резнул им меня по суставам пальцев, но я даже не почувствовал боли. Я
ринулся в дверь, на солнечный свет. Кто-то выскочил за мной следом - не
знаю кто. Прямо передо мной доктор гнал вниз по склону холма напавшего на
него пирата. Я видел, как одним ударом доктор вышиб у него из рук оружие,
потом полоснул кортиком по лицу.
голосе.
кортиком обогнул угол дома и сразу встретился лицом к лицу с Эндерсоном.
Он заревел, и его тесак взвился над моей головой, блеснув на солнце. Я не
успел даже струсить. Уклоняясь от удара, я оступился в мягком песке и
покатился вниз головой по откосу.
через частокол, чтобы покончить с нами. Один из них, в красном ночном
колпаке, держа кортик в зубах, уже закинул ногу, готовясь спрыгнуть. Мое
падение с холма произошло так быстро, что, когда я поднялся на ноги, все
оставалось в том же положении: пират в красном колпаке сидел в той же
позе, а голова другого только высунулась из-за частокола. И все же в эти
несколько мгновений сражение окончилось, и победа осталась за нами.
боцмана, прежде чем тот успел вторично замахнуться ножом. Другой пират был
застрелен у бойницы в тот миг, когда он собирался выстрелить внутрь дома.
Он корчился на песке в предсмертной агонии, не выпуская из рук дымящегося
пистолета. Третьего, как я уже сказал, заколол доктор. Из четверых
пиратов, перелезших через частокол, в живых остался только один. Бросив
свой кортик на поле сражения, он, полный смертельного ужаса, карабкался на
частокол, чтобы удрать, и все время срывался.
прикрытие!
атакующих благополучно перелез через частокол и скрылся вместе со всеми в
лесу. Через минуту из нападающих никого не осталось, за исключением пяти
человек: четверо лежали внутри укрепления и один снаружи. Доктор, Грей и я
кинулись в дверь, под защиту толстых стен сруба. Оставшиеся в живых могли
каждую минуту добежать до своих мушкетов и опять открыть стрельбу.
Пороховой дым рассеялся, и мы сразу увидели, какой ценой досталась нам
победа. Хантер лежал без чувств возле своей бойницы. Джойс, с
простреленной головой, затих навеки. Сквайр поддерживал капитана, и лица у
обоих были бледны.
пятеро, у нас только трое - значит, нас теперь четверо против девяти. Это
лучше, чем было вначале: семеро против девятнадцати [на самом деле в живых
вскоре осталось только восемь разбойников, потому что человек,
подстреленный мистером Трелони на борту шхуны, умер в тот же вечер; но,
конечно, мы узнали об этом значительно позже].
"Они получили свой паек на сегодня", - выразился о них капитан. Мы могли
спокойно перевязывать раненых и готовить обед. Стряпали на этот раз сквайр
и я. Несмотря на опасность, мы предпочли стряпать во дворе, но и туда до
нас доносились ужасные стоны наших раненых.
пират, подстреленный у бойницы, Хантер и капитан Смоллетт. Положение двух
первых было безнадежное. Пират вскоре умер во время операции; Хантер,
несмотря на все наши усилия, так и не пришел в сознание. Он прожил весь
день, громко дыша, как дышал после удара тот старый пират, который
остановился у нас в трактире. Но ребра у Хантера были сломаны, череп
разбит при падении, и в следующую ночь он без стона, не приходя в
сознание, скончался.
сильно поврежден. Пуля Эндерсона - первым выстрелил в капитана Джоб -
пробила ему лопатку и задела легкое. Вторая пуля коснулась икры и
повредила связки.
нескольких недель ему нельзя ходить, нельзя двигать рукой и нельзя много
разговаривать.
залепил царапину пластырем и ласково потрепал меня за уши.
совещаться. Совещание окончилось вскоре после полудня. Доктор взял шляпу и
пистолеты, сунул за пояс кортик, положил в карман карту, повесил себе на
плечо мушкет и, перебравшись через частокол с северной стороны, быстро
исчез в чаще.
говорят наши старшие. Грей был так потрясен странным поступком доктора,
что вынул изо рта трубку и забыл снова положить ее в рот.
ума?
значит, это я сумасшедший.
пошел повидаться с Беном Ганном.
накалило песок во дворе, и в голове у меня зашевелилась дикая мысль. Я
стал завидовать доктору, который шел по прохладным лесам, слушал птичек,
вдыхал смолистый запах сосен, в то время как я жарился в этом проклятом
пекле, где одежда прилипала к горячей смоле, где все было вымазано
человеческой кровью, где вокруг валялись мертвецы.
велико, как и страх.
отвращение к этому месту и все сильнее завидовал доктору. Наконец я
случайно оказался возле мешка с сухарями. Меня никто не видел. И я стал
готовиться к бегству: набил сухарями оба кармана своего камзола.
отчаянный риск, однако я принял все предосторожности, какие были в моей
власти. Эти сухари не дадут мне умереть с голоду по крайней мере два дня.
чувствовал себя превосходно вооруженным.
на песчаную косу, отделяющую с востока нашу бухту от открытого моря,
отыскать белую скалу, которую я заметил вчера вечером, и посмотреть, не
под ней ли Бен Ганн прячет свою лодку. Дело это было, по-моему, стоящее.
Но я знал наверняка, что меня ни за что не отпустят, и решил удрать.
Разумеется, это был такой дурной путь для осуществления моих намерений,
что и намерение становилось неправильным, но не забудьте, что я был
мальчишкой и уже принял решение.
перевязку капитану. Путь был свободен. Я перелез через частокол и скрылся
в чаще. Прежде чем мое отсутствие обнаружилось, я ушел уже так далеко, что
не мог услышать никаких окриков.
крепости осталось только двое здоровых людей. Однако, как и первая, она
помогла нам спастись.
по обращенной к морю стороне косы, чтобы меня не заметили со шхуны. День
уже клонился к вечеру, хотя солнце стояло еще высоко. Идя через лес, я
слышал впереди не только беспрерывный грохот прибоя, но также шум ветвей и
шелест листьев. Это означало, что сегодня морской бриз сильнее, чем
обычно. Скоро повеяло прохладой. Еще несколько шагов - и я вышел на
опушку. Передо мной до самого горизонта простиралось озаренное солнцем
море, а возле берега кипел и пенился прибой.
Даже в ясные дни, когда солнце сияет ослепительно и воздух неподвижен,
громадные валы с грохотом катятся на внешний берег. На острове едва ли
существует такое место, где можно было бы укрыться от шума прибоя.
уже достаточно далеко на юг, я осторожно пополз под прикрытием густых
кустов вверх, на хребет косы.
утомившись своей собственной яростью, утихал. Его сменили легкие воздушные
течения с юга и юго-востока, которые несли с собой густой туман. В
проливе, защищенном Островом Скелета, была такая же неподвижная
свинцово-тусклая вода, как в тот день, когда мы впервые его увидели.
"Испаньола" вся, от вершины мачты до ватерлинии, с повисшим черным флагом,
отражалась, как в зеркале.