скотовода грехи знатных лиц казались не следствием дурных склонностей, а
лишь подобием причудливого, рискованного спорта, который нетрудно подменить
идиллией.
расцвела, зарделась. Ее взгляды выражали нежность и нетерпение говорить о
чем-то безотлагательном.
кротко, начал играть роль любящего - одну из труднейших ролей, если сердце
играющего не тронуто хотя бы симпатией. Если оно смеется, а любовь девушки
безоглядная, успех игры обеспечен - нет стеснения ни в словах, ни в позах:
будь спокоен, подозрительно ровен, даже мрачен и вял - сердце женское найдет
объяснение всему, все оправдает и примет вину на себя.
отстранилась, взяла за руку и подвела к стулу.
Ван-Конет задумался на мгновение. - Оставьте все ваши дела. Вы теперь со
мной, а я с вами.
девушка вздохнула. Глаза ее, смеясь и тревожась, были устремлены на
молчаливого жениха.
Сегодня весь Гертон говорит о самоубийстве двух человек. Он ужасно любил ее,
а она его. Как горестно, не правда ли? Им не давали жениться, а они не
снесли этого. Только посмертная записка рассказывает причину несчастья. Там
так и написано:
расстанемся. Если не можем вместе жить, то пусть вместе умрем". Теперь все
говорят, что это - дурное предзнаменование и что те, кто обвенчается в
нынешнем году, несчастливо кончат, да и жизнь их будет противной. Как вы
думаете, не отложить ли нам брак до будущей весны? Мне что-то страшно, я так
боюсь всего такого, и из головы не выходит. Вы уже слышали?
рассматривая живопись на слоновой кости. - Замечательная вещь. Но я так
люблю вас, милая Консуэло, что суеверия не тревожат меня.
Ван-Конет удержал его, так что их руки сблизились. - Но это правда?
счастливый смех, подобно утренней игре листьев среди лучей, осветил ее всю.
заметив, что левая бровь Ван-Конета медленно и патетически поднялась. - Ведь
это так чудесно, что вот мы, двое, я и вы, так сильно, сильно, навсегда
любим. Лучше не может быть ничего, по-моему. А как думаете вы?
отвертываясь и опуская голову с желанием вызвать торжественное настроение,
но улыбка бродила на ее полураскрытых губах. - Нет! Мне весело, - сказала
она, выпрямляясь и вздохнув всей грудью. - Я могу сидеть так долго и
смотреть на вас. Всего не скажешь! Целое море слов, как волн в море. Так как
же нам быть? Пожалуйста, успокойте меня.
известий от Сногдена черной рукой лежало на его стесненной душе. Консуэло
заметила состояние Ван-Конета, и он заговорил в тот момент, когда она уже
решила спросить, что с ним случилось.
глупость, высказанная каким-нибудь одним человеком, приобретает вид чего-то
серьезного, если ее повторит сотня других глупцов. Погибших, разумеется,
жаль, но такие истории происходят каждый день, если не в Гертоне, то в
Мадриде, если не в Мадриде, то в Вене. Вот и все, я думаю.
на себя... если он не расстается с печальными мыслями...
ошибаюсь?
боится за него, не может ли чужая трагедия оставить в душе след, и след этот
повлияет на будущее?
чтобы вас не одолевали предчувствия.
Консуэло, передразнивая сдержанный тон жениха. - Ну, хорошо. Вы помните, что
у нас должен быть серьезный разговор?
Послезавтра состоится наша свадьба. Нам предстоит долгая совместная жизнь.
Прежде всего мы должны быть друзьями и всегда доверять друг Другу. а также
чтобы не было между нами глупой ревности.
речи, другое - говорить о своих желаниях внимательному, замкнутому
Ван-Коне-ту. Поняв, что красноречие ее иссякло, девушка покраснела и закрыла
руками лицо.
продолжала: - Мы никогда не будем расставаться, все вместе, всегда: гулять,
читать вслух, путешествовать, и горевать, и смеяться... О чем горевать? Это
неизвестно, однако может случиться, хотя я не хочу, не хочу горевать!
никого и ничто.
заставил меня долго размышлять над тем - почему так было. Я знаю: вы были
одиноки. Теперь вы не одиноки.
вина... О, какой грех! Но мне завидуют, у меня много врагов.
две бутылки вина. Дело в ваших друзьях. Но вы уже, наверно, распростились со
всеми ними. Если хотите, мы будем играть с вами в карты. Я могу также
составить компанию на половину бутылки вина, а остальное ваше.
перепрыгнуть ручей.
его. Он сжал крепко, и Консуэло зажмурилась от удовольствия.
начала вас любить?
дело. Его беспокойство росло. С трудом сидел он, угнетенно выслушивая речи
девушки.
В вашем лице тогда мелькнуло что-то трогательное. Это я запомнила, никак не
могла забыть, стала думать и узнала, что люблю вас с той самой минуты. А вы?
заявив, что он всегда любил ее, потому что всегда мечтал именно о такой
девушке, как его невеста.
наладить разговор, овладеть чувствами, вниманием Консуэло и не мог. Ни слов,
ни мыслей у него не было. Ван-Конет ждал вестей от Сногдена, проклиная плеск
фонтана и слушая, не раздадутся ли торопливые шаги, извещающие о вызове к
телефону.
умолкла. Делая из деликатности вид, что задумалась сама, она смотрела в
сторону; губки ее надулись и горько вздрагивали. Если бы теперь она еще раз
спросила Ван-Конета: "Что с ним?" - то окончательно расстроилась бы от
собственных слов. Несколько рассеяло тоску появление Винсенты, объявившей,
что приехал отец. Действительно, не успел Ван-Конет пробормотать нескладную
фразу, как увидел Педро Хуареца, тучного человека с угрюмым лицом. Взглянув
на дочь, он понял ее состояние и спросил:
вытирая лицо платком. - Ничего хорошего в этом нет.
Консуэло. Опустив голову, она исподлобья взглянула на жениха. Ван-Конет
молчал и тускло улыбался, бессильный сосредоточиться. Бледный, мысленно
ругая девушку грязными словами и проклиная невесело настроенного Хуареца,
который тоже был в замешательстве и медлил заговорить, Ван-Конет обратился к
матери Консуэло:
уже расплакаться от обиды.
неприветливо, что лицо Консуэло изменилось. - Напротив, здесь очень
прохладно.