подряд. Книга была небольшого размера, но пухлая. В потрескавшихся
кожаных корках. Рядом с титульным листом-портрет молодого негра в
камзоле. Негр был похож на арапа Петра Первого - Ганнибала (Журка
видел его портрет в журнале со статьей про Пушкина). Название книги
было таким длинным, что заняло целый лист: "Жизнь Олаудаха Экиано,
или Густава Вазы Африканского, родившегося в 1745 году, им самим на-
писанная; Содержащая Историю его воспитания между Африканскими наро-
дами; похищение; невольничество; мучения, претерпенные им в Вест-Ин-
дийских Плантациях; приключения, случившиеся с ним в разных частях
света..." И так далее. Журка даже не дочитал название до конца, по-
тому что какой смысл? В нем пересказывается все содержание. Лучше уж
читать саму книжку.
потому что старинные буквы были большими, как в букваре, а ко всяким
"ятям", "фитам" и твердым знакам чуть не в каждом слове Журка привык
и не обращал на них внимания...
гому, более сильному африканскому народу, а потом европейцам. Много
пришлось вынести ему горя. Капитан, которого Олаудах считал своим
другом и покровителем, предал его: снова продал в рабство - в самое
страшное, американским плантаторам.
тавом Вазой. Побывал в плаваниях и морских битвах, хлебнул всяких
приключений, прежде чем добился свободы. Да и что это была за свобо-
да! Несколько раз его снова пытались превратить в раба - потому что
черный. Морское дело он знал не хуже капитанов, но сделаться капита-
ном так и не смог, стал цирюльником. Но это было не главное его за-
нятие. Главное - он старался помочь рабам. Правда, он не призывал к
восстанию, он верил, что его поймет и спасет невольников английская
королева и "добрые" английские лорды. Но что делать, это был восем-
надцатый век. Сейчас-то любому пятикласснику ясно, что глупо наде-
яться на королев и сенаторов, а тогда еще надеялись даже взрослые
серьезные люди.
нуться на корабле в Африку, погибли от голода и дождей на пустынных
берегах Сьерра-Леоне. Тогда Олаудах написал королеве письмо с прось-
бой обратить милостивый взор на страдания невольников. Смешной на-
деждой на эту милость и заканчивалась книга. Но не это в ней было
основное. Главное - приключения Олаудаха и как он добивался свободы,
чтобы помочь другим неграм. И еще-ненависть к рабству, которая так и
рвалась из старинных и вроде бы медлительных фраз...
ду, при царице Екатерине Второй. Мама рассказывала, что в это же
время в России жил писатель Радищев, который выпустил книжку против
крепостного права, и его заковали в кандалы и сослали в Сибирь. А
"Жизнь Олаудаха Экиано" - это тоже против угнетения. Или царица счи-
тала, что лишь бы не задевали рабство в своей стране, а про заграни-
цу пускай печатают, все равно никто не поймет? Ну и дура, значит,
она была. Рабы везде рабы, а свобода везде свобода...
лась. Но потом сказала:
другое...
вечер с дедушкиными книгами.
начале знакомства Егор сказал Журке:
ку ходили. А сейчас как?
разговор маме и папе. Мама сказала, что, конечно, пусть ребята при-
ходят, надо только завести тетрадку и записывать, кто какие книги
взял, чтобы не было путаницы. Папа хмыкнул и заметил, что теперь
"прощай книжечки". Но возражать не стал.
на работу, и его сразу послали в колхоз на уборку урожая.
тоже записывал читателей, только не в тетради, а прямо на обоях (те-
перь этих записей не было, недавно стены оклеили заново).
не только Дюма и Стивенсона. Он брал стихи Блока и Маяковского, ро-
маны Алексея Толстого и Шолохова. И вообще Егор был взрослее, чем
показался Журке при первом знакомстве. Учился он уже в восьмом клас-
се.
ивался. Видно, понял, что не его это дело.
через окно (застегнув широкий страховочный пояс). Он был не очень
разговорчив и.. почти не мешал Журке возиться с книгами. Тоже брал
какую-нибудь книжку - обычно с картинками - и листал в уголке, из-
редка поглядывая из-под волос на Журку.
соседней комнате уютно стучала пишущая машинка. Мама недавно стала
работать в машбюро областной редакции и кое-какие материалы брала
для перепечатки домой...
работе, а к маме приехала сестра из деревни, и они полночи будут
вести разговоры о родственниках, спать не дадут. Горьке поставили
раскладушку рядом с Журкиной тахтой. Горька вытянулся под одеялом,
помолчал, закрыв глаза, и вдруг проговорил с усмешкой:
доконник и курил. У самой форточки, чтобы дым в нее шел.
спрятанный упрек, и он сказал со сдержанной досадой:
чился.
но, что Журка смутился. Потянул с полки второй том "Путешествия на
шлюпе "Камчатка" капитана Головнина (Санкт-Петербург, при Морской
типографии, 1819 год) и сердито раскрыл наугад.
рел. Все равно ничего нового. В Африке воюют, в Южной Америке воюют,
в Италии вокзалы взрывают, в Ирландии по демонстрациям стреляют. Из-
раиль опять лезет на всех и бомбит... Даже тошно. Телевизор смотришь
- там тоже: бах, бах! Иногда думаешь: взрослые люди, а чем занимают-
ся. Будто на земле другого дела нет, как друг друга стрелять и ре-
зать.
наставительно.
век умирает, и то сколько горя. А тут сразу - трах, трах! - целые
тысячи. Или даже миллионы. . .
кие-то... Если "Синие молнии" и "Тигры" воюют, это ладно, потому что
понарошку. Для интереса... Да и то, когда тебя расстреливать повели,
ты вон как заметался. А если по правде?
Горька.
виться не надо. А я уже третий раз. И зачем только Маргарита меня
политинформатором назначила...
меня. Пионерское поручение! Если по правилам, то классный руководи-
тель не имеет права пионерские поручения давать, он ведь не вожатый.
Нам это еще в третьем классе объясняли.
учителя... Вот Виктор Борисович - тот в самом деле вредный. Как зао-
рет...
го, с аккуратным пробором и маленьким ртом, съеженным, как высохшая
розочка.
ницательно заметил Журка.
самый раз.
вочкой,- недовольно сказал Журка.
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Круз Андрей
Флинт Эрик