой обращены на
полузасохшие кусты пыльного двора. Здесь ютилась ремесленная беднота, мелкие
торговцы, благородные нищие и матросы. У Тави не было мебели, не было также
никого родственников. Мебель в квартире осталась от прежнего жильца, пьяницы
капитана, давно покинувшего свое ремесло; он умер собачьей смертью во время
драки на Берадском мосту; шатнувшись, грузное тело багрового старика
опрокинуло гнилые перила, и очевидцы могли рассказать только, что, падая,
выругался он страшно и громко. Поток унес его тело, грехи и брань в острые
расселины Ревущей щели; тело не было найдено. От него остались - комод,
ящики которого распухали иногда по неизвестной причине, не закрываясь
неделями; кровать, несколько ковровых складных стульев, шкап с тряпками и
коробки из-под табаку, гипсовый раскрашенный сарацин да пара тарелок;
остальное, если и было что получше, - исчезло.
проезжим красивым казнокрадом; отец поступил на военную службу и погиб в
сражении. Детство свое провела Тави у полуслепой двоюродной тетки, мучаясь
более чем старуха ее болезнями и припарками, так как они отняли у нее много
крови. На пятнадцатом году знакомый теткин книготорговец взял девушку в
работу по лавке; она продавала книги и жила впроголодь. Потом он разорился и
умер, а Тави напечатала объявление.
подошв Казановы по полусветским и дворцовым паркетам мира. Но не об этом
думала Тави, сев в кухне перед плитой и кипятя чай; так были резки новые ее
впечатления, что она не отрывалась от них. Куда бы задумчиво ни посмотрела
она, стена проваливалась в ночь светлым пятном и в его лучистом дыме над
свечами страшного гроба неслись серебряные гирлянды странного аппарата. То
представлялось ей, что, как бы тронутый гигантским пальцем, кружится,
пестрея, огромный диск города; то чувство случайно попавшего в сражение и
благополучно его покинувшего человека поднималось вместе с благодарственным
дымом от наболевших пяток к утомленным глазам; то искренно дивилась она, что
не произошло чего-нибудь еще более ошеломительного.
ли я, что существуют города, где от тебя могут остаться только рожки да
ножки? Воистину, Торп - Синяя Борода. Кто же такой Крукс? Но это, видимо,
вполне порядочный человек. Все-таки он прост, как теленок. Он мог бы
прилететь в своем аппарате и сесть к ним прямо на стол.
дрожь тихой забавы, смеха и удовольствия перебегала в заискрившихся ее
глазах, посматривающих на воображаемое из-за пальцев, как из фаты. Она
принадлежала к тем немногим поистине счастливым натурам, для которых все в
мире так же просто, как их кроткое благодушие; аэроплан и бабочка едва ли
сильно разнились на взгляд Тави, разве лишь тем, что у бабочки нет винта.
Поэтому более удивительным казался ей неистовый восторг зрителей, чем самый
эксперимент.
звуков, производимых колокольчиками. Как вышло красиво! Правду сказал
кто-то, что искусство воздухоплавания начинает новую эру! Давно пора делать
эти вещи красивыми и разнообразными, как делают же, например, мебель.
любопытными, вообразившими, что именно эта девушка все знает, и как бегством
спаслась от них, неотступно мерещилось лицо самого Крукса; все еще слышала
она его голос; как он сказал: "Мы скоро увидимся". - Зачем он сказал это?
Почему знает он, что Торп умер? Она стала, наконец, раздражаться, так как ни
объяснить, ни придумать ничего не могла, даже в спине заныло от размышлений.
"Спросил ли он, по крайней мере, - хочу ли я увидеть его?" - вот вопрос, о
который споткнувшись, Тави начала повторять; - "Хочу ли увидеть его?" "Хочу
ли увидеть его? - - пока ей это не надоело. "Хочу. Да, хочу, и все тут; у
него было ко мне хорошее отношение". От этой мысли почувствовала она себя
сиротливо-усталой, обобранной и затерянной; к глазам подступили слезы. Тави
всплакнула, съела кусок хлеба, выпила чай, утихла и легла спать, твердо
решив оживить завтрашний день рождения весельем и угощением своих немногих
знакомых.
Не было медальона, оставленного ею в Лисском ломбарде.
видеть хороший сон, о-ччень интересный. Крукса хочу. Должно быть, увижу, как
лечу с ним туда-сюда, в этой его штуковине.
спит... спит... осп..."
пальцем; затем Тави умолкла, видя все, чего не увидим мы.
возилась она с изгнанием ночной свежести, проникшей под одеяло, утыкала его
вокруг себя, протерла глаза и восстановила момент. Он имел праздничный
оттенок, с загадкой вчера и безденежьем сегодня. Меж настоящим и давно
бывшим, отрывком непостижимой истории, лежало путешествие в Лисс.
приказанию, какое бессознательно даем себе мы, если грядущий день ставит
хлопотливые цели.
свои руки, гладя их и рассматривая как бы со стороны.
хороши так, как у статуй или на известных картинах. Но - ничего.
Полюбовавшись на руки, с тревогой ощупала она ноги, - не кривы ли они, -
вдруг они кривы? Одну вытащила она из-под одеяла, подняв вверх, но кроме
белизны, прямизны и маленькой ступни, не заметила ничего. Вдруг представила
она, что кто-то видит эти поучительные занятия и, взрыв постель, скрылась в
ней, как в воде, таща тут же со стула брошенную вчера одежду и оделась для
уюта под одеялом.
соседи. Веселая, горбатая прачка бойко загремела за ней по лестнице, схватив
ее руку и крича, как глухой: - Разве не уезжала? Когда приехала? Супруги
Пунктир, заезжие актеры без сцены, кокетливые старички, поливали из чайника
цветочные горшки; завидев Тави, дружно ринулись они к ней с жеманным
любопытством в глазах.
одну бровь, готовил соответствующее выражение, в зависимости от того, какой
будет ответ.
при выигрышной вашей фигуре".
он с сладостью и приятностью в лице, стряхивая с рукава ниточку.
тоном легкого нездоровья.
задали Тави те же вопросы, и всем им отвечала она, что не согласилась на
скаредные условия при трудной работе.
Квантом, массивная фигура которого, сидя на тюфяке у дверей и протянув ноги
поперек галереи, не убрала бы их, шествуй тут эскадрон; - их требовалось
обойти или перешагнуть. Кванг был кочегар. Увидев Тави, он только дрогнул
ногой, но не убрал ее, а почесал спину. Вынув изо рта трубку, он сказал в
разбегающееся кольцо дыма: - Не вышло?
посмотрели друг другу в лицо.
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Володихин Дмитрий
Трубников Александр
Пехов Алексей
Сертаков Виталий