ветра, каждые пять минут убегали греться в домик и все-таки запрятали пургу
в кассету с отснятой пленкой. Вот так. За месяц они добрых пятьдесят раз
погрузят и выгрузят свои полтонны, похудеют, оборвутся, устанут как черти, а
прилетят домой -- окажется, что этот кадр не получился, тот-- не
монтируется, а здесь пленка треснула... Будет морщиться режиссер,
капризничать монтажер, а бухгалтер, покачав многодумной головой, проворчит:
"Столькокомандировочных-- и всего одна минута на экране?"
экране.
ПРЕЛЕСТЬ ВСЯКОГО ПУТЕШЕСТВИЯ -- В ВОЗВРАЩЕНИИ
Разумеется, Нансен не хотел сказать, что на первом километре пути следует
мечтать о возвращении домой -- с таким настроением в путешествие лучше не
отправляться. А хотел он сказать то, что сказал, и комментировать это так же
не хочется, как стихи Есенина, морской прибой и закат солнца-- как все то,
что нужно чувствовать, а не объяснять.
как им сейчас хорошо. За их плечами-- тысяча километров дрейфа, сотни
выпущенных в стратосферу зондов, многие тома научных наблюдений глубин и
течений, анализов морской воды. Эти тринадцать ребят своим дрейфом обогатили
наши представления об Арктике. Они прошли сквозь многие опасности, они
хорошо поработали, их совесть чиста.
друг к другу -- кают-компания не рассчитана на такое нашествие. На столах --
шеренги бутылок и горы бутербродов. Николай Иванович произносит первый тост.
лампу. Где здесь розетка?
последний раз осматривает свой съемочный павильон. Ящики с луком и
апельсинами, мешки с картошкой шикарно задрапированы простынями, на стене--
карта дрейфа, дружеские шаржи. Кажется, все в порядке.
в руках наполненные кружки Генералов протискивается в угол, устанавливает
аппарат на плечи Туюрова и делает Тябину знак.
собрались...
Каждый километр дрейфа взят ими с бою...
полярники не любят словоизлияний -- кончается тостом, все пьют и закусывают.
Сразу становится веселее. У голодных киношников текут слюнки.
Генералову кружку.
Мне не нужен коньяк крупным планом! Ешьте, смейтесь!
убывают. Голодные киношники мечутся по кают-компании. Генералов залез уже на
мешки с картошкой, а Куляко со своей лампой повис под потолком.
о дрейфе, рассказывай Гвоздкову! Снимаю!
кончилась и мы нагишом за снегом выскакивали?
чуть не отморозил это... как это...
закончена, и киношники набрасываются на еду.
списком в руке. Полная тишина, вопрос злободневный. -- В первой группе летят
пять человек: Архипов, Цветков, Николаев, Клягин, Лукачев. Во второй...
следует за тостом: за тех, кто остается на льдине, за возвращение, за
Степана Ивановича... Выпита уже изрядная доля отпущенного щедрым Булатовым
коньяка. И начинается вторая половина вечера, прошедшая под девизом: "А
помнишь?"
подхожу, кладу руки на плечи и как рявкну над ухом! Припустился-- как заяц,
тройными
медведь.
находился в составе экспедиции на ледоколе "Литке". Подошли мы к острову
Ушакова. Астрономом у нас был С., очень добросовестный и знающий полярник,
над которым ребята постоянно подшучивали. Дождаться высадки на берег всей
экспедиции терпения у него не хватило, и, взяв теодолит, С. отправился на
берег производить наблюдения. Уставился в свою оптику, работает, и вдруг
кто-то толкает его в спину. С. крикнул шутнику: "Отстань", -отмахнулся рукой
и продолжает смотреть в теодолит. Потом замер: вспомнил, что, когда
отмахивался, рука его скользнула по чему-то подозрительно пушистому.
Осторожно-осторожно обернулся -- батюшки, медведь! Огромный зверюга смотрит
на него, как бы раздумывая, с какой стороны начать кушать. С. отличался у
нас солидностью, мужчина был грузный, уверенный в себе. Такого стрекача
задал, будто вместо унтов на нем были сапоги-скороходы! Медведь сначала
припустился за своей законной добычей, но мы стали с борта стрелять, и он
убежал, чтобы отыграться на теодолите...
полярной станции два медвежонка, Мишка и Машка. Здесь их разбаловали до
невозможности, кормили сгущенкой, играли в прятки -- медвежата души в людях
не чаяли. И вот как-то после долгого перерыва вернувшиеся полярники недалеко
от станции видят прогуливающихся Мишку и Машку, уже больших, гладких.
Конечно, бросились к своим любимцам, но -- прошло время, что поделаешь --
медведи дали себя погладить, а играть не пожелали, ушли. Несколько
обиженные, ребята пришли на станцию и... надолго застыли с раскрытыми ртами:
в большой клетке сидели повзрослевшие Мишка и Машка. Еще долго потом
рассказывали на мысе Челюскин, как два чудака хотели играть в прятки и
обнимались с дикими медведями!
ощенилась, я поселил ее в палатке с аварийным оборудованием, прямо в
клиперботе. Ночь, ни зги не видно. Захожу в палатку и зову: "Жуля, Жуля!" И
вдруг: "Жуля слушает вас! Гав-гав!"
заливается, довольный собой. Жульке котлету принес...
обязался не называть. Туалет на льдине представляет собой деревянную будочку
обычного типа, установленную на четырех бочках. В учреждения такого рода
ходят независимо от погоды, а в тот день как раз была сильная пурга. Порывом
ветра туалет вместе с находившимся внутри товарищем сорвало с бочек и
покатило по снегу. И в эту трагическую минуту пострадавший не растерялся:
можно узнать без всякого труда: на них потертые, видавшие виды кожаные
куртки и штаны, да и лица у ребят усталые. Но сейчас они счастливы, через
несколько дней они увидят жен и детей; однако на эту тему тактично не
говорят-- ведь товарищам предстоит год такого же тяжелого дрейфа.
костюмы,-- не такие уж новички Как назвать механика Николая Боровского,
самого могучего на станции человека, который уже четыре раза зимовал в
Антарктиде и провел двадцать месяцев на "СП-13"? А Борис Белоусов, ветеран
пяти дрейфующих станций "Северный полюс"? А тракторист Николай Лебедев,
доктор Парамонов, радист Олег Брок? На дрейфующих станциях совсем новых
людей немного; отзимовав, старики год отдыхают-- и снова их тянет на льдину.
Так что обычно дрейфуют люди устоявшиеся, надежные, их ничем не удивишь --
ни пургой, ни трещинами, ни морозами, многие из них на своей шкуре испытали
80 градусов ниже нуля на станции "Восток" в Антарктиде. Вот вам и новички...
огромный торт. Он вызывает последнюю в этот вечер вспышку энтузиазма -- уже
поздняя ночь да и коньяку остается на один тост. Его произносит Панов. И
хотя еще А. С. Пушкин отмечал, что латынь вышла из моды, удивительно
торжественно прозвучало древнеримское изречение, в которое начальник станции
Панов -- теперь уже бывший начальник! -- внес свои коррективы:
лучше.
ЖУЛЬКД И ПУЗО
каждый грамм продовольствия на учете, всегда живут собаки?
хлеб. Они зарабатывают его не только безупречной сторожевой службой, но и
самим фактом своего существования.