Чтение 24–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

султана этого города, и он решил Завтра посетить его ради своей дочери".
- "А что с его дочерью?" - спросил кто-то из них. И говоривший сказал:
"Она одержимая; в нее влюбился джинн Маймун ибн Дамдам, и если бы старец
знал для нее лекарство, он бы наверное ее исцелил. А лекарство для нее -
самая пустая вещь". - "А какое же это лекарство?" - спросил кто-то из
джиннов. И говоривший ответил: "У черного кота, что у него в келье, есть
на конце хвоста белая точка величиною с дирхем. Пусть возьмет семь во-
лосков из этих белых волос и окурит ими царевну, и марид уйдет у нее из
головы и никогда не воротится к пей, и она тотчас же вылечится".

И все это происходило, о ифрит, а внушавший зависть слушал. Когда же
настало утро и взошла заря и Заблистала, нищие пришли к старцу и увиде-
ли, что он поднимается из колодца, и он стал великим в их глазах. А у
внушившего зависть не было другого лекарства, кроме черного кота, и он
взял из белой точки, что была у него на хвосте, семь волосков и спрятал
их у себя. И едва взошло солнце, как прибыл царь со своими вельможами, а
остальной свите приказал стоять. Когда царь вошел к возбудившему за-
висть, тот сказал: "Добро пожаловать!" - и, велев ему подойти ближе,
спросил: "Хочешь, я открою тебе, для чего ты ко мне прибыл?" - "Хорошо",
- ответил царь. И старец сказал: "Ты прибыл, чтобы посетить меня, а в
душе хочешь меня спросить о своей дочери". - "Да, праведный старец!" -
воскликнул царь. И внушивший зависть сказал: "Пошли кого-нибудь привести
се, и я надеюсь, что, если захочет Аллах великий, она сию же минуту ис-
целится".

И царь обрадовался и послал своих телохранителей, и они принесли ца-
ревну со скрученными руками, закованную в цепи, и возбудивший зависть
посадил со и покрыл ее покрывалом и, вынув волоса, окурил ее ими. И тот,
кто был над ее головой, испустил крик и покинул ее, а девушка пришла в
разум и закрыла себе лицо и спросила: "Что это происходит и кто привел
меня в это место?" И султан обрадовался радостью, которой нет сильнее, и
поцеловал ее в глаза и поцеловал руки у старца, возбудившего зависть, а
после того он обернулся к вельможам своего царства и спросил их: "Что вы
скажете? Чего заслуживает тот, кто исцелил мою дочь?" - "Жениться на
пей", - отвечали они. И царь воскликнул: "Вы сказали правду!" Потом он
выдал дочь замуж за внушившего зависть, и тот сделался зятем царя. А
спустя немного умер везирь, и царь спросил: "Кого сделаем везирем?" - и
ему сказали: "Твоего зятя". И ею сделали везирем, и еще немного спустя
умер султан, и когда спросили: "Кого сделаем царем?" - ответили: "Вези-
ря". И везиря сделали султаном, и он стал царем и правителем.

Однажды царь сел на коня, и завистник проходил по его дороге, и вдруг
видит: тот, кому он завидовал, в царственном великолепии, среди эмиров,
везирей и вельмож своего царства! И взор царя упал на завистника, и он
повернулся и сказал одному из своих везирей: "Приведи ко мне этого чело-
века и не устрашай его". И везирь пошел и привел его соседа, завистника.
А царь сказал: "Дайте ему тысячу москалей из моей казны и принесите ему
двадцать тюков товаров и пошлите с ним стражника, чтобы он доставил его
в город", - и потом он простился с ним и уехал, не наказавши его за то,
что он сделал с ним.

Посмотри же, ифрит, как возбудивший зависть простил завистника и как
тот сначала завидовал ему, потом причинил ему вред и отправился к нему и
довел до того, что бросил его в колодец, и хотел его убить, но он не
воздал ему за его это, а простил ему и отпустил".

И я заплакал, о госпожа, перед ифритом горьким плачем, которого нет
сильнее, и произнес:

"Отпускай преступным: всегда мужи разумные

Одаряли злого прощением за зло его.

Я объял проступки все полностью и сверил их все,

Обоими же ты все виды прощенья - будь милостив.

И пусть тот, кто ждет себе милости от высшего,

Отпускает низшим проступки их и прощает их".

"Чтобы тебя убить или простить, - сказал ифрит, - Я непременно закол-
дую тебя!" И он оторвал меня от земли и взлетел со мною на воздух, так
что я увидел под собой землю, как чашку посреди воды. Потом он поставил
меня на гору и, взяв немного земли, побормотал над нею и поколдовал и,
осыпав меня ею, воскликнул: "Перемени этот образ на образ обезьяны!"

С того времени я сделался обезьяной столетнего возраста. И, увидев
себя в этом гадком образа я заплакал ко самом себе, но был стоек против
несправедливости судьбы, ибо знал, что время не благоволит никому. И я
спустился с горы вниз и увидел широкую равнину и шел до конца месяца, и
путь мой привел меня к берегу соленого моря. И я простоял некоторое вре-
мя и вдруг вижу - корабль посреди моря, и ветер благоприятствует ему, и
он идет к берегу. И я скрылся за камнем на краю берега и подождал, пока
пришел корабль, и взошел на него, и один из едущих воскликнул: "Уведите
от нас этого злосчастного!" - "Мы его убьем", - сказал капитан. А тот,
другой, вскричал: "Я убью его вот этим мечом!" Но я схватил капитана за
полу и заплакал, и мои слезы потекли, и капитан сжалился надо мною и
сказал: "О купцы, эта обезьяна прибегла к моей защите, и я защищу ее.
Она под моим покровительством, и пусть никто ее не беспокоит и не досаж-
дает ей". И капитан стал обращаться со мной милостиво, и, что бы он ни
говорил мне, я понимал и исполнял все его дела и служил ему на корабле,
и он полюбил меня. Ветер благоприятствовал кораблю в течение пятидесяти
дней, и мы пристали к большому городу, где было множество людей, сосчи-
тать число которых может только Аллах.

И в тот час, когда мы прибыли, наш корабль остановился, и вдруг к нам
явились невольники от царя города и поднялись на наше судно и поздравили
купцов с благополучием и сказали: "Наш царь поздравляет вас с благополу-
чием и посылает вам этот свиток бумаги, - пусть каждый из вас напишет на
нем одну строчку". Дело в том, что у царя был везирь-чистописец, и он
умер, и султан поклялся и дал великие клятвы, что с дела с везирем лишь
того, кто пишет так, как он. И они подали купцам бумажный свиток длиной
в десять локтей и шириной в локоть, и каждый, кто умел писать, написал,
до последнего. И тогда я поднялся, будучи в образе обезьяны, и вырвал
свиток у них из рук, и они испугались, что я порву его, и стали меня
гнать криками, но я сделал им знак: "Я умею писать!" И капитан знаками
сказал им: "Пусть пишет; если он станет царапать, мы его прогоним от
нас, а если напишет хорошо, я сделаю его своим сыном. Я не видел
обезьяны понятливее, чем эта". И я взял калам [34] и, набрав из чер-
нильницы чернил, написал почерком рика такое двустишие:

Судьбою записаны милости знатных,

Твоя ж не написана милость досель.

Так пусть же Аллах не лишит нас тебя -

Ведь милостей всех ты и мать и отец.

И я написал почерком рейхани:

Перо его милостью объемлет все области,

И все охватил миры своею он щедростью.

Нельзя Нил египетский сравнить с твоей милостью,

Что тянется к странам всем рукой с пятью пальцами.

И почерком сульс я написал:

Всяк пишущий когда-нибудь погибнет,

Но все, что пишут руки его, то вечно.

Не вздумай же ты своею писать рукою

Другого, чем то, что рад ты, воскреснув, видеть.

И еще я написал почерком несхи:

И когда пришла о разлуке весть, нам назначенной

Переменой дней и судьбой, всегда превратной,

Обратились мы ко устам чернильниц, чтоб сетовать

На разлуки тяжесть концами острых перьев.

И дальше я написал почерком тумар:

Халифат не вечен для правящих, поистине,

А коль споришь ты, скажи же мне, где первые?

Благих поступков сажай посевы в делах своих;

Коль низложен будешь, посевы эти останутся

И почерком мухаккик я написал:

Открывши чернильницы величья и милостей,

Налей в них чернила ты щедрот и достойных дел.

Пиши же всегда добром, когда точно можешь ты,

Тогда вознесешься ты высоко пером своим.

Потом я подал им свиток, и они написали каждый по строчке, а после
этого невольники взяли свиток и отнесли его к парю.

И когда царь посмотрел на свиток, ему ни понравился ничей почерк,
кроме моего, и он сказал присутствующим: "Отправляйтесь к обладателю
этого почерка, посадите его на мула и доставьте его с музыкой. Наденьте
на него драгоценную одежду и приведите его ко мне". И, услышав слова ца-
ря, все улыбнулись, а царь разгневался и сказал: "О, проклятые, я отдаю
вам приказание, а вы надо мной смеетесь!" - "О царь, - отвечали они, -
нашему смеху есть причина". - "Какая же?" - спросил царь, и они сказали:
"О царь, ты велел нам доставить к тебе того, кто написал этим почерком,
но дело в том, что это написала обезьяна, а не человек, и она у капитана
корабля". - "Правда ли то, что вы говорите?" - спросил царь, и они отве-
тил: "Да, клянемся твой милостью!" И царь удивился их словам и затрясся
от восторга и воскликнул: "Я хочу купить эту обезьяну у капитана!"

Потом он послал на корабль гонца и с ним мула, одежду и музыку, и
сказал: "Непременно наденьте на него эту одежду, посадите его на мула и
доставьте его с корабля!" И они пришли на корабль и взяли меня у каштана
и, надев на меня одежду, посадили меня на мула, и люди оторопели, и го-
род перевернулся из-за меня вверх дном, и все стали на меня смотреть.

И когда меня привели к царю и он меня встретил, я поцеловал трижды
землю меж его рук, а потом он приказал мне сесть, и я присел на колени,
и все присутствующие люди удивились моей вежливости, и больше всех изу-
мился царь. Потом царь приказал народу уйти, и все удалились, и остался
только я, его величество царь, евнухи и маленький невольник. И царь при-