Чтение 24–й страницы книги ~Болтик~

- Так... А вы знаете Андрея Рыбкина из девятого "А"?

- Знаю,- серьезно сказал Роман Сергеевич.- Способный юноша.

- Это мой брат, - с удовольствием сказал Максим.

- Надо же! Очень приятно. Привет Андрею Рыбкину. У них, кстати,
послезавтра контрольная.

- А нас вы будете учить в шестом классе?

- Надеюсь... Если ничего не случится.

- Что же может случиться? - с легким беспокойством спросил Максим.

- Мало ли что,- усмехнулся Роман Сергеевич.- Скажем, вдруг назна-
чат заведующим гороно...

- Да ну уж... Может, не назначат,- успокоил Максим.

Роман Сергеевич засмеялся, помахал рукой и зашагал к повороту.

"Ты с неба упал?"

Вечернее солнце светило в спину, и впереди Максима на асфальте
смешно шагала удивительно длинная и тонконогая тень. Она прихрамыва-
ла. Потому что Максим тоже прихрамывал: опять стало болеть колено. А
кроме того, ныло плечо, по которому ударил Транзя. И во всем теле,
как тяжелая вода, колыхалась усталость.

Но не думайте, что Максим шагал уныло. Он просто неторопливо ша-
гал. Настроение все равно было радостное. И Максим улыбался: впереди
его ждало только хорошее.

Пожалуй, лишь одно не очень хорошо: Максимкин потрепанный вид,
наверно, огорчит маму...

Проходя мимо витрины булочной. Максим глянул на свое отражение в
стекле. Да-а... Вид, конечно, не тот, что утром. Обшлага и локти у
рубашки серые, верхняя пуговка на жилете висит на нитке, сам жилет
помят, а штаны - те вообще в гармошку. Ноги побиты и поцарапаны,
словно Максим дрался со стаей камышовых котов. А бинт! Даже не ве-
рится, что он был когда-то белый...

А впрочем, ладно! Он возвращается победителем, а победителей,
говорят, не судят. Тем более, что пилотка с серебряными крылышками
по-прежнему, как новенькая, ловко сидит на голове.

Максим глотнул и торопливо отошел от витрины. Потому что, кроме
самого себя, он разглядел за стеклом батоны и поджаристые караваи.
От голода мягко кружилась голова. Ох, скорей бы домой! Жаль, что бе-
жать сил нет.

На углу стояла тележка с навесом и надписью "Пирожки". Морщинис-
тая пожилая продавщица в белом халате и такой же, как у медсестры
Любы, шапочке нагнулась и шуршала промасленными бумагами. Максим,
глотая слюну, подошел и протянул пять рублей.

- Дайте, пожалуйста...

Она выпрямилась так быстро, что Максим не договорил.

- Нету сдачи! Ты бы еще сто рублей дал! Не видишь, что ли, день-
ги уже сдала!

Как он мог видеть? Он видел только пирожки - пузатые, золотис-
тые. Они горкой лежали в алюминиевой корзине. Они были, наверно, с
мясом и рисом. Но, в конце концов, не умрет же он! Лучше потерпеть,
чем стоять перед ней и клянчить.

Максим пожал плечами и пошел прочь, стараясь не хромать. И услы-
шал за спиной ворчание:

- От горшка два вершка, а с такими деньгами...

Откуда они берутся, такие вредные? И эта, и Марина, и та тетка
за забором, когда Максим рубил щепкой репейники...

- Мальчик!- вдруг услышал он тот же голос.- Мальчик, подожди!

Что ей еще надо? Придраться хочет, откуда деньги? Не ее это де-
ло. Максим остановился, посмотрел назад.

- Мальчик! - позвала продавщица несердито. - Подойди сюда.

Он опять пожал плечами и подошел.

- Возьми, скушай,-сказала продавщица и протянула пирожок в бу-
мажной салфетке.

- Да что вы, не надо,- торопливо произнес Максим и, кажется, пок-
раснел.

- Возьми, возьми, не сердись.

Она была теперь совсем не злая. Улыбчивая и чуточку виноватая.

"Спасибо, не хочу", - хотел сказать Максим, но пирожок был такой
изумительно аппетитный, что рука потянулась к нему сама. А язык сам
сказал:

- Спасибо большое...

- Кушай на здоровье. Не обижайся на старую, это я на солнце нас-
тоялась, умаялась за день...

Максим еще раз сказал спасибо и пошел, оглядываясь.

Странно... Сердитая она или добрая? Хорошая или плохая?

А может быть, и Марина не совсем плохая? Может быть, у нее жизнь
такая, измучилась со своим пьяницей Витей...

Но все равно. Если тебе плохо, зачем кидаться на невиноватых?
Зачем думать, что все плохие?

Вот у Ивана Савельевича жизнь была тоже нелегкая, а он сразу по-
нимает, кто плохой, а кто хороший.

"Улица Громова, пять, квартира пять". Максим обязательно пойдет
в гости. И может быть, Иван Савельевич попросит знакомых летчиков,
чтобы Максима прокатили...

Конечно, попросит!! И они, конечно, согласятся! У такого доброго
человека и друзья наверняка добрые.

Хорошие люди всегда выручают и помогают. Медсестра Люба, учитель
Роман Сергеевич... И Таня!

Максим завтра обязательно пойдет на берег. Хорошие люди иногда
просто слово скажут, а от этого уже весело. Например, тот синеглазый
старик, подаривший щепку. И вахтерша на телестудии...

Если бы мог Максим, он бы сделал в ответ им тоже что-нибудь доб-
рое. Обязательно!

Только что он может? Песни петь умеет немножко. Если бы можно
было сделать еще один концерт и придумать для этих людей самую хоро-
шую песню! И чтобы они знали, что это для них...

Ветер тоже был добрый. Плотный и очень теплый. Он пришел со сто-
роны солнца и мягко подталкивал Максима в спину, помогал идти.

Пирожок исчез. Максим даже крошки слизнул с ладони. И осталось
лишь сладкое воспоминание о мясной начинке и поджаристой корочке.
Голод тоже остался. Только раздразнился пуще. Что такому громадному
голоду маленький пирожок? Папа в таких случаях говорит: "Слону дро-
бинка".

Слону...

"Купи слона..."

Максим улыбнулся и повернул на улицу Гризодубовой. Он никогда по
ней раньше не ходил, но знал, что она должна привести его почти к
дому. Это была короткая дорога.

И он очень удивился, когда улица через два квартала вильнула и
уперлась в серый расшатанный забор.

Что же делать? Даже обхода не видно. А возвращаться - это сколь-
ко лишнего пути?

Во многих местах доски были оторваны. Слон бы не пролез, а Мак-
сим легко скользнул в первую же щель: может, есть тропинка напрямик?

Тропинка была. Она змеилась в большой траве, пересекала простор-
ную площадку - не то пустырь, не то заброшенный стадион. На одном
краю площадки стояли покосившиеся футбольные ворота, на другом доща-
тое строение-сарай или гараж. Солнце еще не ушло за горизонт, но уже
пряталось за высокими домами, и над пустырем висела голубая вечерняя
тень. Это было еле ощутимое начало сумерек.

Ровно шелестел ветер в траве, да на близком аэродроме стрекотали
моторы.

Максим пошел по тропинке. Она вела мимо сарая. Максим думал, что
это совсем заброшенный сарай, но, когда подошел близко, услышал го-
лоса.

Трое мальчишек выкатили из-за угла странную штуку на разнокали-
берных колесах. Максим был в нескольких шагах, но его не увидели.
Потому что сначала ребята, согнувшись, возились со своей колымагой,
а потом выпрямились и задумчиво на нее уставились.

Максим стоял по пояс в старом бурьяне. Он не знал, что делать.
Незнакомые мальчишки - это риск. Но тропинка проходила рядом с ними.
Если обойти стороной, по траве, скажут: ходит тут и выслеживает. Ес-
ли повернуться и незаметно уйти... Но куда пойдешь? Да и опять это
будет трусость.

А собственно говоря, чего бояться? Мальчишки совсем не похожи на
вредных людей. Спокойные такие, делом занятые. Самый маленький - лет
семи, белобрысый, тощенький и глазастый. Неуловимо на кого-то похо-
жий. Два других - наверно, из шестого или седьмого класса. Один -
коренастый, с темными веснушками на острых скулах, другой - высокий,
почти со взрослого, но узкоплечий и с тонкой шеей, а волосы легкие -
от ветра шевелятся.

Лица у них были серьезные и задумчивые. Коренастый мальчик тис-
кал пальцами подбородок, а глазастик встревоженно посматривал то на
него, то на высокого.

Максим решил, что можно идти без опаски. Но неловко было пройти,
будто мимо пустого места, молча. И... ну, в самом деле, интересно
же, что они делают. Максим набрался смелости и спросил:

- Это у вас что?

Они разом на него посмотрели.

Коренастый мальчик оставил в покое подбородок и удивленно ска-