что ценность его как работника именно в этом, а не в каких-то других
расплывчатых качествах. Семенов потому так охотно и приглашал его на
зимовки, что он безропотно выполнял больший объем физической работы, чем
другие, не жалуясь на перегрузки и не "качая права". Безропотно и безотказно
-- В этом все дело. Здоровьем бог его не обидел, специальность он выбрал
себе дефицитную и руками зарабатывал куда больше, чем иные набитой
премудростями головой. В глубине души к этим иным Дугин относился с иронией,
сознавая свое превосходство, которое выражалось в том, что если он без них
легко может обойтись, то они без него никак не могут Это, конечно, не
относилось к Семенову, но только потому, что он был работодатель, но и
потому, что Дугин чувствовал к нему своего рода привязанность. Семенов, на
его взгляд, был из тех, кто зарабатывает себе на жизнь и головой и руками, а
такие редкие люди были в глазах Дугина существами высшего порядка,
единственными достойными зависти. Кроме того, Дугин очень гордился тем, что
Семенов относился к нему с симпатией и дружбой, видя в нем не только
механика, но и близкого к себе человека, которому можно доверять даже
кое-какие служебные секреты. Заполучить такого благожелательного начальника
-- большая удача для человека.
напрочь, надолго. Его замучили нескончаемые позывы на рвоту, изводили
носовые кровотечения, сотрясал кашель. Обузой он не стал, никто им не
занимался, но и помощи от него не было никакой. Вроде Волосана: лежи себе в
мешке и жди, пока кто-то к тебе подойдет и погладит по головке. Даже Гаранин
и тот через раз подключается к очереди, крутит рукоятку, не говоря уже о
Филатове, который ожил и будто наскипидарился...
полезли из орбит. В такой момент сорваться! Запустят дизельвроде бы и без
него сработали, а не запустят -- старший механик будет виноват, провалялся
трупом в мешке, главная надежда и опора, когда другие выкладывались. То, что
он за двоих работал, никто не вспомнит, работа славна концовкой: разве
новоселы думают о тех, кто рыл под их домом котлован и клал стены? Маляры,
паркетчики-вот перед кем лебезят и угодничают: они кончают...
которые излагал Семенов, его не очень взволновали. Ну, не удастся
расконсервировать Восток -- перезимуем на другой станции. А что касается
летчиков, то не такие они дураки, чтобы лезть в пургу. Это все одни слова.
По опыту своему Дугин знал -- мало, чтобы человек просто красиво работал,
нужно, чтобы он еще красиво говорил и сливался с коллективом. Раз нужно --
пожалуйста, нам не жалко. Но для себя Дугин давным давно установил, что
главное -- доброе расположение начальства. Будет он в глазах Семенова своим
человеком -- все в порядке, не будет -- никакие слова не помогут. Поэтому и
нужно держать себя так, чтобы Семенов любил и ценил, А любит или ценит
Филатов -- плевать. Да и кто такой Филатов для Семенова? Ноль без палочки,
рядовой механик, взятый исключительно как докторский дружок. Есть на станции
Филатов, нет Филатова -- Семенову ни холодно, ни жарко, все равно выпроводит
обратно в Мирный, если станция заработает; всего лишь за два дня показал
дружок свое неприглядное лицо. Ненадежный -- худшего греха у человека для
Семенова нет. Только такой человек и мог уронить аккумулятор, это Семенов
решил справедливо. На самом деле случайно произошло так, что уронил,
аккумулятор он, Дугин, но по логике это должен был сделать Филатов, а раз
так, пусть на нем аккумулятор и висит. Филатову теперь разницы нет, он для
Семенова человек конченый, а ему, Дугину, далеко не безразлично, на ком из
них висит, такую оплошность начальство никогда не прощает, через десять лет
помнить будет...
свершилось чудо и пришло второе дыхание, возродилась сила в руках. Не было в
его жизни такого, чтобы его работу делали другие! Он за других -- сколько
хочешь, за него -- никогда. Один пыжится своим образованием, другой песни
мурлычет под гитару, третий острит направо и налево, а Дугин если чем и
гордился, так это тем, что работал за двоих, а получал за одного.
Справедливости ради, получал он много (Семенов выхлопотал инженерную
должность), столько же, сколько Гаранин или Бармин, но и отдача его была
двойная. Кто в ту зимовку на Востоке по своей охоте полы мыл в каюткомпании
и туалет прибирал? Кто первым вызывался самолеты разгружать, на камбузе
дежурить и заболевших подменять? А кто на Льдине в пургу сутками авралил и
без сна -- отдыха взлетно-посадочную полосу расчищал, киркой ропаки долбал и
взорванные торосы трактором оттаскивал? Женька Дугин!
например. С виду уважительный, а не любит. Ну, не то что не любит, а слишком
вежливый, на "вы", а Филатова знает без году неделя, но "тыкает". Или
доктор: как затевал на Льдине "междусобойчик", ни разу не приглашал, тоже с
Филатовым обнимался. Ваше дело, в друзья не набиваюсь; хорошего слова про
Дугина не скажете, но и на худое совести не хватит: не заслужил.
склонился над Гараниным, совал ему под нос бутылочку.
будешь свеженький, как огурчик с бабушкиной грядки!
животе приутихли, от горла уходила тошнота, и он замер, весь отдавшись той
мечте: обрести второе дыхание. "Не торопись, дыши ровнее, ровнее... Кончатся
боли, успокоятся потроха, задышит грудь -- и ты станешь человеком",--
уговаривал себя он.
-- дрожащий от холода, слабый, как муха, упрямый. Никто ничего не сказал, и
Дугин, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, стал ждать своей очереди.
Кто кого?
Семенов лежал в спальном мешке и смотрел на Филатова, который с бешеной
скоростью раскрутил рукоятку так, что не мог ее удержать. Коленчатый вал
наверняка набрал необходимые 120-130 оборотов в минуту, и по всем правилам
дизель должен был запуститься. Ну, хотя бы чихнуть, намекнуть на то, что он
оживает. Должен бы... Где-то в его стальном теле хранится секрет, какая-то
деталь знает, что нужно сделать, чтобы вдохнуть в него жизнь...
бы остановилась. Жалкая бренная плоть, усмехнулся он. Вылез из спального
мешка, в глазах мелькали радужные пятна. Кивнул Гаранину и Дугину --
полежите пока что; на неверных ногах подошел к дизелю, подождал, пока
Филатов отпустил рукоятку. Она покрутилась по инерции и замерла.
масляный поддон паяльной лампой.
Бармин и Филатов.
наружного воздуха сковала цилиндры, топливо не самовоспламенялось. При таком
морозе нужен стартерный запуск, электричество сильнее даже самых могучих рук
человека. Плетью обуха не перешибешь. Все физические силы пятерых людей
бесследно исчезли в дизеле, как в болоте.
могли -- сделали. Хватит гробиться с этим дизелем, подумаем о том, как бы
самим выжить".
вывести самолет на полосу, но потерпел неудачу. При этой попытке, как узнали
из другой радиограммы на материк, получил тяжелую травму и надолго выбыл из
строя Крутилин. Летчики ждут ослабления ветра хотя бы до двадцати метров,
чтобы предпринять вторую попытку.
спальные мешки, пятерка Белова может погибнуть. Кругом одни пятерки, как
пошутил Бармин, будто в дневнике у примерного школьника.
разберется, посмотрит косо, но бог с ним. А погубленных жизней не простит
никто -- ни люди, ни собственная совесть. Значит, был и останется только
один выход: запустить дизель и подать о себе весточку.
магическое слово, вроде шифра,-- "повозка". А за ним скрывалась притча,
когорую давно рассказал Семенову Андрей. На фронт он попал семнадцатилетним
подростком, худым и долговязым, физических сил после запасного полка с его
тыловым пайком было немного, да и опыта солдатского никакого. А случилось
так, что пришлось чуть не сутки без отдыха шагать по разбитой дороге, потому
что нужно было закрыть собою прорыв. Андрей с непривычки разбил ноги, стесал
со ступней кожу и молча, сжав зубы, криком кричал на каждом шагу. А были в
их роте две повозки, которые везли станковые пулеметы и нескольких пожилых
солдат, совсем выбившихся из сил. И Андрей стал мечтать о том, чтобы попасть
на повозку. Он плелся, нагруженный тяжелой скаткой, винтовкой л лопаткой, и
мечтал, что комвзвода увидит его муки и отправит на повозку. Эта мечта
настолько овладела им, что и в самом деле лишила его всяких сил, и он уже
даже не шел, а слепо передвигался, не сводя с повозки
мучительно-красноречивого взгляда. И тогда к нему подошел комвзвода,
тащивший на себе, кроме скатки, еще и ручной пулемет, и сказал: "Хочешь на
повозку?.. Это можно. Только на ней места нет, так что скажи, кого
ссадить... Ну, кого?.. Так иди и не оглядывайся... сачок!" И когда сгорающий
от стыда Андрей понял, что на повозку у него нет шансов, появилось второе
дыхание. Долго он смывал с себя тот позор...
Андреев Николай
Лондон Джек
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Андреев Николай
Акунин Борис