– Понимаете, Олег Петрович, вызывали меня в школу… Была у них недавно в классе репетиция – коллективное чтение стихов готовили к концерту. А Митя отказался, потому что тренировка в клубе. Вот учительница и рассердилась. Даже сумку у него отобрала. Сказала, что не отдаст, пока я не приду.
– Ну уж сумку-то отбирать – это совсем не дело, – решительно сказал Олег. – Разве так чему-нибудь хорошему научишь?
– Да бог с ней, с сумкой, – устало произнесла Митина мама. – Не это меня тревожит. Учительница, когда мы беседовали, сказала такие слова… правда, может быть, сгоряча… Говорит, зря он там только время тратит. Что, говорит, вы думаете, он у вас спортсменом станет? Занимался бы, мол, своими книжками да корабликами. Как говорится, каждому свое…
Олег потемнел лицом.
– Ну и что же? – сдержанно спросил он.
– Ну вот… Я уж боюсь. Может быть, она права? Как у Мити здесь успехи?
Олег усмехнулся:
– Успехи? По-моему, самый большой успех, что ему здесь нравится. В уголок не жмется больше, решительный стал. Друзья у него появились. Особенно один. Есть тут у нас такая личность – Данилка Вострецов. Их теперь лошадьми друг от друга не оттащишь.
Митина мама расцвела:
– Ой, знаю Данилку, он у нас был! Рыженький такой, симпатичный. Чудо-ребенок!
– Хм… – тихонько произнес Серёжа, вспомнив "чудо-ребенка", упавшего со шкафа.
Олег бросил на Серёжу быстрый взгляд и продолжал:
– Митя мне как-то признался, что раньше у него такого друга не было. Ну, такого крепкого, что ли… А спортивные успехи, что ж… Не хуже, чем у остальных. Пусть учительница придет, сама посмотрит.
– Едва ли она захочет. Она как-то звонила сюда по поводу одного мальчика из шестого класса. Насчет его двойки. И почему-то очень на клуб обижена.
Серёжа решил, что можно вмешаться.
– Ну и зря, если не придет, – сказал он. – Вот наша Татьяна Михайловна везде с нами ходит. У ребят в бассейне были соревнования, так она даже туда ходила, хоть ей и нельзя, где влага, потому что ревматизм. Она уже немолодая, скоро шестьдесят лет, а все равно…
Олег предложил:
– Если учительница не захочет, вы-то все равно приходите. Скоро у нас финальные соревнования на приз клуба. Праздник. Видите вот, флаги вешаем. В эти дни отборочные бои идут. Митя, кажется, имеет шансы попасть в финал. – Он перехватил удивленный взгляд Серёжи и подтвердил: – Да, представьте себе, поручик. Имеется возможность встретиться в честном поединке с вашим учеником… Кстати, познакомьтесь, Ольга Васильевна, – обратился он к Митиной маме. – Сергей Каховский, первый учитель вашего сына.
– Ну уж, учитель, – сказал Серёжа. – Полчаса позанимался в самом начале.
– Удачное было начало, – сказал Олег.
Финальные соревнования состоялись в конце октября.
Накануне, в субботу вечером, Серёжа зашел к Кузнечику.
– Придешь? – спросил он.
Генка виновато покачал головой.
– Завтра внеочередная тренировка, первый выход на лед.
– Жалко, – сказал Серёжа.
– Я, может быть, позже приду. Если рано кончим, – пообещал Кузнечик. – Как раз к тому времени, когда тебе будут первый приз вручать.
– Иди ты! – отмахнулся Серёжа. И признался: – Знаешь, Кузнечик, я боюсь что-то… Первые соревнования. Да не думай, что мне приз очень нужен! Я боюсь, что размякну и начну по-глупому проигрывать… Хорошо, когда за тебя болеют. Сразу сил больше делается.
– За тебя и так весь клуб болеет.
– Ну уж, весь клуб! Каждая группа болеет за своих финалистов. И потом, одно дело, когда своя группа, а другое – когда кто-то еще, не из клуба.
– Ага! – хитро сказал Кузнечик. – "Когда кто-то еще, не из клуба…" А уговаривал меня записаться в "Эспаду".
– А ты решил? – быстро спросил Серёжа.
– Нет, не могу. Вот если выгонят из секции, тогда приду.
– За что тебя выгонят?
– Да пока не получается из меня хоккеист. Тренер ворчит.
– Вот и давай к нам. У нас никого не выгоняют, если не получается. И Олег из-за этого никогда не ворчит. Можно вообще не заниматься фехтованием.
– А как тогда?
– Ну мало ли в клубе дел! Олег кинокамеру достал, будем, наверно, фильм "Три мушкетера" снимать.
– Здорово, – искренне сказал Кузнечик. – Но я пока не могу. Вот добьюсь своего в хоккее, тогда посмотрим.
"Если добьешься, тогда совсем уж уходить не захочешь", – чуть не сказал Серёжа. Но промолчал.
Дружба их была в самом начале, а в эту пору люди боятся обидеть друг друга неделикатной настойчивостью или даже одним неосторожным словом.
Зато с Наташей Серёжа договорился легко. Правда, сперва она отругала его: почему редко к ним заходит. Но потом быстро сказала:
– Ладно, приду.
Подумала и спросила:
– А можно Стасика взять?
Серёжа слегка удивился:
– Ну возьми… Думаешь, ему интересно будет?
– Да это неважно. Просто хочу его увести куда-нибудь. В воскресенье у них отец дома весь день, а он такой… Стаське от него плохо.
– Приводи, – сказал Серёжа. – Только пусть он сидит поспокойнее. А то он всякое может.
Стасик Грачёв, которого Серёжа спас от Мадам Жирафы, действительно мог "всякое".
На первый взгляд это был тихий мальчик, славный такой, с русой челкой над глазами и смешным пучком волос на затылке. С честными серыми глазами, которые от одного ласкового слова наливались вдруг слезами, словно в них вставляли стеклышки. Но порой в Стасике что-то взрывалось. Он отчаянно хохотал, метался по классу и коридору, скакал по партам, лупил ребят книгами по макушкам. А когда его пытались унять, визжал и кусался. Дело кончалось опять слезами, но уже громкими и злыми.
А случалось, что Стасик подходил к кому-нибудь из старших, брал за локоть, прижимался щекой к рукаву и стоял так по нескольку минут. Подошел он так однажды и к Серёже. Потом Серёжа спросил у Наташи:
– Чего это он?
А она серьезно сказала:
– Маленький, а нервы никуда не годятся.
Наташа пришла без Стасика. Сказала, что его не отпустили. Она дала Серёже мятный леденец и забралась в угол, на стул. В другом углу, стесняясь шумной толпы мальчишек, уже сидела Митина мама. Она была единственным взрослым среди зрителей. Остальные были свои же ребята из "Эспады", которые не попали в финал и пришли болеть за друзей, или приятели и одноклассники финалистов.
Места для зрителей устроили у главной, длинной стены, против окон. Притащили из кают-компании все стулья и даже диван. Его, конечно, сразу оккупировала "барабанная команда", которую Данилка привел болеть за Митю.
Вошел Олег и попросил зрителей "не вопить как на стадионе в Рио-де-Жанейро". Потом скомандовал бойцам построение.
Финалистов было семь. Предстоял двадцать один бой. На черной доске темнели пустые квадраты расчерченной мелом таблицы. Скоро там появятся единицы и нули: кому-то радость победы, кому-то – наоборот.
На судейском столике лежали дипломы и стоял пузырек с тушью, чтобы вписать имена победителей. А в прозрачной коробочке поблескивал жетон с красной ленточкой. На жетоне были скрещенные шпаги и надпись: "Чемпион "Эспады". 1973". Дипломы Олег взял в райкоме комсомола, а жетон по его просьбе сделал из латуни знакомый гравер.
Кончилась жеребьевка. Серёже выпало выступать в первой же паре. Он застегнул нагрудник, натянул перчатку… и понял, что уже не боится и не волнуется.
Первый бой был нелегкий. Большой, грузный Женька Голованов лишь на первый взгляд казался неповоротливым. Клинок его мелькал и свистел перед Серёжей, выписывая кольца и восьмерки. Голованов не тратил времени на долгую разведку, он шел напролом в атаку за атакой, давил корпусом, вертя двойные и тройные переводы.
Серёжа уходил в сторону и огрызался короткими контратаками.
У них было уже по три очка, когда Голованов налетел на Серёжу всем корпусом, проскочил вперед, извернулся и нанес удар со спины.
– Четыре – три.
Если мечтаешь о первом месте, проигрывать первый бой нельзя. Серёжа не выдержал, забыл про осторожность и полез в отчаянное наступление. Голованов ринулся навстречу. Олег остановил бой.
– Обоюдная атака. Делаю предупреждение.
Женька тяжело дышал. Он был на шаг от победы. Он рвался к ней.
"Ладно, – сказал себе Серёжа. – Не будем больше прыгать. Пофантазируем, как говорил Олег".
Он быстро отступил и встал в третью позицию, когда кисть руки на уровне пояса отведена влево, а клинок смотрит вниз. Он открылся перед противником. С точки зрения фехтовальной науки это был бред. Голованов от неожиданности на миг остановил свой клинок. Тут же Серёжа снизу вверх нанес по нему скользящий удар. Женькина рапира взмыла под потолок, а Серёжа вошел в глубокий выпад. Есть!
Зрители взревели.
– Неправильно! – кричали болельщики Голованова. – Клинок выбит, нельзя колоть!
– Нет, правильно, – сказал Олег. – Клинок еще не упал, когда был сделан укол. Четыре – четыре.
После этого Голованов разозлился, полез в атаку слишком открыто и проиграл еще очко.
Серёжа снял маску, пожал противнику руку и, вытирая рукавом лоб, стал пробираться в угол к Наташе. Трикотажная рубашка липла к спине.
Каргалов Вадим
Андреев Николай
Ковальчук Вера
Лукин Евгений
Корнев Павел
Андреев Николай