гладиаторам кто-то хорошо заплатил за убийство и они прихватили с собой
вещественное доказательство того, что поручение выполнено. Из опасения,
как бы ценный труп не пропал, бедняги не решаются расстаться с ним, даже
отправляясь в комнату свиданий. Наиболее романтичные души предпочитали
видеть в таинственной поклаже Конана похищенную красотку, которую этот
висельник, вероятно, рассчитывает выгодно продать. Надо заметить, что, как
это часто бывает, романтики ближе прочих подобрались к этой капризной
особе - Истине.
скрипучей лесенке на второй этаж, их провожала не одна пара
любопытствующих глаз. Конан наслаждался всеобщим интересом, который
возбуждал у окружающих, однако Арванда это не на шутку встревожило.
Мысленно он уже проклинал судьбу, которая подсунула ему в помощники
великолепного варвара. Да, в тех делах, где требуется применение грубой
физической силы, киммериец незаменим, но... больно уж заметен.
Конан постоял немного, с интересом разглядывая эту крупную белотелую
женщину, богатырски разметавшуюся во сне. Потом Осторожно снял с плеч свою
ношу и развернул плащ. Почти в то же мгновение он встретился взглядом с
насмерть перепуганной Хильдой. Девушка не понимала, что с ней происходит и
почему, и давно уже отчаялась что-либо понять. Она просто покорялась
неизбежному, заранее готовая принять любую муку и несправедливость, какую
только уготовила ей судьба. Желая немного приободрить жалкое существо,
безвольно повисшее у него в руках, Конан приветливо ухмыльнулся. Варвар
был довольно симпатичным молодым парнем, но его холодные глаза пугали
Хильду, а ухмылка показалась девушке злобной.
нужен. Верни мне моего варвара.
цепей, используя в качестве отмычки большой столовый нож.
для того я столько таскал ее на себе, чтобы выбросить за здорово живешь.
там начальник!..
гм... эта девочка - Хильда, та самая служанка из дома Синфьотли...
девушке в лицо. - Да, это она. Боги милосердные, зачем же вы приволокли ее
сюда?
содеянное. - Вместе со столбом пыток. Ведь она ни в чем не виновата,
верно?
она не поправится.
постели женщина, да еще хворая? Вы украли чужую рабыню, осужденную на
смерть за колдовство, а теперь хотите, чтобы я вам в этом помогала?
укрывательство.
прикуют к большой скале, Конан украдет тебя вместе со скалой. Верно я
говорю, киммериец?
повернулся к киммерийцу. - Конан, будь так добр, уничтожь улики.
под мышку позорный столб и через запасную дверь вышел к черному ходу во
двор.
ее, уложил на кровать и принялся раздевать умело и бережно, выказывая при
том изрядную сноровку. Амалазунта смотрела на движения его рук и
вспоминала, как однажды Арванд точно так же снимал одежды с нее самой,
пьяной и беспомощной. При этом воспоминании она мечтательно улыбнулась.
Уловив ее взгляд, ванир поднял глаза и улыбнулся в ответ.
притихшую Хильду. - Как зверек. Как голодный зверек в ловушке. - Она
пристальнее всмотрелась в остренькое личико Хильды и заявила: - А знаешь,
ванир, если ее откормить как следует, то, может быть, из нее еще и
получится женщина.
Хильду в одеяло. - У нас с Конаном есть еще одно важное дело. Мы должны
как следует напиться в эту ночь, чтобы твоим гостям, там, внизу,
запомнилось, что два гладиатора нынче неплохо повеселились. Так, на всякий
случай.
заработаешь.
Ему хотелось остаться с Амалазунтой наедине (поскольку впавшая в забытье
Хильда вряд ли могла помешать ему). Но ванир только спросил:
станут копаться в дерьме.
состояния полутрупов. Это стратегически важный момент.
пойдет согревать молоко и будет поить бедную девочку, чтобы та хоть
немного подкрепилась.
намек, принялась одеваться. Конан жадно смотрел на ее колыхавшуюся грудь,
а потом вдруг откинул одеяло, укрывавшее Хильду. Широкой ладонью он
осторожно прикоснулся к маленьким грудям служанки. Она вздрогнула. Но
Конан только хмыкнул и снова закутал ее в одеяло.
хохота.
тебе было лапать этого бледного лягушонка? Тебе что, меня уже мало?
сразу обезоружив ее.
ли у всех женщин такая мягкая грудь, вот и все.
разоблачили, чтобы сквитаться со своими недругами. Она бродит где-то
поблизости и уже почти не таится. Утром возле дома высокородной Сунильд
снова видели следы крупного волка. Мысль об этом жгла Синфьотли, не давала
ему покоя. Почти каждую ночь ему снился один и тот же сон: будто он бредет
по снегу, сквозь пургу, и почти ничего не видит вокруг, кроме тени,
которая словно притягивает его к себе. Шаг за шагом он с трудом
пробивается навстречу этой тени. И вот уже он различает в метели
улыбающееся лицо своего погибшего брата. Сигмунд. Это Сигмунд. Он зовет
его, манит, простирает к нему руки, и Синфьотли, захлебываясь, спешит к
нему, но мучительно медленным оказывается в этом сне любое движение. И
Синфьотли хочет окликнуть брата, но горло сжимает судорога. И тогда
встает, оживая, огромный белый сугроб, превращаясь в крупную молодую
волчицу, а Сигмунд исчезает за снежной пеленой.
сел в кровати. Сон казался ему настолько ярким и реальным, что он почти
поверил, будто приснившееся случилось с ним наяву.
сон, конечно, был всего лишь сном, но ведьма действительно жива и на
свободе, а покуда это так, ему не знать покоя.
поискать не появились ли возле дома свежие следы, которые, быть может,
помогут ему выследить злодейку. Он уже приметил, что волчьи лапы частенько
оставляли отпечатки неподалеку от конюшни. Ночью снегопада не было, и он
надеялся отыскать побольше нового.
северного рассвета. Синфьотли прошелся по скрипучему снегу и остановился у
Акунин Борис
Максимов Альберт
Корнев Павел
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий