как бог. Когда он ходил или поднимал руки, мощные мускулы напрягались и
играли под атласной кожей. Я забыл сказать, что бронзовым загаром были
покрыты только его лицо и шея. Кожа у него была белой, как у женщины,
что напомнило мне о его скандинавском происхождении. Когда он поднял ру-
ку, чтобы пощупать рану на голове, бицепсы, как живые, заходили под этим
белым покровом. Эти самые бицепсы на моих глазах наносили столько страш-
ных ударов и не так давно чуть не отправили меня на тот свет. Я не мог
оторвать от Ларсена глаз и стоял, как пригвожденный к месту. Бинт выпал
у меня из рук и, разматываясь, покатился по полу.
чему это?
лено для дела. Эти мускулы созданы для того, чтобы хватать и рвать,
уничтожать все живое, что станет на моем пути. Но подумали ли вы о дру-
гих живых существах? У них тоже как-никак есть мускулы, также предназна-
ченные для того, чтобы хватать, рвать, уничтожать. И когда они становят-
ся на моем жизненном пути, я хватаю лучше их, рву лучше, уничтожаю луч-
ше. В чем же тут предназначение? Приспособленность - больше ничего.
говорите, что я неплохо сложен. А теперь поглядите.
пальцами, как когтями. Узлы, клубки, бугры мускулов забегали под кожей.
добралось и напряглось. Мускулы мягко округлились на бедрах, на спине,
вдоль плеч. Он слегка приподнял руки, мышцы сократились, пальцы согну-
лись, напоминая когти. Даже глаза изменили выражение - в них появились
настороженность, расчет и хищный огонек.
нял более спокойную позу. - Ноги для того, чтобы упираться в землю, а
руки, зубы и ногти, чтобы бороться и убивать, стараясь не быть убитым.
Предназначение? Приспособленность - самое верное слово.
это произвело на меня столь сильное впечатление, как если бы я увидел
машины огромного броненосца или трансатлантического парохода.
удалось так легко отделаться.
неплохо. Впрочем, серьезных повреждений было немного, остальное - просто
кровоподтеки и ссадины. Первый полученный им удар, тот, от которого он
упал за борт, рассек ему кожу на голове. Эту рану - длиной в несколько
дюймов - я, по его указаниям, промыл и зашил, предварительно выбрив вок-
руг нее волосы. Помимо этого, одна икра у него была разодрана, словно
его искусал бульдог. Ларсен объяснил мне, что какой-то матрос вцепился в
нее зубами еще в начале схватки, да так и висел на ней. Лишь на верху
трапа Ларсену удалось стряхнуть его с себя.
сен, когда я кончил перевязки. - Как вы знаете, я остался без помощника.
Отныне вы будете стоять на вахте, получать семьдесят пять долларов в ме-
сяц, и всем будет приказано называть вас "мистер Ван-Вейден".
тестовать. - Жизнь моя и в вчерешнем моем скромном положении достаточно
подвержена всяким превратностям, к тому же у меня нет никакого опыта.
Посредственность, знаете ли, тоже имеет свои преимущества.
мущением вскричал я.
двери каюты и сказал:
будь приятно, хотя я и избавился от мытья посуды. Я не знал самых эле-
ментарных обязанностей штурмана, и мне пришлось бы туго, не будь матросы
расположены ко мне. Я ничего не смыслил в оснастке судна и не понимал,
как надо ставить паруса. Но матросы старались подучить меня, и особенно
хорошим учителем оказался Луис. Столкновений с моими подчиненными у меня
не было.
и смотрели на мое назначение, как на шутку. Мне и самому было смешно,
что я, сухопутная крыса, исполнял обязанности помощника, однако быть
посмешищем в глазах других мне вовсе не хотелось. Я не жаловался, но
Волк Ларсен сам требовал по отношению ко мне соблюдения самого строгого
морского этикета, чего никогда не удостаивался бедный Иогансен. Ценою
неоднократных стычек и угроз он привел недовольных охотников к повинове-
нию. От носа до кормы меня титуловали "мистер Ван-Вейден", и только в
неофициальных беседах Волк Ларсен называл меня Хэмпом.
на несколько румбов, и когда я вставал из-за стола, капитан говорил:
"Мистер ВанВейден, будьте добры лечь на левый галс". Я выходил на палу-
бу, подзывал Луиса и спрашивал у него, что нужно делать. Через несколько
минут, усвоив его указания и уяснив себе сущность маневра, я начинал от-
давать распоряжения. Помнится, однажды Волк Ларсен появился на палубе
как раз в ту минуту, когда я отдавал команду. Он остановился с сигарой в
зубах и принялся спокойно наблюдать за выполнением маневра. Затем под-
нялся ко мне на ют.
понадобятся. Вы, кажется, уже научились стоять на своих собственных.
Немного практики в такелажных работах и с парусами, небольшой шторм, и к
концу плавания вы сумеете наняться на любую каботажную шхуну.
вплоть до прибытия к месту охоты - я чувствовал себя не так уж плохо.
Волк Ларсен был ко мне не слишком строг, матросы мне помогали, и я был
избавлен от неприятного общества Томаса Магриджа. Должен признаться, что
мало-помалу я начал даже втайне гордиться собой. Как ни фантастично было
мое положение - я, сухопутная крыса, вдруг занял второе по рангу место
на судне! - Однако справлялся я с делом неплохо. И я был доволен собой и
даже полюбил плавное покачивание под ногами палубы "Призрака", который
все так же держал курс от тропиков на северо-запад, к тому островку, где
нам предстояло пополнить запас пресной воды.
какие я испытал вначале, ждали Меня и впереди. А для команды, особенно
для матросов, "Призрак" по-прежнему оставался ужасным, сатанинским ко-
раблем. Никто не знал на нем ни минуты покоя. Волк Ларсен не простил
матросам покушения на его жизнь и трепки, которую они задали ему в куб-
рике. И днем и ночью он всячески старался отравить им существование.
придирками доводить матросов до Исступления. Я видел, как он поднял Гар-
рисона с койки, как тот убрал валявшуюся не на месте малярную кисть. Но
и этого ему показалось мало, и он разбудил еще всех подвахтенных и велел
им пойти за Гаррисоном и поглядеть, как он будет это делать. Это был,
конечно, пустяк, но его изобретательный ум придумывал их тысячи, и легко
можно себе представить, какое настроение царило на баке.
снова и снова. Капитан продолжал избивать матросов, и ежедневно
двое-трое из них врачевали, как могли, нанесенные им увечья. Однако на
решительное выступление они не отваживались, так как, в кубрике у охот-
ников и в кают-компании хранился большой запас оружия. Больше всего дос-
тавалось от Волка Ларсена Личу и Джонсону: на них он вымещал свою
дьявольскую злобу, и глубокая тоска, которую я читал в глазах Джонсона,
заставляла сжиматься мое сердце.
вался. Он весь горел неукротимой яростью, не оставлявшей места для скор-
би. На его губах застыла злобная усмешка, и при виде Волка Ларсена с них
всякий раз - как видно, бессознательно - срывалось угрожающее ворчание.
Он следил глазами за капитаном, как зверь следит из клетки за своим
стражем, и злоба, клокотавшая в его груди, рвалась наружу сквозь стисну-
тые зубы.
собираясь отдать какое-то приказание. Он стоял ко мне спиной, и, когда
моя рука коснулась его, отпрянул с диким возгласом. Он принял меня за
ненавистного ему человека.
она им никогда не представлялась, - Волк Ларсен был слишком хитер. К то-
му же у них не было сподручного оружия. На одни кулаки им никак не при-
ходилось рассчитывать. Время от времени капитан показывал свою силу Ли-
чу, и тот всегда давал сдачи и кидался на него, как дикая кошка, пуская
в ход и зубы, и ногти, и кулаки, но в конце концов всякий раз падал на
палубу без сил и часто даже без сознания. И все же он никогда не старал-