Чтение 24–й страницы книги ~Дурак умер, да здравствует дурак!~

-- Шеренга синих человечков от стены до стены, -- продолжал он. -- Как
на демонстрации борцов за гражданские права. -- Рикович подошел к другому
шкафу и достал бутылку коньяка "хеннесси".

-- Вы познакомились с Герти через дядю Мэтта? -- спросил я, потому что
мне вдруг показалось важным узнать, в каких кругах обычно вращается этот
странный маленький человечек. Я понятия не имел, почему это важно, но так
мне казалось. Вот я и спросил.

Неся коньяк к тумбе, Рикович ответил:

-- Нет, приятель, наоборот.

-- Сначала вы познакомились с Герти?

Рикович вскрыл пакетик.

-- Ее-то я знаю много лет, -- он передернул плечами. -- Через приятеля
приятеля приятеля.

-- Не согласились бы вы рассказать, как произошло знакомство?

Рикович высыпал в стакан желтый порошок из пакетика.

-- Клуб в Бруклине. Мы оба там работали.

-- Работали?

-- Бонго, друг мой, -- поставив пакет, он выбил на тумбе лихую дробь.
-- Стриптизерка без бонго -- что исполнитель народных песен без гитары.

-- Значит, вы не имеете отношения к моему дядьке?

Рикович пожал плечами и влил в стакан молоко.

-- Шапочное знакомство. Поигрывал с ним в картишки, пока Герти наводила
марафет, -- он засучил руками, будто сдавал карты. -- Старый плутоватый
шулер, этот ваш дядька.

-- Он шельмовал?

-- Не так, чтобы этого нельзя было заметить. Старик утратил ловкость
рук, -- Рикович поднес ладони к лицу и принялся изучать их, будто какое-то
новое приобретение. -- Когда-нибудь и эти руки забудут бонго. -- Сказал он.
-- Трудно представить, но так и будет.

-- Что он говорил, когда вы ловили его на этом?

Рикович передернул плечами, опустил руки и влил в стакан коньяк.

-- Несколько долларов, и старик был счастлив, -- сказал он. -- Да и
Герти это шло на пользу.

-- Вы хотите сказать, что делали вид, будто не замечаете?

Рикович достал из ящика ложку и принялся перемешивать содержимое
стакана.

-- Так хотела Герти, -- он положил ложку и повернулся ко мне. -- Вопрос
в том, чего хотите вы.

-- Сведений, -- ответил я.

-- Сведений, -- он тускло ухмыльнулся, взял свой стакан и сказал: --
Следуйте за мной.

Мы вернулись в гостиную, где Рикович указал мне на кресло, в котором я
не так давно сидел, а сам уселся на диван.

-- Сведений, -- повторил он, с наслаждением смакуя это слово. -- Месть
-- дело святое, так, кажется, говорят.

-- Я хочу узнать, кто убил дядьку, -- сказал я. -- У меня на то свои
причины.

-- Свои причины. Теперь вы толстосум.

-- При чем тут это?

-- Когда богатым мальчикам нужны сведения, -- он улыбнулся мне и
приветственно поднял бокал, -- им только и надо, что помахать стопкой денег.
Ваше здоровье.

И проглотил содержимое единым духом.

-- Вы хотите сказать, что, возможно, располагаете какими-то сведениями?
-- осторожно спросил я.

-- Я знаю цену доллару, -- ответил он, поставил стакан на кофейный
столик и вытер губы рукавом халата.

Неужели он серьезно? Или просто хочет сбагрить мне какую-нибудь
выдумку?

-- Разумеется, я выплачу вознаграждение за сведения, которые
приведут...

-- Да, да, да, -- он махнул рукой. -- Приведут к поимке и осуждению
убийцы вашего дядьки. Я тоже читал эти плакаты.

-- Ну, и?

-- Скажу вам так, приятель. От поимки до осуждения путь неблизкий. Я не
рассылаю пакеты наложенным платежом.

-- Деньги -- вперед?

-- Так оно вернее.

-- А у вас действительно есть товар на продажу? -- спросил я.

Рикович улыбнулся.

-- Гас Рикович не торгуется забавы ради, -- сказал он.

-- Имя убийцы?

-- На этой неделе оно -- гвоздь прогораммы, друг мой.

-- И доказательства? -- спросил я.

Рикович передернул плечами.

-- Указания, -- ответил он. -- У меня есть указательный палец, а у вас
-- глаза.

-- Я не хочу платить вам за сведения, которыми не смогу
воспользоваться, -- сказал я.

-- Весьма рачительно, приятель. Может, вам лучше воздержаться от
покупки?

Будь он неладен! Рикович прекрасно знал, что торгует дефицитом. Ему
было плевать, стану я покупать или нет. Во всяком случае, он мог позволить
себе вести себя именно так. Это я пришел к нему как проситель, значит, и
решать мне.

-- Сколько? -- спросил я.

-- Тысячу на бочку.

-- Сейчас?

-- Первый взнос. Еще тысячу, когда полиция возьмет за шиворот того
парня, на которого я укажу. И, наконец, тысячу, когда он сядет на скамью
подсудимых, независимо от исхода процесса.

-- Зачем такие сложности?

-- Гас Рикович -- человек щепетильный. Если мои сведения не помогут,
они обойдутся вам в тысячу. Если они сыграют главную роль, то в три тысячи,
-- он развел руками. -- Все честно.

Я откинулся на спинку и погрузился в размышления, хотя уже знал, что
пойду на сделку. Наконец я сказал:

-- Ладно, я выпишу вам чек.

-- Не выйдет, друг мой. Нарисуйте мне тысячу наличными.

Я вполне понимал его желание, но сказал:

-- У меня не наберется тысячи долларов.

-- А у кого наберется? Сходите в банк, а к шести часам возвращайтесь
сюда.

-- Почему к шести?

-- Мне нужно время, чтобы перемолвиться с другой стороной.

-- С какой еще другой стороной?

-- С тем, кто уделал вашего дядьку. Это естественно.

Я не видел тут ничего естественного.

-- Вы собираетесь вести с ним переговоры?

-- Чтобы все было справедливо. Разумеется, я должен дать ему
возможность поторговаться.

-- Потор... Но вы... Вы не...

-- Извините, дружище, но не могу не сказать вам, что вы заикаетесь.

-- Вы чертовски правы! Я заикаюсь! Что это за... Я приду в шесть часов,
а вы скажете: нет-нет, цена поднялась, вторая сторона предлагает столько-то
и столько-то, стало быть, вам придется заплатить столько-то и столько-то.

-- Возможно, -- рассудительно сказал он, признавая разумность моего
довода. -- Вот что мы сделаем: ограничим торг двумя ставками. Вы играете в
пинокль?

-- В пинокль? -- переспросил я.

-- Две ставки при торге. Это как в пинокле.

У меня ум зашел за разум.

-- Да какое мне дело? -- взорвался я. -- Пинокль? При чем тут пинокль?
Сначала вы говорите, что имеете сведения на продажу, потом вам надо
совещаться с другой стороной. Господи, то две ставки при торге, то какой-то
пинокль! Может, вы вовсе ничего не знаете! Как вам такая мысль? Может, у вас
пять тузов в колоде! Каково, а? Это как в очко: ни черта у вас нет, и вы
просто блефуете, -- я вскочил на ноги, подталкиваемый бессильной злостью. --
Не верю ни единому вашему слову. Вы не получите от меня и тысячи центов.

-- Покер, -- поправил он меня.

-- Что?

-- Это термин из покера. Он означает, что вы блефуете, делая вид, будто
у вас пять карт одной масти, хотя на самом деле их всего четыре, -- Рикович
поднялся. -- Мне блефовать не надо, у меня -- флеш. Жду вас в шесть часов.

-- Я знал, -- сказал я, наставляя на Гаса Риковича палец. -- Я знал,
что это из покера. Вот как вы меня расстроили.

-- Уж простите, приятель, -- ответил он. -- Когда вернетесь нынче

вечером, постараюсь не добавлять вам огорчений.