собачками, с гравированным рисунком на металлических щеках. Петр Францевич
взял в каждую руку по пистолету, спрятал руки за спиной.
все-таки ум сохранилї Репетиция окончена! Благоволите назвать руку: правая
или левая?"
XXXII
"Не позволю! - закричал вдруг, подбегая, Аркадий.- Будя!"
"Что это значит?" - холодно спросил Петр Францевич.
физиономии больше не видел!"
"Физиономии...- ворчал Аркаша.- Ишь начальник нашелся. Холопьев, ваше
сиятельство, больше нет, вот так!" Он выхватил пистолет у растерявшегося
писателя, обернулся к Петру Францевичу, тот держал свою пушку за спиной.
Аркадия дуло.
дворянин,- сказал он.- Но, клянусь, я не питаю к вам никаких враждебных
чувств. Мне кажется, обе стороны показали свою готовность драться... Что
касается известной особы, мне кажется, это недоразумение. Если вы думаете,
что я вознамерился перебежать вам дорогу, уверяю вас..."
"Ничего я не думаю,- возразил мрачно Петр Францевич,- я только вижу, что это
бунт. Это - бунт!" - строго сказал он, глядя на Аркашу.
господа. А только отвечать за вас я не желаю. Не желаю отвечать, ясно?"
"Отвечать? Ах ты, скотина! А ну, вон отсюда!"
"Чего лаетесь-то? - сказал Аркадий.- Начнется следствие, кто да что. И света
белого не увидишь. Вы-то всегда вывернетесь, у вас там небось все дружки да
знакомые. А мне за вас отдуваться. Кто отвечать будет? Я. Кого за жопу
возьмут? Аркашку... В общем, вы это, того: игрушку вашу спрячьте. А то еще
кто увидит, народ-то сами знаете какой. В момент настучат. Похорохорились,
покрасовались - и будя. А если чего не поладили, то и на кулачках можно
решить".
Его противник пожал плечами.
жребию, взвесил оба пистолета на ладонях. Потом повернулся и прицелился в
отдаленное дерево. Грохнули два выстрела, присутствующих объяло облако дыма.
Вздохнул, вложил дуло себе в рот.
разряжены. Искусствовед покосился на него, усмехнувшись, вынул пистолет изо
рта, приставил к виску, к сердцу. Затем - знак Аркашке; тот подскочил с
саквояжем. "Ладно,- сказал Петр Францевич,- поехали чай пить. Я, между
прочим, еще не завтракал".
"Слава те Хосподи, живой!" - вскричала Мавра Глебовна.
приговаривала она, торопливо крестясь,- заступница, спасибо..."
Сели за стол, где по-прежнему сиротливо лежали мои бумаги. Моя
несостоявшаяся биография, моя новая жизнь...
"А кто ж еще-то?"
Я заверил Машу, что ничего у нас с ней не было, ей всего-то семнадцать лет
или сколько там. Полуребенок.
Девка, что доска, ни сзади, ни спереди".
"Кабы ничего не было, так он бы в тебя не пулял".
"Знаю. И про вашу свиданку знаю, что она к тебе прибежала, бесстыдница,- все
знаю".
предположить, что известия распространялись по каким-нибудь трансфизическим
каналам. Таинственный вездесущий персонаж по имени Листратиха, о которой я
постоянно слышал и которую никогда не видел,- кто она была? Я подозревал,
что никакой Листратихи вообще не существует: это был дух, блуждавший вокруг,
анонимная субстанция, мифический глаз - или глас - народа.
ревности говорю. Не ходи туда, ну их к лешему! У них там свои дела, пущай
сами разбираются. У них своя жизнь. А у нас своя",- сказала она и положила
мне руки на плечи.
ходит?
"Я-то? А это не твоя забота. Да шут с ними со всеми!"
Все же мне хотелось знать: что она там делает?
"Ну чего привязался-то! Услужаю. Молоко ношу".
"И все, а чего ж мне там делать? - Она помолчала.- Ну, к барину хожу, к
Георгию Романычу. Ему, чай, тоже нужно: мужчина в соку, а она непригодная,
рыхлая - сам видел. Ихнее дело господское, ыах!..- Она вдруг сладко
зевнула.- Как захотится, так меня зовет".
"Что - кабы не они?"
"А вот то самое! Все тебе надо знать. Не было бы тут ничего, вот что, все
бурьяном бы заросло. Их в городе уважают. Секретарь райкома, говорят,
приезжал".
"Справлялся, не надо ли чего. Он ведь у старой барыни скотину пас".
"Ну, не он, так отец али дедушка, я почем знаю. Люди говорят, а я что?.. Да
и леший с ними со всеми... Милый, соскучила я по тебе".
Стук на крыльце повторился.
руки и вытаращил глаза.
"Это она".
Я молчал.
пойду. Сиди. Это наше бабье дело".
это была не Роня.
"Откуда ты... как ты здесь очутилась?"
Сидя на табуретке, гостья расстегивала пуговицы плаща, сдернула с головы
шелковую косынку, поправила прическу.
"Там остался".
"Не волнуйся. Там уже кого-то нашли. Ну, я тебе скажу: ты в такую дыру
забрался! - Она обвела глазами избу, покосилась в сторону Мавры Глебовны,
взглянула на стол с бумагами.- Работаешь?"
Мою жену - я привык считать ее бывшей женой... мою жену зовут Ксения, по
отчеству Абрамовна. Это отчество ни о чем не говорит. До сих пор можно
встретить стариков, бывших крестьян, с именами Моисей или Абрам. Моя жена -
обладательница безупречной анкеты и занимает высокую должность заместителя
директора по ученой части в институте с труднопроизносимой аббревиатурой
вместо названия, которое я никогда не мог запомнить. Моя жена держится
прямо, ходит крупным шагом, постукивая высокими каблуками, носит сужающиеся
юбки, светлые батистовые кофточки с бантом, курит дорогие папиросы и
великолепно смотрится в начальственных коридорах. Мы с ней ровесники, но уже
несколько лет, как она перестала стареть, возраст ее остается неизменным, ей
39 лет.
нравился; подобно многим я связывал с телосложением определенное
представление о характере, душе и умственных способностях и, сам того не
сознавая, тянулся к женщинам, которые могли бы заслонить меня от жизни.
быть красивой, вернее, хорошенькой, это слово к ней не подходило, из чего,
однако, не следует, что она была непривлекательна. Нужно отдать ей должное,
сложена она превосходно: просторные бедра, все еще не опавшая грудь, плечи
королевы.