Чтение 24–й страницы книги ~Фюрер Нижнего Мира, или Сапоги Верховного Инки~

живых куч лепились все более знакомые по облику твари, ползающие и
бегающие.

Здесь подключилось "министерство водного хозяйства". Демоница со
змеиной головой, присев, пустила шумную струю теплой мочи, от которой
почва полопалась, как кожура перезревшего помидора. Жидкость быстро
стекалась в ручейки, а те - в быстрые потоки. В них заплескались и
забултыхались студневидные существа с иглами и щупальцами, весьма
недолговечные твари, которых вспучивали, разрывали и выходили наружу более
привычные создания, рыбы и моллюски.

Демон с круглыми птичьими глазами командовал авиацией. Он с трубными
звуками пустил из-под хвоста весьма насыщенные ветры, в которых
затрепетали мясистые цветы с лиловыми и фиолетовыми лепестками; пестики,
напоминающие собачьи языки, свешивались набок. Но вот все бутоны
взорвались, разлетевшиеся лепестки стали бабочками, пестики оперились в
мелкокалиберных птичек.

И я тоже был вместе с этим хороводом, лопался, становился пеной,
прорастал, расползался, вспучивался, бултыхался, летал. Если я исчезал в
каком-то конкретном обличии, это меня нисколько не волновало, потому что я
продолжал существовать в других видах. Исчезновение одного было толчком
для появления другого.

Наконец, я подобрал формулировку всему происходящему.

Жизнь - это мощный поток, а конкретные организмы и личности - это
всего лишь сосуды, через которые она течет и продолжается. Нет распада и
конца, а есть только ее круговорот в природе. И это все благодаря
некрасивым, но трудолюбивым товарищам демонам.

Как смешны были мои страхи перед отрубленными головами и
выпотрошенными грудными клетками. Все это - тоже хоровод жизни.

Какой же я дурень был в том кичливом мире-метрополии - смешной
обитатель маленькой тесной ракушки.

Я с демонами поднялся еще выше и светлый наш путь обернулся
змеей-громадиной, которая пронзала мглу. Сквозь мглу виднелось тело другой
змеи, еще более величественной. Мы сближались, чтобы сплестись...

Довольно неожиданно внизу открылся зев мрачной трубы. Как не старался
я полетать еще, она, срывая кайф, втянула меня. Я падал и падал в никуда.

Очнулся снова на каменном полу в святилище. Нездорово мне было после
такого путешествия. В каждой клеточке словно сидел маленький демон и
жевал, грыз ее. Но я был спокоен, ведь меня приобщили к кругу верховных.
Мы - вместе, я им брат или по-крайней мере кузен, они это ясно дали
понять. А тот якобы базовый мир-метрополия, из которого я пришел, поблек и
побледнел, превратился в неясные страницы ветхой и скучной книги.

Дверь святилища распахнулась и, гулко ступая по камню, ко мне
приблизился человек. Тот самый здоровяк с пучком смоляных волос и палицей.
Сейчас, впрочем, он был без палицы, но сквозь его глаза смотрел дух
Повелителя. Мужик сказал пару слов, я их сразу понял и двинул следом.

Мы прошли через боковой коридор и попали в низкую каморку без окон.
Там на циновке сидел тощий незнакомец в набедренной повязке и с одиноким
пером, воткнутым в повязку, стягивающую сальные волосы. Но и в его глазах
проглядывался дух Повелителя, а над макушкой мерцал птицеголовый демон
Мудрости, ведающий счетом и знаниями.

- Стало ясно, что зовут тебя Ягуар-Скиталец, - худосочный человек
быстро сделал узелок на одном из желтых шнурков, привязанных к палочке. -
Признано, что духи нижнего мира не населяют сосуд твоей головы, однако
лучи всевышнего Солнца коснулись твоей телесной души, вызвав небольшой
умственный жар... Явился ты незнамо откуда, делать ничего по-нашему не
умеешь. На землю сажать тебя рано, потому что навредишь - значит, пойдешь
на простую работу. Однако и там будешь служить Правителю верой и правдой.
Сейчас на радость богам сооружается дамба через великое озеро Титикака к
святому острову, что посреди. Туда тебя и направим.

Человек завязал еще один узелок, но уже на другом шнурке, синем. И я
осознал, что ведь понимаю этого тщедушного, хотя нигде никогда не обучался
древнекечуанскому.

- Жить тебе не меньше года на стройке, предпринятой Его Величием - да
укрепит Его дух нашу немощь - тело будешь питать маисом, коего положено
получать две меры в день, если без провинностей. Работать станешь как все,
от зари до зари. Угождай благим богам - всякому жертву приноси, как
положено - угождай и трудом своим, и початками, и другими плодами. Это
ведь благодаря высшим творцам и хранителям мира все твои телесные члены
живут и существуют. Нравься начальникам. Ведь и на стройке можешь стать
десятником. Коли проявишь рвение и смирность, вернем тебя обратно в
селение, а может попадешь и в мастерские Правителя. Сейчас же раздевайся,
оденем тебя как остальных.

У меня ведь что-то важное в поясной сумочке. "Колеса", то есть
антибиотики в таблетках. Если заболею, они, возможно, меня спасут. А еще
там "сивильник", "пшик", карты и компас. На ноге же, между прочим, нож,
тоже важная штука.

- Насчет переодевания не согласен, начальник. Не привык я без штанов
гулять.

- Тебя никто и не спрашивает. Всякое мое слово выражает волю
божественных владык и Правителя, хозяина твоей судьбы, - предупредил
тщедушный бюрократ. - Так что живо.

Ну, это чересчур. Быстро командир нашелся, да еще стал волю всех
богов выражать. Мне такое дело уже знакомо по прежней жизни, особенно той,
когда я еще комсомольцем был. Хоровод жизни - это хорошо, да только мне
неохота играть роль пыли под ногами хороводящих. Кое-кто собирается
поставить надо мной тьму естественных и сверхъестественных начальников, и
каждому надо угождать, потому что без них якобы ни один мой член
существовать не может. А вот хрен вам, еще как может!

- Ты назвал меня Ягуаром-Скитальцем, товарищ чинуша. Да, я -
скиталец, поэтому сейчас усвистываю отсюда. Считай, что меня здесь и не
было. И узелки свои развяжи.

- У нас никто просто так не ходит. Кто ходит просто так, того
обуревает злой дух, посланный Супайпой, - спешно возразил бюрократ.

- Да пошел ты со своим Супайпой.

Я решительно обернулся и тут же столкнулся с пузом верзилы. Ну, зря
ты мне попался, недоразвитый. Я вытащил свой нож и посулил:

- Сейчас тебя поковыряю. Сейчас узнаю, что ты хавал на завтрак, жлоб.

Я успел сделать всего один выпад, когда над головой "недоразвитого"
замаячил клыкастый демон войны и на меня обрушился забивающий удар. Я
вошел в землю по самую шляпку и отрубился. Последнее, что услышал от
чинуши, было:

- Без этих самых штанов, между прочим, полезнее. Ибо тело должно не
только верхними, но и нижними устами дышать...

По-настоящему пришел в себя только в отряде, который топал на стройку
в край Пуно, к серебристому озеру Титикака. Первый день я шел в колодках,
куда были продеты моя голова и шея. А потом стражники сняли эти мучилки,
оценив мой унылый вид, но находились неподалеку, чтобы "помочь" мне
топором, если потребуется. Ни своей поясной сумчонки, ни ножа с зубчиками
я у себя естественно не обнаружил. Как ни странно, я быстро примирился со
своим новым положением. Даже успокоительную формулу выработал - приобщение
через повиновение. Видимо тут все жили по этой формуле, только словесно не
выражали ее.

Если хочешь участвовать в общем хороводе жизни, то изволь соблюдать
его правила, даже если они строгие. К тому же, хотя тут чикаться не любят,
мне фактически сошло с рук нападение на тщедушного храмового служителя.
Видимо было принято во внимание мое дикарское происхождение.

Я добрался до всенародной титикакской стройки на этом радостном
заряде и на том, что мне разрешили остаться в кроссовках - видимо,
догадались, что дикарю, привыкшему к "мокасинам", не осилить босичком
полсотни километров по усыпанной щебнем дороге.

Переход закончился в глинобитном сарае, или бараке, как уж угодно.
Хоть я сразу понял, что будет круто, в смысле, дерьмово будет - ведь ни
переодеться, ни помыться по-человечески, не обсушиться - но все-таки
обрадовался маисовым лепешкам, согретым теплом Земной Матери.

Ночью храп, вонь, - мое место, как дикаря, у параши, ветер дует в
щели, никак не заснуть, но вижу в дыру кусок неба, звездные девы мне
улыбаются и становится легче.

А утром ударили бронзовой колотушкой в медный таз и я обрадовался,
что настал конец ночи и по небосводу покатился Отец-Солнце. Выбрался я из
охапки соломы, заменявшей кровать, повязал передничек, что теперь мне
служил вместо штанов и трусов, накинул полурваное пончо, сверху нахлобучил
шляпу-корзину и побежал туда, где собиралась моя ватага.

Вскоре я выяснил, что есть начальник десятки. Его звучно зовут
Большой Кулак. Есть еще начальник сотни по имени Стоухий Зверь. Есть и
другие командиры, осененные Светом Небес. Еще и Отец-Солнце за тобой
присматривает. То, что не заметят Большой Кулак и Стоухий Зверь,
Отец-Солнце обязательно зафиксирует. Так что ленится не стоит, дело может
кончиться колодками и колодцем, а то и топором по шее. Товарищи будут
очень рады возможности полакомиться тобой для обогащения своего скудного
белкового рациона.

Но и расходоваться безмерно тоже не стоит, кормежка-то не больше раза
в день. Так что, не избегай подножного корма.

К концу первого рабочего я был как в тумане, а тут еще случился прием
в братский союз каменщиков Полуденного Солнца. Это тебе соответствующую
татуировку делают, плюс прокалывают ухо обсидиановым ножом - вопить не
рекомендуется, иначе завтра "случайно" сбросят в каменоломню - а в
обагренную дырочку вставляют нефритовый стерженек. На второй день
снисхождение ко мне кончилось и я попал под порку - били прутьями по
заднице, выводя ее из строя. Правда, потом мне один смышленый индейчик по
имени Носач подарил половину своей премиальной коки. Кокаиновая
кайф-лепешка делает жизнь прекрасной, потому что из нее в твои жилы входит