посмотрела на него, в то время как ее губы холодно улыбались, - знайте, что
есть способы сократить дни человека незаметно и мирно. Надеюсь, вы оставите
завещание?
решительного опыта без всяких следов.
произошло нечто, от чего я содрогнулся до слез; Ганувер пристально посмотрел
в лицо Этель Мейер, взял ее руку и тихо поднес к губам. Она вырвала ее с
ненавистью, отшатнувшись и вскрикнув.
открыли себя. Сейчас я был как ребенок, испугавшийся темного угла, но
знающий, что сзади него в другой комнате - светло. Там голоса, смех и отдых.
Я счастлив, Дигэ - в последний раз я вас называю "Дигэ". Я расстаюсь с вами,
как с гостьей и женщиной. Бен Дрек, дайте наручники!
отбивающуюся женскую руку; запор звякнул, и обе руки Дигэ, бессильно
рванувшись, отразили в ее лице злое мучение. В тот же момент был пойман
лакеями пытавшийся увернуться Томсон и выхвачен револьвер у Галуэя. Дрек
заковал всех.
Ганувер, что сзади вас не светло! Там не освещенная комната. Вы идиот.
что я окован. Ганувер, вы дурак! Неужели вы думаете, что девушка, которая
только что была здесь, и этот дворец - совместимы? Стоит взглянуть на ее
лицо. Я вижу вещи, как они есть. Вам была нужна одна женщина, - если бы я ее
бросил для вас - моя любовница, Этель Мейер; в этом доме она как раз то, что
требуется. Лучше вам не найти. Ваши деньги понеслись бы у нее в хвосте диким
аллюром. Она знала бы, как завоевать самую беспощадную высоту. Из вас,
ничтожества, умеющего только грезить, обладая Голкондой, она свила бы
железный узел, показала прелесть, вам неизвестную, растленной жизни с
запахом гиацинта. Вы сделали преступление, отклонив, золото от его прямой
цели, - расти и давить, - заставили тигра улыбаться игрушкам, и все это ради
того, чтобы бросить драгоценный каприз к ногам девушки, которая будет
простосердечно смеяться, если ей показать палец! Мы знаем вашу историю. Она
куплена нами и была бы зачеркнута. Была бы! Теперь вы ее продолжаете. Но вам
не удается вывести прямую черту. Меж вами и Молли станет двадцать тысяч
шагов, которые нужно сделать, чтобы обойти все эти, - клянусь! -
превосходные залы, - или она сама сделается Эмилией Ганувер - больше, чем вы
хотите того, трижды, сто раз Эмилия Ганувер?
Однако я запрещаю говорить дальше об этом. Бен Дрек, раскуйте молодца,
раскуйте женщину и того, третьего. Гнев мой улегся. Сегодня никто не должен
пострадать, даже враги. Раскуйте, Дрек! - повторил Ганувер изумленному
агенту. - Вы можете продолжать охоту, где хотите, но только не у меня.
думайте, что хотите. Вы свободны. Дон Эстебан, сделайте одолжение, напишите
этим людям чек на пятьсот тысяч, и чтобы я их больше не видел!
как Эстамп протянул ему механическое перо. - Ну, Тренк, и вы, мадам Мейер, -
отгадайте: поза или пирог?
вам свое полнейшее равнодушие к мнению обо мне всех вас, - так как оно есть
в действительности, чтобы вы поняли его и остолбенели, - я, не колеблясь,
сказал бы: "Пирог" и ушел с вашим чеком, смеясь в глаза. Но я сбит. Вы
можете мне не поверить.
первый благословляю наносимое мне оскорбление.
медленно подняла руку и, смотря прямо в глаза дону Эстебану, выхватила чек
из руки, где он висел, удерживаемый концами пальцев. Дон Эстебан опустил
руку и посмотрел на Дюрока.
указывая дверь.
говорить не о чем.
пригнутыми резким ударом, обменялись вполголоса немногими словами и, не
взглянув ни на кого, поспешно ушли. Они больше не казались живыми
существами. Они были убиты на моих глазах выстрелом из чековой книжки. Через
дверь самое далекое зеркало повторило движения удаляющихся фигур, и я,
бросившись на стул, неудержимо заплакал, как от смертельной обиды, среди
волнения потрясенной толпы, спешившей разойтись.
веселую молодую женщину, от которой взял розу. Она смотрела на меня
внимательно с улыбкой и интересом.
будешь мужчиной. Возьми этот, другой цветок на память от Камиллы Флерон!
георгин цвета вишни. Затем я, также машинально, опустил руку в карман и
вытащил потемневшие розовые лепестки, которыми боялся сорить. Дама исчезла.
Я понял, что она хотела сказать этим, значительно позже.
по сторонам, вдалеке от покинутого стола. Несколько раз пробегающие взад и
вперед слуги были задержаны жестами одиноких групп и беспомощно разводили
руками или же давали знать пожатием плеч, что происшествия этого вечера для
них совершенно темны. Вокруг тревожной пустоты разлетевшегося в прах
торжества без восхищения и внимания сверкали из-за черных колонн покинутые
чудеса золотой цепи. Никто более не входил сюда. Я встал и вышел. Когда я
проходил третью по счету залу, замечая иногда удаляющуюся тень или слыша
далеко от себя звуки шагов, - дорогу пересек Поп. Увидев меня, он
встрепенулся.
очень плохо!
вернуться.
припадок. Сейчас там все, и он захотел видеть вас. Я не знаю, что это
значит. Но вы пойдете, не правда ли?
месте - так я торопился сам. - Ему уже значительно лучше. Даже немного
посмеялись. Знаете, он запустил болезнь и никому не пикнул об этом! Вначале
я думал, что мы все виноваты. А вы как думаете?
всех!
виноваты, это я чувствую. Ах, - как он радовался! Те! Это его спальня.
Эстамп открыл изнутри, немедленно отойдя и договаривая в сторону постели
прерванную нашим появлением фразу - "поэтому вы должны спать. Есть предел
впечатлениям и усилиям. Вот пришел Санди".
лежа с высоко поднятой подушками головой. Рот его был полураскрыт, и он
трудно дышал, говоря с остановками, негромким голосам, Между краев
расстегнутой рубашки был виден грудной компресс.
меня тяжелого впечатления. Лишь присмотревшись к его как бы озаренному
тусклым светом лицу, я почувствовал скверное настроение минуты.
стоял посредине спальни. У стола доктор возился с лекарствами. Капитан
Орсуна ходил из угла в угол, заложив за широкую спину обветренные, короткие
руки. Молли была очень нервна, но улыбалась, когда я вошел.
раздавило ничто. - Такой был хорошенький в платочке! А теперь... Фу!.. Вы
плакали? Она замахала на меня свободной рукой, потом поманила пальцем и
убрала с соседнего стула газету.
Сядем все чинно.
других.
которая тоже, я думаю, не терпит одиночества. Санди, я тебя позвал, - как
знать, увидимся ли мы еще с тобой? - позвал на пару дружеских слов. Ты видел
весь этот кошмар?
потрясенного взрослого, - не было так глубоко спрятано и запомнено, как в
моем сердце.
мальчик, ты мне тоже помог, хотя сам ты был, как птица, не знающая, где
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Махров Алексей
Мацумото Сэйте
Доценко Виктор
Самойлова Елена