неприятного вкуса). Добавьте к этому граничащую со слабоумием доверчивость
розовых, и станет ясно, что они были обречены. Не один из выращенных нами
голубей пал жертвой смертоносного оружия юных охотников. Могут спросить: а
повлияла бы на ход событий предварительная пропаганда в печати? Влияют ли
такие кампании на мальчишек с рогатками? Как бы то ни было, несмотря на их
проделки, несколько розовых голубей составили пары и принесли потомство,
хотя и бросили птенцов на ранней стадии, вероятно спугнутые людьми.
блестящим успехом, а потому мы отловили уцелевших птиц и вернули на
Блэк-Ривер. Правда, какой-то урок мы извлекли. Птицы не устремились тотчас в
голубые дали, а оставались поблизости от того места, где их выпустили и где
их можно было подкармливать, позволяя осваиваться с непривычной обстановкой.
Кроме плодов и листьев местной флоры они питались также экзотическими
растениями -- важное наблюдение, поскольку экзоты наводнили маврикийские
леса, куда предполагалось возвратить розовых голубей. И наконец, мы
доказали, что птицы, выращенные в неволе, способны размножаться, очутившись
на свободе.
-- настоящее возвращение птиц в природную среду, конкретно -- в лес Макаби в
одном из глухих уголков острова Маврикий. Снова начали с того, что соорудили
птичники и поместили в них голубей. На сей раз перед тем, как выпускать
птиц, снабдили их миниатюрными передатчиками; одно дело -- следить за
голубями в ботаническом саду, совсем другое -- выслеживать их в глубоких
лощинах и зарослях Макаби. Первое время розовые голуби, очутившись на воле,
вели себя по-разному. Одни улетали за пределы радиуса действия передатчиков
и пропадали где-то неделями, чтобы затем каким-то таинственным образом
возникнуть вновь. Другие, вылетая в лес, ежедневно возвращались к птичникам,
где их ждал корм. Третьи, удалившись от птичников на несколько десятков
метров, месяцами пребывали там. Постепенно становилось ясно, что птицы
акклиматизируются и с каждым днем обретают все большую самостоятельность,
находя устраивающие их плоды и листья. Тем не менее, опасаясь, как бы
какой-нибудь вид местного корма не исчез из-за смены сезона, обрекая розовых
на голодание, мы продолжали подкармливать их. Когда писались эти строки, два
голубя уже прилетали к птичникам в сопровождении птенцов. Что позволяет нам
осторожно говорить про успех нового опыта.
рожденные в неволе в третьем или четвертом поколении, способны освоиться в
природной среде. Во-вторых, и это, возможно, еще важнее -- мы создали
колонию за пределами участка, который привыкли называть Голубиным лесом и
который представляет собой долину среди лесистых гор с кущами причудливого
вида криптомерий, где гнездится вся дикая популяция розовых голубей (в 1978
году она насчитывала всего около двадцати пяти особей). Естественно,
сосредоточение малочисленной популяции на площади в несколько гектаров было
чрезвычайно опасно для вида -- бесшабашная шайка интродуцированных обезьян,
или не менее бесшабашный примат с ружьем, или хорошенький ураган запросто
могли истребить всех розовых голубей. Тем не менее упрямые птицы
отказывались гнездиться где-либо еще. Невольно вспоминается совет -- не
класть все яйца в одну корзину... А потому, выпуская розовых в Макаби, мы от
души надеялись, что они приживутся там и образуется новая колония. После
чего можно будет продолжать создание колоний в других уголках Маврикия, так
что, случись что-нибудь с исконной дикой популяцией, вид все же сохранится.
гнездиться вблизи городов. Это крупные птицы с голой головой и длинным
клювом кораллово-красного цвета, одетые в темное оперение, отливающее на
солнце металлическим блеском. У них обширный и забавный вокальный репертуар,
состоящий из серии кашлей, хрипов, рычаний и звуков, предшествующих в
латинских странах звучному отхаркиванию. Некогда эта своеобразная и весьма
полезная птица была очень широко распространена -- от Турции и Среднего
Востока до Северной Африки и обширных областей Европы, где лысые ибисы
гнездились даже в Альпах. В средние века птенцы ибиса почитались
деликатесом, доступным только вельможам, хотя не удивлюсь, если мне
расскажут, что иной раз пухлые птенчики попадали и в кастрюлю убогого
крестьянина. Первые письменные упоминания об этой своеобразной птице
относятся к шестнадцатому веку, когда в Зальцбурге она была известна под
именем лесного ворона. В 1528 году король Фердинанд и архиепископ
Зальцбургский издали охраняющие ибиса указы (очевидно, чтобы аристократы, в
отличие от крестьян, могли продолжать уписывать птенцов), от которых,
однако, не было проку.
птицам -- истребляет вредителей, питаясь личинками насекомых; сверх того его
пищу составляют лягушки, рыбешки и мелкие млекопитающие. Учитывая крупные
размеры ибиса и тот факт, что в кладке бывает до четырех яиц, требуется
изрядное количество личинок, чтобы прокормить этих пернатых. В прошлом
появление лысых ибисов в давних местах их гнездовий на скалах возвещало о
приходе весны и служило поводом для праздника -- в частности в маленьком
турецком городе Биреджик. Но затем было изобретено малоприятное вещество под
названием ДДТ, которое, как заведено, стали применять без разбора, что
отразилось и на ибисах, поскольку их корм оказывался отравленным. Из
гнездовий в Европе эта птица уже изгнана, быстро сокращается численность
лысых ибисов на Среднем Востоке и в Северной Африке. Колония в Биреджике
оставалась единственной на Востоке, но город разрастался, и многие дома
подступили к самой скале, где гнездились птицы. В летний зной жители спали
на плоских крышах этих домов, им вовсе не нравилось, когда на них падал
сверху помет, и они били ибисов камнями и стреляли. Какой там праздник --
сплошное расстройство! Турецкое правительство тщетно пыталось защитить
ибисов. Под давлением людей и инсектицидов последняя восточная популяция
быстро сокращалась, и когда пишутся эти строки, в Турции не осталось ни
одного дикого лысого ибиса. Сохранились маленькие уязвимые дикие популяции в
Марокко, Алжире и Саудовской Аравии.
зоопарках; именно последний предоставил нам птиц, основавших нашу
процветающую ныне колонию. В свою очередь мы поделились с зоопарками
Эдинбурга, Честера и Филадельфии, а еще нами финансировалось оборудование
вольеров в Марокко, куда поступают выращенные в неволе особи от нас и других
европейских коллекций. Птенцы из этих вольеров составят основу программы
реинтродукции ибисов в тщательно подобранных местах. Уже готовятся такие
планы и для других областей Северной Африки. Египтологи полагают, что ибис
был первой птицей, выпущенной Ноем с ковчега. В самом деле, почему бы не
создать колонию этих птиц, скажем, на какой-нибудь из скал вблизи Луксора?
Пусть летают среди могучих древних памятников, как летали в те времена,
когда эти памятники создавались.
назад, сразу после того, как мы приступили к реинтродукции розовых голубей,
у нас было все готово для подобной акции с другим представителем фауны,
млекопитающим, а именно с ямайской хутией. Все сулило успех, однако ход
событий показал, что кажущийся на первый взгляд достаточно простым проект
может натолкнуться на неожиданные препятствия.
Карибского моря и представленное разными родами на Кубе, Ямайке и Багамах.
Ямайский вид (местные жители называют его кроликом), величиной с малого
пуделя, одет в серовато-коричневый мех и смахивает на увеличенную морскую
свинку. Это единственный уцелевший на острове крупный эндемичный
представитель млекопитающих. Некогда хутии водились здесь в большом
количестве и были важным источником питания как для исконных жителей Ямайки,
так и для ямайского удава, однако вырубка лесов и охота с применением
современного оружия явились подлинной катастрофой для этих зверьков.
Благодаря любезной помощи одного члена нашего Треста мы в 1972 году получили
наших первых хутий -- двух самцов и самку, пойманных в горах Джон-Кроу; еще
восемь особей приобрели в 1975 году. Они принесли первое (насколько нам
известно) потомство в неволе, и в последующие десять лет был получен
шестьдесят один помет, насчитывающий девяносто пять детенышей. Из них,
сохраняя верность принципу -- не держать все яйца в одной корзине,
девятнадцать мы одолжили для размножения в шесть других коллекций в четырех
разных странах.
строительство нашей новой великолепной обители для хутий, мне позвонила одна
из попечительниц Треста, Флер Коулз, и сообщила, что ждет в гости
голливудскую звезду Джимми Стюарта с женой Глорией и собирается показать им
Джерси. Большой любитель пользоваться удобными случаями, я спросил, не
согласится ли мистер Стюарт открыть центр размножения хутий, чтобы сделать
рекламу Тресту. Мне ответили, что он будет счастлив.
сама непритязательность -- ковбойская походка, голос с хрипотцой, тягучая
речь. Глория -- прелестная женщина, выхоленная, какой может быть только
состоятельная американка, чрезвычайно обаятельная, однако с особым блеском в
глазах, свидетельствующим, что она легко может уподобиться одной из
знаменитых тетушек мистера Вудхауса, если что-то будет ей не по нраву.
Весьма энергичная особа, перед какими метрдотели тотчас начинают услужливо
лебезить во избежание скандалов, превосходящих самые страшные их кошмары.
Пока мы, выйдя из аэропорта, ждали, когда Джон подгонит такси, Джеймс Стюарт
вдруг исчез. Только что был здесь -- долговязый, мило улыбающийся -- и в
следующее мгновение беззвучно испарился. Казалось бы, для такого большого
(во всех смыслах слова) человека просто невозможно исчезнуть так незаметно.
прятали его от нее.
обожаемый мной американский эвфемизм.
Конюшевский Владислав
Скальци Джон
Майер Стефани
Белогорский Евгений
Березин Федор
Шилова Юлия