Но Инне с ее зоркой наблюдательностью (если бы кто-нибудь сказал
творческой, она бы смутилась)
существенным. Кроме его настойчивой требовательности, дьявольской энергии,
которую этот пожилой уже человек проявлял неустанно, было в нем то, без
чего не был бы он Саввой Даниловичем: за властным голосом, за словом
твердым, подчас резким, даже грубоватым, девушка замечала в нем постоянное
внутреннее уважение к людям, которое она мысленно называла
"антиравнодушие", и Звезда у него, и слава, а от остальных колхозников
Чередниченко себя ни в чем не отделяет, и годы, когда простым молотобойцем
работал в колхозной кузнице, рядовым комбайнером стоял за штурвалом
комбайна, Чередниченко считает золотой порой своей жизни. "Вожак! Человек
из самой гущи народной, самородок" - так Инна сформулировала это для себя.
неукоснительно требует дело, но получается это у него как-то не
унизительно для подчиненного, даже подростка не обидит своим
превосходством, на произвол не пойдет. Озабоченный всеми своими тоннами и
центнерами, Чередниченко обладает и способностью нс упускать из поля
зрения главного: он и сквозь пыль уборочной страды видит тех, кого видеть
должен и на ком, собственно, все здесь держится. Очень важно было Инне все
эти вещи для себя уяснить. Понимала теперь, почему, несмотря на все
житейские бури, Чередниченко так долго держится на своем посту,
непоколебимо стоит у руля, почему такое уважение ему от люден, такая сила
духа, уверенность, ореол... Убедилась, что демократизм Чередниченко не
наигранный, но фальшивый, что в натуре этого народного вожака есть, можно
сказать, органическое ощущение самоценности человека - врожденное или,
быть может, на фронтах приобретенное, выстраданное в те дни, когда рядом
падали, погибали самые дорогие твоему сердцу.
пусть даже интуитивно, что-то там брошенное под горячую руку прощают,
потому что более важно для них то, что в критическую минуту Чередниченко
от тебя не оторвется, не наденет на себя панцирь бездушности, в каком бы
ни был настроении. Когда переступаешь порог его кабинета в конторе - сразу
навстречу: ну, что там у тебя, Пелагея? Выкладывай начистоту, разберемся...
обязанности, с таким, от чего другой мог бы вполне законно отмахнуться,
переадресовать эти хлопоты комунибудь другому... Ведь идут со всякой
всячиной: кому справку, кому транспорт, кому лекарства редкостные
раздобыть или устроить для больного в столице консультацию,- к кому
приходят? Конечно, к голове. Возник в новой хате конфликт, "кончились
чары, начались свары", припекло судиться или мириться - тоже к Савве
Даниловичу, потому что каждый раз к судье в район не побежишь ведь...
вашей огромной председательской власти, при вашем, ну, сказать бы,
всемогуществе все-таки удается не потерять...
Что нс совсем обюрократился, сердце жиром не наплыло?
кому-нибудь "комплимент", потом всю ночь мучишься: что это с тобой? Стал
ужо толстокожим?
дальше пойдет так, руководящее кресло тебе уже противопоказано,
подавайся-ка ты, брат, неводы таскать в "рыбтюльку"!..
в самом деле таково, что могли бы II очерстветь... А если не очерствели,
если и при таких дозах почета да славы сердце нс потеряло способности
реагировать, не утратило чуткости, то мне как медику просто любопытно
знать: почему?
то это больше заслуга, знаешь, чья?
Савву Чередниченко в партию принимали, руки - до единого - подняли за него
перед самым выходом в десант...
нежностью в голосе: - А еще - это заслуга моей Варвары Филипповны. Если бы
даже и захотелось карасю в ил равнодушия погрузиться, она не позволит -
сразу же здоровую критику наведет тумаками, своей отрезвляющей скалкой!
него,- принародно, с трибун...
днем и ночью. Уводят с полей технику, стягивают отовсюду вагончики,
которые были кратковременным пристанищем для тех, кто убирал урожай.
Комбайны разных марок старые, еще эмтээсовские ветераны и современные,
хваленые "Колосы" и "Нивы"
меньше габаритами, будто отощали, исхудали после своих круглосуточных
плаваний по степному морю.
профилактику - и снова в путь-дорогу, за Волгу, в далекий Казахстан, на
подмогу целинникам.
видно, как ее брат, тот самый Петроштурманец, вылезает из-под комбайна
весь в пыли и мазуте (нарочно, видно, для комбайнерского шика не
умывается), подходит к отцу, что-то говорит ему с серьезным, независимым
видом. Равный с отцом, поровну делил с ним все, что требовала от них
страда. С утренней зари хлопочут тут вдвоем. Что отца никакая сила отсюда
не оторвет, это понятно. Но и его "ассистент" держится возле "Колоса"
обошел вокруг, доложил отцу и снова ждет дальнейших указаний... Пускай
подросток, но и у него были сейчас основания испытывать гордость: провел
вместе с отцом всю жатву. Инна порой даже ревнует, когда отец в
присутствии гостей, впадая в свою привычную сентиментальность, начинает
петь сыну дифирамбы, со счастливым туманом в глазах рассказывает, как взял
он впервые своего штурманца на комбайн для пробы. "Доверил ему штурвал, и
парнишка так старался, так намаялся за тем штурвалом, что вечером, только
с комбайна, бряк под копну соломы и в сон... "Постой,- говорю,- Петре, не
спи, ужин нам везут!" - "Хорошо,- отвечает,- не буду спать". Нс успели и
на звезды глянуть, ужин подвезли.
свернулся калачиком под соломой, и тут хоть из пушок пали - но
добудишься... Потом слышу - и по сне возится,- улыбается рассказчик,-
солому руками ловит, выдергивает, вырывает штурманец мой - это у него
"камера забилась"..."
Казахстан этим летом берет его - что ж, ассистент, правая рука...
устроить общий, как бы прощальный обед - зовите всех, кто на току и
неподалеку от тока. Пускай без музыки, но как-то надо же уважить людей
перед дорогой...
стол. Сама и сливала ему на руки, на шею.
гречиха растет! Умывайся, я тебе говорю, как следует умывайся! -
приказывала она.
чумазый, что и внутреннюю красоту не разглядят.
вмонтированным в столб, скорчил смешную мину, пригладил ладонью набок
чубчик, выгоревший на солнце. Довольный собой, обернулся к сестре:
изъяны будущий чей-то кавалер, улыбается, но раскрывая губ, так, чтобы
зубов не было видно (передние у него чуточку выдаются вперед).
Жаль только, что мало их у тебя, Федор, недобор... Я вот у отца с матерью
был по счету седьмым, а всего нас двенадцать душ в миску заглядывало...
Правда, большую половину потеряли, медицина дороги к нам не знала, от
разных эпидемий не было спасенья...
молодиц.
согласился председатель и все-таки добавил: - Если бы не война, мы с
жинкой, пожалуй, показали бы Кураевке свои возможности, а так - тоже
скромно...
увидишь в родной хате. Оба сына, сами знаете, не посрамили фамилию, оба
нашли в жизни свое призвание (один из его сыновей в сельскохозяйственном
институте оставлен преподавателем, другой после военного училища проходит
службу в ГДР), пожениться тоже успели хлопцы, хотя и не спросясь...
Поженились, невестки как невестки, живут да поживают, а где же, спрашиваю,
внуки. Стыжу тех невесток, лентяйками называю, что же вы себе думаете,
говорю? Смеются: успеем, мол, какие наши годы, сами молоды, погулять
хотим. Вот вам их философия... Ты, Инка, когда выйдешь замуж,- повернулся
вдруг Чередниченко к медичке, густо при этом зардевшейся,- чтоб не
Шломо Вульф
Нортон Андрэ
Орлов Алекс
Круз Андрей
Кервуд Оливер Дж.
Сертаков Виталий