Чтение 24–й страницы книги ~Сундучок, в котором что-то стучит~

летчик, по сведениям разведки, поручик Четверкин. Герман Николаевич был
вспыльчивый сорокалетний молодой человек, и его раздражало, что ему мешают
летать. Сначала они только грозили друг другу кулаками, а потом стали
наседать друг другу на хвосты, и вот однажды хитроумный Четверкин швырнул в
Германа тюк горящей пакли.

Оказавшись в болоте, Фогель было уже обрадовался возвращению на родину,
как вдруг германская армия начала наступление и вытащила его из болота. Он
был награжден серебряным крестом и отправлен на Западный фронт. Здесь он
однажды стал свидетелем газовой атаки. Зрелище человеческих страданий так
глубоко поразило Германа Фогеля, что он решил раз и навсегда порвать все
связи с цивилизацией, которая, по его наивному размышлению, была виновницей
всех этих кошмаров. Он дезертировал из армии и пробрался в Аргентину, оттуда
- в Чили, из Чили - в Перу, и, наконец, в Перу он попросил
капитана-китобойца найти ему в океане необитаемый атолл, чтобы там он мог
встретить закат своей жизни. Он думал о закате жизни, по тому что сразу
после газовой атаки превратился из молодого сорокалетнего человека в
пожилого сорокалетнего человека.

Закат его жизни, как видим, значительно растянулся. Китобоец высадил
его на этом никому не известном атолле в середине семнадцатого года, и годы
потекли, как мелкие волны в лагуне, когда за рифовым кольцом бушует шторм.
Он потерял им счет. Ничто уже не связывало его с современной цивилизацией.
Больше двадцати лет он вообще не видел ни одного цивилизованного человека,
когда однажды, как потом выяснилось, в октябре 1939 года, рядом с атоллом
вынырнула из глубин подводная лодка. С лодки высадились желтолицые моряки и
взялись устраивать на атолле что-то военное. Тогда и появилось в лоциях
обозначение "атолл ГФ-39", но никто не знал, что это инициалы отшельника.
Моряки построили на атолле радиостанцию и начали было уже скучать и
отрываться от цивилизации, наподобие коренного населения, то есть Германа
Фогеля, как вдруг - неизвестно сколько времени прошло - горизонт стал
раскалываться военными сполохами, и в этих багровых просветах стали
появляться силуэты боевых кораблей. Прошло еще какое-то время, и однажды
ночью желтолицые моряки спешно покинули атолл и оставили рацию Герману
Фогелю. Перед уходом они долго втолковывали ему, что он - их ближайший
союзник в нынешней войне, но Фогель настолько уже оторвался от цивилизации,
что не очень их понял.

Рацией, однако, он начал пользоваться, вначале только чтобы слушать
музыку, а потом стал членом международного клуба коротковолновиков. Фогель
провел последующую череду лет по-прежнему в полном одиночестве, но теперь он
все же был в курсе мировых событий и жизни всего остального человечества.
Конечно, у него были весьма своеобразные представления о новых явлениях
современного мира. Как, должно быть, слепой с рождения человек по-своему
представляет себе всякий предмет, о котором слышит, так и одинокий
островитянин по-своему представлял себе такие явления современной жизни,
как, например, освоение космического пространства или танец твист. К тому же
аккумуляторы радиостанции начали садиться, и связь с внешним миром вновь
начала слабеть, о чем, надо сказать, Герман Фогель далеко не всегда жалел.

И вот недавно одно из явлении современного мира явилось на атолл ГФ-39
и продемонстрировало себя во всем великолепии. Это было далеко не лучшее
явление и имя ему - мафия.

Их было человек десять. Они выпрыгнули из вертолета и пошли к Фогелю,
побрякивая своими брелоками, браслетами, талисманами, пистолетами,
наручниками, кастетами, кинжалами, подметая пляж клешами немыслимой
расцветки и поблескивая своими золотыми зубами и солнечными очками. Впереди
шла женщина редкой красоты.

- Фогель? - коротко спросила она, и тут же гигант островитянин потерял
сознание.

Очнулся он связанный на полу своей хижины. Мафиози набросились на него
с вопросами о каком-то сундучке, в котором что-то стучит, и о "флейточке" из
дерева Сульп. Он ничего не понимал и, стиснув зубы, переносил мучения.

Наконец они отшвырнули его в угол и перестали обращать внимание. Один
из бандитов приколол к стене карту мира и поставил крестик прямо в середине
океана, там, где предполагался необозначенный атолл ГФ-39. На карте уже было
несколько крестиков - в Европе, Северной Америке и на острове Маврикий.

- Итак, с Фогелями покончено, - жестким голосом сказала женщина редкой
красоты, - остался один Кукушкин. Сундучок, безусловно, находится здесь!

И она своим до странности неприятным пальцем ткнула в родину Германа
Николаевича Фогель-Кукушкина, в дельту реки Невы, в город Санкт-Петербург,
нынешний Ленинград. Бандиты начали громко обсуждать свои планы, подкрепляясь
колоссальными дозами виски и джина, выгруженных из вертолета. Скоро
обсуждение планов стало напоминать настоящую вакханалию. Они не обращали
никакого внимания на своего еле живого пленника. Герман Фогель понял, что он
приговорен. Островитянин не особенно боялся перехода в мир иной. За долгие
годы одиночества на атолле ему даже стало иногда казаться, что этот переход
не принесет ему существенных изменений. У него уже сложилась психология
первобытного человека. Сейчас он лежал связанный в углу хижины и слушал
пьяные выкрики мафиози. Из этих выкриков постепенно сложилась для него
картина преступления.

Вот как она сложилась в представлении измученного пленника.

На каком-то отдаленном архипелаге существовала легенда, что в
незапамятные времена там приземлился космический корабль из созвездия
Кассиопеи. Кассиопейцы постепенно в течение веков одичали, но перед тем, как
одичать, они укрыли где-то на архипелаге свои немыслимые сокровища,
стоимость которых даже нельзя подсчитать земными цифрами.

Затем, столетий эдак триста-пятьсот назад, на архипелаг приплыл на
своем катамаране прародитель пон с тремя сыновьями: Мисом, Маком и Тефя.
Хитрый прародитель подобрал ключи к кассиопейским сокровищам, но, вместо
того, чтобы любезно оставить эти ключи нынешним бандитам, укрыл их в
каком-то таинственном сундучке, внутри которого что-то всегда стучит.
Сундучок был изготовлен поном из дерева Сульп, легендарного растения,
которого никто никогда не видел, и открывался он только "флейточкой" из того
же легендарного растения. Сундучок и "флейточка" передавались потомками пона
из поколения в поколение и так докатились до XIX века, когда на архипелаг
совершила набег пиратская эскадра адмирала Рокера Буги. Тогда разгорелась
жуткая битва, решающее слово в которой сказал русский клипер "Безупречный",
отогнавший пиратов от архипелага и потопивший их в просторах океана.

После этой роковой битвы сундучок с архипелага исчез, затихла и
легенда. И вот недавно в одном из винных погребков Оук-Порта какой-то
пьянчужка, оказавшийся последним отпрыском фамилии пон, выболтал бандиту
Мизераблесу семейную тайну. Тайна странным образом уходила с тропического
архипелага в далекую, непостижимо холодную Россию. Оказалось, что в разгар
битвы с пиратами глава тогдашних понов Маркус передал семейную реликвию
врачу русского клипера мичману Фогель-Кукушкину. Оказалось также, что уже в
начале нашего века прелестный отпрыск понов, юная Никовера, подарила
"флейточку" из дерева Сульп своему возлюбленному, опять же русскому,
молодому офицеру и поэту Павлу Конникову.

Итак, бандиты, заполучив в свое распоряжение тайну благородного
семейства, стали фантазировать: что же там стучит, в этом проклятом
сундучке? Стучит, конечно, какой-то замечательный атомный бриллиант, решили
невежественные бандиты. Этот бриллиант можно толкнуть в Лондоне или
Нью-Йорке миллиончиков за десять и погужеваться в свое удовольствие.
"Свиньи, - сказала им их предводительница, - не видите перспектив! Вам лишь
бы толкнуть и погужеваться, а между тем, захватив невиданные космические
сокровища, мы можем стать властелинами мира".

Эта дама редкой красоты и коварства собрала информацию и разработала
план. Она выяснила, что фамилия Фогель-Кукушкиных распалась, что многие
Фогели разлетелись по разным странам. Мафия пустилась на поиски ничего не
подозревающих мирных Фогелей и отмечала косыми крестиками на карте следы
своих преступлений. Последний крестик они поставили на атолле ГФ-39. Теперь
они взяли на мушку ленинградского Кукушкина.

Герман Николаевич вдруг вспомнил дом своего двоюродного брата,
невзрачный четырехэтажный дом на Екатерининском канале возле мостика,
который держали в зубах четыре льва с золотыми крыльями. Более того, он
вспомнил портрет своего предка, флотского лекаря, висящий возле камина, и
кожаный переплет его дневника. Более того, обострившаяся от переживаний и
физических мучении память обнаружила в своих глубинах и маленький желтый
сундучок с таинственной монограммой... Так вот, значит, что! Значит, эти
мерзкие отродья вышли на правильный след?! Герман Николаевич стиснул зубы и
дал себе слово помешать злодейским замыслам. Когда упившиеся в стельку
бандиты затихли, он перегрыз зубами свои путы, выполз из хижины, добрался до
оружейного склада, оставленного на атолле желтолицыми моряками, и стал
забрасывать свою хижину гранатами и обстреливать ее светящимися пулями из
пулемета.

Началась великая паника. Бандиты оказались трусами. Они не приняли боя
и, кое как отстреливаясь, ринулись к своему вертолету. Фогель не успел
подстрелить вертолет, бандиты скрылись.

Что делать? Как сообщить в Ленинград о грозящей опасности? Что там в
этом сундучке - материальные или культурные ценности? Это неважно. Важно,
что он стал целью мафии, а это повлечет за собой цепь преступлений.

Герман Фогель развернул свои таблицы. В них значились имена и позывные
сотен радиолюбителей, с которыми он собирался установить контакт, пока
аккумуляторы его станции не выдохлись. Вскоре он нашел в таблицах несколько
ленинградцев и среди них ленинградского коротковолновика Геннадия
Стратофонтова.

Стратофонтов! Это имя вспыхнуло, как молния, в ожившем от спячки мозгу
островитянина. Да ведь это же потомок командира моего предка капитана
первого ранга Стратофонтова, человека широких, прогрессивных взглядов! Он
вспомнил даже эпизоды своего петербургского детства и вспомнил, с каким
уважением, если не благоговением, произносилась за семейным столом фамилия
Стратофонтовых.

Герман Николаевич составил тогда радиограмму следующего содержания.