сягаемый светский Пэдди Кордаван благодаря своей женщине которой вечно
хотелось идти с ним домой одной, Пэдди Кордаван о котором Бадди Понд
сказал: "Он так прекрасен что смотреть больно," высокий светловолосый, с
квадратной челюстью, мрачный монтанский ковбой неторопливый в движениях,
неторопливый в речи, неторопливый в плечах) Марду не впечатлилась пос-
кольку все равно хотела отвязаться от Пэдди и всех остальных подземных
из Данте, кому я только что заново досадил снова завопив Жюльену: "Валяй
к нам, мы все идем на бал°ху к Пэдди и Жюльен тоже идет," на что Жюльен
немедленно подпрыгнул и рванул обратно к Россу Валленстайну и остальным
что сидели в своей кабинке, думая: "Боже этот ужасный Перспье орет на
меня и пытается опять затащить в свои дурацкие шалманы, вот бы с ним
кто-нибудь что-нибудь сделал." На Марду же нисколько не произвело даль-
нейшего впечатления когда, по настоянию Юрия, я сходил к телефону и по-
говорил с Сэмом (звонившим с работы) и договорился встретиться с ним по-
позже в баре через дорогу от его конторы - "Мы все пойдем! мы все пой-
дем!" уже ору я и даже Адам с Фрэнком зевают готовые отчаливать домой а
Джоунз так давно уже ушел - носясь вверх и вниз по лестнице у Пэдди зво-
нить еще и еще Сэму и вот в одном месте я влетаю в кухню к Пэдди чтоб
заставить Марду поехать со мной встретиться с Сэмом и Росс Валленстайн
пришедший пока я звонил из бара говорит, возводя кверху глаза: "Кто
впустил сюда этого парня, хей, кто это? как ты сюда попал! Эй Пэдди!" на
полном серьезе продолжая свою первоначальную неприязнь вместе с этим
приколом "ты-что-педак", который я игнорировал, говоря: "Братишка я поб-
рею твой персик если ты не заткнешься," или какой-то сходный облом, не
помню уже, достаточно крепкий чтоб он сделал направо кругом по-солдатс-
ки, как он это обычно делает, вытянувшись по стойке смирно, и отбыл - я
таща Марду вниз к такси чтобы лететь к Сэму и весь этот вихрь ночи дико-
го мира и она своим крохотным голоском я слышу как протестует издалека:
"Но Лео, дорогой Лео, я хочу пойти домой и лечь спать." - "А-а к черту!"
и я даю адрес Сэма таксисту, она говорит НЕТ, настаивает, дает Небесный
Переулок: "Сначала отвезите меня туда а потом поезжайте к Сэму" но я
по-настоящему серьезно залип на том неоспоримом факте что если я сначала
отвезу ее в Небесный Переулок такси никогда не доберется до бара где
нужно ждать Сэма до закрытия, поэтому я спорю, мы горячечно швыряем раз-
ные адреса водителю который как в кино ждет, но неожиданно, с таким
красным пламенем тем же самым красным пламенем (за неимением лучшего об-
раза) я выскакиваю из такси и вырываюсь наружу и там стоит еще одно, я
запрыгиваю внутрь, даю сэмов адрес и он пулей рвет с места - Марду бро-
шенная в ночи, в такси, больная, и усталая, а я намереваюсь расплатиться
за второй мотор тем долларом который она вверила Адаму чтобы тот купил
ей сэндвич но об этом в суматохе было забыто и он отдал его мне чтоб я
вернул ей - бедняжка Марду поехавшая домой одна, снова, а пьяный маньяк
исчез.
ей за то что она мне сделала - это должно было прийти и вот оно - плюх.
поспокойнее - и ты будешь дома писать и хорошо кушать и мы будем прово-
дить приятные ночи обернутые друг вокруг дружки - а ты сейчас дома, от-
дохнувший и хорошо кушаешь потому что тебе не следует слишком грустить -
и я чувствую себя лучше когда знаю что тебе хорошо.
когда я входил в Небесный Переулок, резко свернув в него с тротуара, то
поднимал взгляд вверх, и если свет у Марду был то свет у Марду был - "Но
однажды, дорогой Лео, этот свет не будет сиять для тебя" - это проро-
чество безотносительно ко всем вашим Юриям и расслаблениям в кольцах
змеи времени. - "Однажды ее там не будет когда ты захочешь чтобы она там
была, свет будет погашен, и ты будешь смотреть вверх и будет темно в Не-
бесном Переулке и Марду не будет, и так будет когда меньше всего ожида-
ешь и хочешь этого." - Всегда я это знал - оно промелькнуло у меня в уме
в ту ночь когда я подскочил в бар, встретился с Сэмом, он был с двумя
газетчиками,мы купили выпить, я ронял деньги на пол, я спешил нажраться
(с моей крошкой покончено!), я дернул к Адаму и Фрэнку, снова разбудил
их, боролся на полу, шумел, Сэм содрал с меня майку, грохнул лампу, вы-
лакал квинту бурбона совсем как раньше в наши прежние неимоверные денеч-
ки вместе, это просто был еще один большой загул в ночи и ради чего...
проснувшись, я, наутро с окончательным бодуном подсказавшим мне: "Слиш-
ком поздно" - и встал и шатаясь дополз до двери через весь этот бардак
на полу, и открыл ее, и пошел домой, Адам сказавший мне заслышав как я
вожусь со стонущим краном: "Лео иди домой и хорошенько восстановись,"
чуя как мне плохо хоть и не зная ничего про Марду и меня - а дома я сло-
нялся по комнатам, не мог оставаться в четырех стенах вообще, не мог ос-
тановиться, надо было пройтись, как будто кто-то собирался скоро уме-
реть, как будто я ощущал запах смертных цветов в воздухе, и я пошел в
депо Южного Сан-Франциско и плакал там.
старых рельсов Южно-Тихоокеанской, плакал не только потому что отверг
Марду которую теперь я уже не был так сильно уверен мне хотелось отвер-
гать но жребий был брошен, ощущая к тому же ее вчувствованные слезы че-
рез всю ночь и окончательный ужас мы оба расширив глаза осознавая что
расстаемся - но видя внезапно не в лике луны а где-то в небе когда я
возвел глаза к нему надеясь расставить все по своим местам, лицо моей
матери - вспоминая его фактически по тревожной призрачной дреме сразу
после ужина в тот же самый беспокойный день когда-невозможно-уси-
деть-на-стуле или на-поверхности-земли-вообще - только я проснулся под
какую-то программу Артура Годфри по телику, как увидел склонившийся ко
мне образ матери, с непроницаемыми глазами и бездвижными губами и округ-
лыми скулами и в очках что посверкивали и скрывали основную часть выра-
жения ее лица который я вначале принял за видение ужаса от которого мог
бы содрогнуться, но он не привел меня в трепет - размышляя о нем на про-
гулке и вдруг теперь в депо плача по своей утраченной Марду и так глупо
поскольку я решил отбросить ее сам, это было видение материнской любви
ко мне - это ничего не выражающее и невыразительное-поскольку-такое-глу-
бокое лицо наклонившееся надо мной в видении моего сна, и с губами не
столько плотно сжатыми сколько терпеливыми, словно говорящими: "Pauvre
Ti Leo, pauvre Ti Leo, tu souffri, les hommes souffri tant, y'ainque toi
dans le monde j'va't prendre soin, j'aim'ra beaucoup t'prendre soin tous
tes jours mon ange." - "Бедный Ти Лео, бедный Малыш Лео, ты страдаешь,
мужчины так страдают, ты совсем один на целом свете я позабочусь о тебе,
мне бы очень хотелось заботиться о тебе все твои дни мой ангел." - Моя
мама тоже ангел - слезы набухли у меня в глазах, что-то сломалось, я не
выдержал - сидел там целый час, передо мной лежала Батлер-Роуд и гигант-
ские розовые неоновые буквы длиной в десять кварталов ВИФЛЕЕМСКАЯ СТАЛЬ
ЗАПАДНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ со звездами сверху и прогремевшим мимо Зиппером и
ароматом паровозной гари пока я сижу вот там и пускай они себе проходят
мимо и вдалеке по линии в ночи вокруг вон того аэродрома в Южном
Сан-Франциско видно как этот сукин сын этот красный фонарь мигает Марсу
сигнальным светом плывущим в темноте большие красные метки взрывающиеся
и гаснущие и посылающие огонь в пронзительночистые утраченной чистоты
милонебеса старой Калифорнии посреди поздней печальной ночи осени весны
предосенья зимнего лета высокого, как деревья - единственный человек во
всем Южном Городе когда-либо уходивший от чистеньких пригородных домиков
и шедший и прятавшийся за товарными вагонами подумать - сломался. -
Что-то расслабилось во мне - О кровь души моей думал я и Добрый Боженька
или что там еще запихало меня сюда чтобы страдать и стонать и в доверше-
ние всего быть виновным и что дает мне плоть и кровь что так болезненны
- женщины все добра желают -- что-что а это я знал - женщины любят,
склоняются над тобой - тебе же предать любовь женщины все равно что плю-
нуть себе на ноги, глина -
твительности не постигал, да и не мог постичь - говоря себе на самом до-
нышке: "Ты видишь видение лица женщины которая твоя мать которая любит
тебя так сильно что поддерживала тебя и оберегала тебя много лет, тебя
шаромыжника, пьянь - никогда ни на полстолечка не пожаловалась - потому
что знает что в своем нынешнем состоянии ты не можешь выйти в мир и про-
жить там и позаботиться о самом себе и даже найти и удержать любовь дру-
гой охранительницы - а все потому что ты бедный глупый Малыш Лео - глу-
боко в темном провале ночи под звездами мира ты потерян, бедняжка, нико-
му нет дела, а теперь ты выкинул прочь любовь маленькой женщины потому
что тебе хотелось еще выпить с неотесаным гадом по другую сторону твоего
безумия."
шись в воскресенье вечером в соответствии с моим планом (Я составил план
на той неделе думая себе во дворе в чайных грезах: "Это умнейший расклад
который я когда-либо придумывал да-а с такой штукой я могу жить полной
любовной жизнью," сознавая райхианскую ценность Марду, и в то же самое
время напишу те три романа и стану великим - и т. д.) (весь план распи-
сан, и доставлен Марду на прочтение, в нем говорилось: "Пойти к Марду в
9 вечера, спать, вернуться на следующий день и весь день писать и вече-
ром ужин и отдых после ужина и затем вернуться в 9 часов снова," с дыр-
ками оставленными в плане незаполненными по выходным для "возможных вы-