Чтение 24–й страницы книги ~Зеленые холмы Африки~

приходят лизать соль, и там их убивают тысячами. Кроме того, бродя вокруг
холма, можно чуть ли не в упор стрелять бедняжек на открытом месте. Если у
вас железное здоровье, можно карабкаться на скалы, -- оттуда их бьют, когда
они выходят пастись.

-- Я выбираю солонец.

-- Но помните -- стрелять только самых крупных, -- сказал Старик.

-- Когда же в путь? -- осведомился Карл.

-- На солонец нужно идти ранним утром, -- сказал Старик. -- Но вы,
старина Хем, если хотите, можете осмотреть его еще сегодня вечером. До него
миль пять по дороге, а дальше -- пешком. Берите машину и отправляйтесь
первым. А вы. Карл, можете снова отправиться в холмы когда угодно, пусть
только немного спадет жара.

-- А как же Мемсаиб? -- спросил я. -- Ехать ей со мной?

-- Не советовал бы, -- серьезно ответил Старик. -- Чем меньше с вами
будет людей, тем лучше.

В тот вечер М'Кола, Актер, Абдулла и я вернулись в сумерки, когда стало
уже прохладно, и подошли к костру очень взволнованные: почва на солонце
оказалась взрытой и была усеяна глубокими и свежими вмятинами, среди которых
мы обнаружили следы нескольких крупных самцов куду. Шалаш там был очень
удобный для засады, и я испытывал такую уверенность, что убью куду на другое
же утро, словно мне предстояло стрелять уток из хорошего укрытия при
множестве подсадных и в прохладную погоду, когда стая непременно должна
прилететь.

-- Дело верное. Нет ничего проще. Даже совестно! Этот актеришка, как
бишь его? Бут, Бэррэт, Мак-Кэллоф -- ну, вы знаете, о .ком я говорю...

-- Чарльз Лафтон, -- подсказал Старик, попыхивая трубкой.

-- Вот, вот! Фред Астэр, местная и мировая знаменитость. Так знаете ли
-- он просто виртуоз. Сразу отыскал шалаш и все прочее. Привел нас к
солонцу. В два счета определил направление ветра, подбросив в воздух
пригоршню пыли. Настоящее сокровище.

Видно, их обучал этот Бвана Симба. Старик, считайте, что куду уже в
нашей палатке. Важно только суметь сохранить мясо и выбрать наиболее
крупных. Завтра я убью на этом солонце двух самцов сразу. Да" друзья мои, я
вполне удовлетворен!

-- Чего это вы успели хлебнуть?

-- Ни капли в рот не брал, ей-богу!..

-- Ну, тогда вольем ему стаканчик в глотку и посмотрим, не замолчит ли
он, -- предложил Старик Маме.

-- Уже молчу! Но, честное слово, я полон радостных предчувствий.

Как вы думаете, кто появился в это мгновение в лагере? Разумеется,
старина Карл с двумя голыми проводниками и своим коротышкой-ружьеносцем
Чаро. В свете костра лицо Карла имело какой-то землистый оттенок. Он молча
снял свою широкополую шляпу.

-- Ну, как, подстрелили что-нибудь? -- осведомился он.

-- Нет. Но зверье там есть. А вы что делали?

-- Бродил вдоль этой несносной дороги. Откуда взяться куду у дороги,
когда там полно скота, везде хижины и люди?

Карл был на себя не похож, и я решил, что он заболел. Он появился, как
череп на пиру, в ту минуту, когда нам было весело и мы дурачились вовсю. Я
снова не выдержал и сказал:

-- Мы ведь тянули жребий.

-- Конечно, -- подтвердил Карл с горечью. -- И, значит, я должен
охотиться у дороги. Чего ж тут ожидать? Разве так охотятся на куду?

-- Завтра утром вы убьете куду на солонце, -- с нарочитой веселостью
заверила его Мама.

Я выпил стакан виски с содовой и услышал свой собственный бодрый голос:

-- Да, да, утром вы наверняка убьете куду на солонце.

-- Утром туда поедете вы.

-- Нет, вы. Я уже побывал там сегодня вечером. Мы будем чередоваться.
Так было условлено. Верно, Старик?

-- Разумеется, -- отозвался Старик. Мы избегали смотреть друг другу в
глаза.

-- Выпейте виски. Карл, -- предложила Мама.

-- Спасибо.

Мы ужинали молча. Уже в постели, в палатке, я упрекнул жену:

-- Дернуло же тебя ляпнуть, что он будет охотиться утром на солонце!

-- Кажется, я не то хотела сказать... Напутала. Не будем говорить об
этом.

-- Мне так повезло, когда тянули жребий. Нельзя идти против жребия.
Ведь это единственный способ уравнять шансы.

-- Ладно, оставим это.

-- Мне кажется. Карл нездоров, он просто на себя не похож. Он в таком
бешенстве от неудач, что способен распугать все зверье на нашем солонце.

-- Прошу тебя, не надо больше об этом.

-- Не буду.

-- Вот и хорошо.

-- Что ж, во всяком случае, мы его успокоили.

-- Не думаю. Ну, довольно, перестань, пожалуйста.

-- Молчу.

-- Вот и хорошо.

-- Спокойной ночи, -- помолчав, сказала она.

-- Спи спокойно. К черту всю эту ерунду!

-- Спокойной ночи.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Наутро Карл со своими людьми отправился на солонец, а Гаррик, Абдулла,
М'Кола и я, перейдя дорогу, двинулись вверх по сухому руслу наискосок от
деревни и стали подниматься в гору. Мы лезли в тумане по усыпанному галькой
сухому дну, так густо поросшему кустарником, что приходилось идти согнувшись
как бы по крутому туннелю, образованному ветвями и лианами. Я потел так, что
намокли фуфайка и верхняя рубаха; когда же мы взобрались на высокий горный
уступ и остановились, глядя вниз, на облака, нависшие над долиной, я озяб от
утреннего ветерка и накинул плащ. Я не мог усидеть на месте и подал Гаррику
знак идти дальше. Мы одолели склон горы и, поднявшись выше, пошли назад,
потом перевалили на противоположный, теневой склон, останавливаясь над
каждой долиной, чтобы внимательно осмотреть ее в полевой бинокль. Наконец,
мы достигли чашеобразной долины, напоминавшей амфитеатр; по дну ее среди
ярко-зеленой травы бежал ручеек, а дальний склон и весь нижний край поросли
лесом. Мы сели в тени скал, защищавших нас от ветра, и, глядя в бинокли,
увидели на противоположных склонах, освещенных восходящим солнцем, двух
самок куду с детенышем -- они паслись на опушке леса, торопливо ощипывая
листья и молодые побеги, потом внезапно подняли головы, настороженно
вглядываясь в даль, как делают все животные, когда пасутся среди деревьев.
На равнине они видят так далеко, что чувствуют себя уверенно и пасутся
спокойно, -- не то что в лесу. Мы могли разглядеть даже белые вертикальные
полосы на серых боках, и, сидя на высоком склоне этим ранним утром, я с
удовольствием наблюдал за антилопами. Но вдруг мы услышали гул, как от
обвала. Я подумал сначала, что это рухнула скала, но М'Кола сказал тихо:

-- Ввана Кабор! Пита!

Мы прислушивались, ожидая второго выстрела, но кругом было тихо, и я
решил, что Карл убил наконец куду. Самки, за которыми мы наблюдали, при
звуке выстрела замерли было, насторожившись, потом снова стали щипать траву.
Однако они все время держались леса. Мне вспомнилась старая пословица
индийских охотников: "Один выстрел -- есть мясо. Два выстрела -- ничего
нельзя знать. Три выстрела -- на-ка выкуси", -- и я достал словарь, чтобы
перевести эту пословицу М'Кола. Она показалась ему забавной, он засмеялся и
покачал головой. Мы осматривали долину в бинокль до тех пор, пока солнце не
настигло нас, а потом бродили по противоположному склону горы и в другой
красивой долине видели то место, где какой-то бвана, которого туземцы упорно
именовали "Бвана Доктор", подстрелил замечательного самца куду; пока мы
смотрели сверху на долину, там показался какой-то масай, и я сделал вид,
будто хочу выстрелить в него. Гаррик заволновался и с
трагическими жестами стал твердить, что там человек, человек, человек!

-- А в человека разве стрелять нельзя? -- спросил я.

-- Нет! Нет! Нет! -- воскликнул он, прикладывая руку ко лбу. Я с
притворной неохотой опустил ружье, разыграв эту комедию для того, чтобы
позабавить ухмылявшегося М'Кола.

Так как стало очень жарко, мы двинулись через луг, где трава была до
колен и буквально кишела крупной красноватой прозрачнокрылой саранчой,
которая тучами поднималась вокруг нас, жужжа, как косилка, потом вверх по
невысоким холмам, вниз по длинному крутому склону и, наконец, долиной, в
которой тоже густо роилась саранча, в лагерь, где мы уже застали Карла с его
добычей.

Когда я проходил мимо палатки свежевальщика, он показал мне отрезанную
голову антилопы, с которой капюшоном свисала шкура, а там, где череп был
отделен от позвоночника, сочилась еще не запекшаяся кровь. Это был какой-то
странный и жалкий куду. Лишь морда от глаз до ноздрей, гладко-серая, с
белыми отметинами, да длинные изящные уши были хороши. На глазах, уже
затянутых пленкой, сидели мухи, а рога, тяжелые, шершавые, вместо того чтобы
завиваться вверх, круто изгибались в стороны. Это была удивительная голова,
массивная и уродливая.

Старик сидел под тентом с книгой и курил трубку.

-- Где Карл? -- спросил я.

-- Наверно, в своей палатке. Ну, что вы сегодня поделывали?

-- Бродили вокруг холма. Видели двух куду.

-- Ужасно рад за вас, -- сказал я Карлу, останавливаясь у входа в его
палатку. -- Расскажите, как это вам удалось?

-- Мы караулили в засаде, и проводники подали мне знак пригнуться, а