занимающегося чечеткой. То тут, то там расщеплялись скальные породы и
раскрывались рты, иногда с зубами. Под все колеса услужливо подставлялись
пропасти и бездны. Местность мгновенно испещрена была торосами и
сталагмитами, словно стала она листиком бумаги, на котором почеркал юный
дебил своим неуемным пером. Я юлил и лавировал, как сало на прыгающей
сковороде, пытаясь проскочить по глыбе попрочнее. Пару раз меня тащило
вниз, я едва успевал зацепиться "паучьими ножками". Езда стала
соответствовать правилам "русской рулетки". Единственное, что было благим
в этой катавасии - гад-паразит сейчас точно вобрал свои щупальца, спасаясь
от природного катаклизма, который мог и ему накостылять.
пустоте, поэтому "гузка" стала заваливаться в таинственное "может быть".
Тут я, рванув ручку, сбросил почти весь пар из силовой установки, отчего
машину швырнуло вперед и она чуть не ухнула клювом в другую пропасть.
выдавать лишь треть мощности и даже приходилось добавлять энергии
аккумуляторов. В общем, я не успел. Когда добрался до Кощеева Седалища,
отлив уже был и ушел. Сам Трон потрескался, поэтому напоминал нынче
разбитый унитаз. На Шошану нигде не было даже намеков. Горло сдавило
словно тугим ошейником, хотя стольких людей я уже проводил "туда", о своей
драгоценных белках-жирах-углеводородах тоже не слишком заботился.
джоули добывались из нее совсем не просто. Раз так, я решил убедиться и
удостовериться. Обшаривал местность до той поры, пока не заметил обрывок
троса. В несколько прыжков через расселины покрыл разделяющую нас
дистанцию. Оформилась мизансцена: слева каменная игла, на ней веревочный
узел, справа - разверстая глотка типа "дай-дай", обрывок веревки болтается
как раз над ней, сволочью прожорливой.
этой трещине тоже не удавалось засечь ни моими чувствительными глазами, ни
даже инфравизором. Никакая Анима не барабанила сигналы "помоги". Все равно
буду спускаться вниз, и если я так решил, то слезу обязательно. Потом в
ухе послышался голос Шошаны, тихий, на удивление прозрачный, слегка
похожий на марево.
говорю. Я закупорена, даже веревка не протиснется, слишком узкая горлышко
у "бутылки". В общем, у тебя есть дела? Вот и займись ими.
малость. Или лучше повторяй себе: "Терентий со мной."
скальная порода. С ней ничего ты не поделаешь, в лучшем случае поклюешь
ее, как курица булыжник. Иди в задницу, понял!
практически - все, что нас нынче окружает. В данный момент я отправляюсь к
трактору за тросом и отбойником.
педаль газа. Я - фем, мутант, насколько тебе известно, одна из многих
сотен сестер. Цели твои и фемов больше не совпадают. Если они сочтут
нужным, то выцарапают меня отсюда. Если нет - то поводов для печали и
тоски намного меньше, чем тебе кажется. Моя генетическая матрица; все, что
есть в долговременной молекулярной памяти; переданная мной информация и
такое прочее - от самого ценного до полной дряни - скопировано и хранится,
где положено.
материнском веществе.
материнское вещество, и уж, конечно, на то, что сочтет ненужным или нужным
твоя организация. Ты мне требуешься, причем не только молекулярная память,
информация, переданная в штаб, и генетическая матрица - хоть я рад буду
посмотреть на ее фотокарточку - а вся нужна, целиком. Я привязчивый, хотя
это в наших небесных краях редкое свойство.
изъеденная, неустойчивая. Меня не вытащишь, тебя же засыплет.
ответственный момент вредно говорить ерунду, береги кислород. Я сейчас
ненадолго в машину, может еще удастся высвистать на подмогу кого-нибудь из
старателей. В любом случае, несколько минут - и я снова здесь.
запросу, что хватит еще на сорок минут. Да и дерготни не было в моих
движениях, я крепко подавил вредное паникерство. Через минуту передатчик
орал чуть ли не во всех диапазонах.
аварийно-спасательных работ. Угроза человеческой жизни. Человек свалился в
трещину в районе Трона Кощея. Борт К123 - экстренный вызов, прием.
каким-то напряженным жеванием, будто все ответчики набили рот говном. Я
еще пару раз отбил вызов, добавляя к каждой фразе по крепкому матерному
окончанию. Я тщетно надеялся. Или пыль мешала, или кто-то не доверял моему
вызову, принимая за разбойничье заманивание, или кто-то понимал, что все
равно не успеть. Или гад-паразит вредничал.
даже самые маленькие. - После такого доброго пожелания я зарядил рацию на
бесконечный повтор аварийного вызова, а сам схватил моток троса и
отбойник-вибратор. Если бы имелся у меня киберкрот, который смог бы
просунуть в горлышко "бутылки" воздуходув, то я работал бы не спеша и
основательно. Но есть ведь Закон Ситуации - самое необходимое в данный
момент всегда отсутствует.
она меня потом и замечать не станет. А сейчас хочу, чтобы был контакт. И
она мне все-таки ответила.
показалось, что ты здесь чего-то потерял.
лечу к тебе, голову береги.
вид. Сделал пару некогда морских, а ныне космических узлов, плюс прихватил
их металлическими скобами. Сам пристегнулся к тросу самохватом и стал
съезжать вниз. Действительно, стенки расселины не внушали доверия. Они
были слоеные, как пирожок, и жалко крошились от малейшего прикосновения.
Но мне и море было по колено, и пропасти по ребро, поэтому через пять
минут я приехал в самый низ. У трещины имелось донышко, но Шошану там я не
встретил. В пристальном свете фонарика дно оказалось фальшивым, всего лишь
кучей щебенки, неизвестно как далеко простирающейся в глубину. Я стал
оперативно разгребать кучу, пеленгуя аварийные сигналы фемкиной Анимы,
которые непременно передавались при снижении до критического уровня
какого-нибудь жизненного параметра. Уж биоинтерфейс отключить Шошана не
могла при всем желании.
глыб, в какой-то полости была законопачена, сдавлена стенками Шошана. А
что оставалось мне? Судьба, демон, всеобщее гадство охотились на Шошану и,
наконец, загнали ее жизнь в угол. И на Земле жизнь не являлась целью, и
там она расходовалась бессмысленно, но была хотя бы ритуалом, чередованием
обрядов рождения, совокупления, общественного одобрения, исчезновения,
которые придавали даже самому распоследнему мудаку какую-то
значительность. Здесь же, в Небесном Краю, толпа вроде осмысленно крутит
большое космическое колесо, здесь прекратилось людское вырождение, но зато
мы мало чем отличаемся от струек топлива. Механическое впрыскивание через
форсунки, мгновение полета и сгорание - колесо получает еще один крохотный
толчок. Мы все тут благородные нолики.
человеком-юлой, как когда-то. Но сейчас - нулевой результат, все потуги
были тщетными, проклятые гадские силы и Контроллер плюнули на меня.
Осталось только стопроцентное мое ничтожество. Я - пустое место, однако
кто-то или что-то хочет отделить масло от хлеба, избавить меня от Шошаны,
ее от меня. Значит, в нашем бутерброде для кого-то или чего-то таится яд,
тревога, опасность!
не такой, как все. Небось, именно по этой причине я никак не оставлю
Шошану, чтобы она спокойно, в классическом стиле, могла дождаться своего
"удаления с поля". Я выбирая самое убийственное и самоубийственное,
собираюсь орудовать отбойным молотком. Я претендую сейчас на нечто более
крутое, чем благородная незначительность, словно меня лорнируют зрители. Я
подаю заявку на масштабность своей личности - демону, гаду-паразиту, если
они чего-то понимают, "Дубкам" и "Вязам", если они за мной приглядывают,
и, наверное, тому-кто-за-облаками.
принялась активно сыпаться на плечи и голову. Еще пару раз приложиться и
меня засыплет окончательно и бесповоротно. Но тут зазвучали грозные слова:
тычком обваливается по кубометру породы.
Только не Шошане.
чему приглядываться. Сверху опускалась пневмоустановка, похожая на
анаконду, жадно, но без кашля втягивая крошево. Вокруг меня заскакали
столбики трухи, а потом и мою голову стало всасывать кое-куда. Я
засопротивлялся, из-за сверху упала на тросе липучка змеиного типа. "Змея"
навелась видеодатчиками на меня, затем, чмокнув, присосалась к скафандру и
Шломо Вульф
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Самойлова Елена
Муркок Майкл
Шилова Юлия