о самом худшем, что может с ними произойти. Для того чтобы это предви-
деть. Чтобы это предупредить. Эти кровавые образы меня совсем не забав-
ляют. Они мне навязываются. Это доказывает, что я дорожу своими крошка-
ми. Я несу за них ответственность. Они зависят от меня. Это мои дети. Я
должна сделать все, что в моих силах, для того чтобы уберечь их от бес-
численный бедствий, которые их поджидают. Этих ангелочков. Неспособных
защищаться, понимать, что хорошо, а что плохо. Я люблю их. И думаю я обо
всем этом ради их блага. Мне это не доставляет никакого удовольствия.
Меня бросает в дрожь при мысли о том, что они могут съесть ядовитые яго-
ды, сесть на мокрую траву прямо под веткой, которая - того и гляди -
свалится им на голову, провалиться в колодец, упасть с обрыва, прогло-
тить булыжник, уколоться шипами; их могут искусать муравьи, ужалить пче-
лы, загрызть жуки, заклевать птицы; они захотят понюхать цветы, они бу-
дут глубоко вдыхать цветочный аромат, лепесток застрянет у них в ноздре,
нос окажется забитым, лепесток попадет в мозг, и они умрут, еще такие
маленькие, они упадут в колодец, они утонут, ветка упадет им на голову,
расколотая плитка, кровь, кровь..."
чись подошла к детской. Села на стул. Отсюда она видела всех троих. Они
спали и не видели снов. Клементина стала постепенно погружаться в дремо-
ту, дремучую, судорожную, беспокойную. Временами она вздрагивала во сне,
словно сторожевая собака, которой грезится стадо в единой упряжке.
в это чертово селенье, и дорога меня уже ничем не может удивить. С дру-
гой стороны, она не мешает мне удивляться чему-нибудь другому. Ну да
ладно, ведь не каждый день выдается такое развлечение, как сегодня".
ные не иначе как на ротаторе. СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ РОСКОШНОЕ ЗРЕЛИЩЕ... и т.
д. и т. п. Спектакль должен был проходить в сарае за домом кюре. Судя по
всему, он сам этот спектакль и организовал.
аж за излучину. Из серых домов выходили празднично - то есть как на по-
хороны - одетые люди. Оставленные дома подмастерья получали с самого ут-
ра двойную, праздничную, порцию пинков - чтобы завидки не брали - и с
удовольствием проводили весь остаток воскресенья одни.
ресек большую площадь, где регулярно устраивались ярмарки стариков, про-
шел вдоль школы; несколько минут спустя он уже огибал здание церкви и
подходил к кассе, которой заведовал мальчонка - один из служек церковно-
го хора. Жакмор купил билет - место выбрал дорогое, чтобы лучше видеть,
- и вошел в сарай. Некоторые уже сидели внутри, остальные толпились сна-
ружи. В дверях второй служка оторвал половину билета или, точнее, разор-
вал целый билет на две половины, из которых одну вернул. Третий служка
рассаживал зрителей; он как раз заканчивал обслуживать семью, вошедшую
перед Жакмором, психиатру пришлось немного подождать. Хористы были одеты
в парадные костюмы - красные юбки, ермолки и обтрепанные кружева. Служ-
ка-распорядитель забрал у Жакмора билет и провел в партер. Для спектакля
кюре собрал все имеющиеся в церкви стулья; их было столько, что на пос-
ледних рядах они сбивались в кучу, громоздились один на другой, так что
для зрителей места уже не оставалось. Но это позволяло продать больше
билетов.
де получить чаевые, хорошую затрещину; ребенок, не дожидаясь дополни-
тельных тумаков, сразу же убежал. Вполне естественно, что Жакмор не мог
выступать против местных обычаев, несмотря на отвращение, которое он ис-
пытывал к подобным методам. Он стал следить за приготовлениями к спек-
таклю, но чувство неловкости его так и не покидало.
нутый ринг: четыре лепных столба поддерживались толстыми металлическими
тросами и соединялись красным бархатным канатом. Расположенные по диаго-
нали рельефы на первых двух столбах хрестоматийно иллюстрировали жизнь
Христа: Иисус, почесывающий себе пятки на обочине дороги, Иисус, выдува-
ющий литр красненького, Иисус на рыбалке, короче - классический набор
картинок в прицерковных лавках. Что касается двух других столбов, они
отличались большей оригинальностью. Левый, ближний к Жакмору, сильно
смахивал на толстый трезубец с ощетинившимися зубьями, весь украшенный
рельефами на адскую тематику, среди которых фигурировали сюжеты чисто
(или грязно) провокационного содержания, способные ввести в краску доми-
никанского монаха. Или целую колонну доминиканских монахов. Или даже ди-
визион с командиром-настоятелем во главе. Последний столб, крестообраз-
ной формы и менее вызывающий, демонстрировал прихожанам жанровую сценку,
в которой голый, со спины, кюре ищет закатившуюся под кровать пуговицу.
лей, решивших сэкономить и потому оставшихся без места, жалобные крики
маленьких служек, стоны стариков, которых купили на ярмарке и пригнали
сюда, чтобы вволю пощипать во время антракта, наконец, густой запах, ис-
ходивший от ног собравшихся, - все это составляло привычную атмосферу
воскресного спектакля. Внезапно раздалось зычное отхаркивание, напомина-
ющее звук, воспроизводимый заезженной пластинкой, и громоподобный голос
вырвался из подвешенного к потолочной балке - как раз над рингом - гром-
коговорителя. Через несколько секунд Жакмор узнал голос кюре; несмотря
на плохое качество звука, речь оратора воспринималась более или мене
связно.
кой мелочности, осмелились глумиться над учением Священного Писания. Они
купили дешевые билеты. И они будут стоять! Предложенный вам спектакль
есть действо Богоизбранного Великолепия, а что такое Бог, как не само
совершенство Роскоши, и тот, кто при этом отказывается воздавать ему с
роскошью, то бишь раскошеливаться, будет отправлен в ад к нехорошим соз-
даниям и подвергнут вечному поджариванию на медленном огне, над хилым
костерком из Древесного угля, торфа, а то и просто сена.
ваши стулья мы поставили другие стулья, чтобы вы поняли, что за такую
цену на этих местах только стульям и сидеть, да и то вверх ножками. Кри-
чите, возмущайтесь. Бог - это роскошь и красота; могли бы купить билеты
и подороже. Желающие могут доплатить, но они все равно останутся на сво-
их местах. Раскаяние не гарантирует прощение.
треск, Жакмор обернулся. В ряду дешевых мест он увидел кузнеца, который
держал в каждой руке по стулу и сшибал их один об другой. При очередном
ударе стулья разлетелись в щепки. Кузнец метнул обломки в сторону натя-
нутого занавеса, служащего кулисами. Это стало общим сигналом. Все вла-
дельцы плохих мест схватили мешающие им стулья и принялись их крушить.
Зрители, не обладающие достаточной разрушительной силой, передавали
стулья кузнецу. Грохот стоял неимоверный, пролетающие со свистом обломки
падали на сцену; щель между двумя частями занавеса становилась все
больше и больше. Удачно запущенный стул сорвал карниз. Из громкоговори-
теля донесся рев кюре:
грязные носки, ваши загаженные пожелтевшие трусы, ваши почерневшие во-
ротнички и годами не чищенные зубы. Бог не допускает в рай жидкопостные
подливки, неприправленную одинокую петушатину, худосочную изможденную
конину; Бог - это огромный лебедь чистого серебра, Бог - это сапфирное
око в искрящейся треугольной оправе, бриллиантовая зеница на дне золото-
го ночного горшка. Бог - это сладострастие алмазов, таинственность пла-
тины, стотысячье перстней куртизанок Малампии, Бог - это немеркнущая
свеча в руках у мягко стелющего епископа. Бог живет в драгоценных метал-
лах, в жемчужных каплях кипящей ртути, в прозрачных кристаллах эфира.
Бог смотрит на вас, бузотеров, и ему становится стыдно...
годующе загудела:
мироздания, брюквина небесного огорода, сорняк божественного сада, вы...
ой! ой!
как кюре в одних трусах приплясывает около микрофона и потирает себе ма-
кушку.
кюре. Один из детей протянул кюре круглый коричневый предмет, в который
тот засунул одну руку. Та же операция с другой рукой. Затем кюре обла-
чился в роскошный халат ярко-желтого цвета и, прихрамывая, выпрыгнул на
ринг. Он прихватил с собой микрофон и прицепил его над своей головой к
предусмотренному для этого шнуру.
ду, решительно и беспощадно, бой в десять раундов, по три минуты каждый,
с дьяволом!
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Роллинс Джеймс
Прозоров Александр
Лукин Евгений
Пехов Алексей