се... Против кораблей она, может, и хороша: бумс - и утоп. А здесь толк
какой? Ну зашибет ядром одного-двух...
прошептал прямо в ухо:
ней. Взорвется. Своих поубивает. - Он перевел дух, покивал для
убедительности и спросил: - Пушкарей нет знакомых?
так, чтоб и духу твоего не было. Да не беспокойся - насчет того дела. Все
уже сделано.
заговорить. Как дело обернется - один Смут знает. Может, рванет, а может и
нет. Трещинка-то маленькая... Но держаться надо будет подальше.
Факельщики... Это ладно. Война для того, чтобы умирать. Вот и пусть.
гнев домината? На врагов свалить? А что, дважды уже покушались... Для
домината это будет убедительно.
будет на коне. Давным-давно приготовил фельдмаршал гостинчик, который
придется врагам не по вкусу.
враги его все же исхитрились сделать что-нибудь этакое... Чтобы не
пришлось доминату ничего объяснять и доказывать. Это ж позор - в его годы
стоять пред мальчишкой навытяжку. Как он тогда сказал? "Отставить палача!"
Доминат, видите ли, добренький. А фельдмаршал, получается, злой. Ну Смут с
ним, ничего. Лишь бы на этот раз все складно вышло, а там посмотрим... Где
же вы, где же вы, враги мои, надежда моя последняя? Сделайте что-нибудь...
проклятые, совсем ничего не видят... Да нет, померещилось. Видно, ветер
кусты мотает...
играли в мутных глазах его легкими жаркими бликами.
откуда все Переметное поле было как на ладони. Прямо под ним выстроились
боевые порядки пореченцев: в середке - прямоугольник латников, справа -
как нацеленное копье, колонна гвардейцев в серых железных кольчугах, слева
- могулы на боевых быках. Быки уже почуяли битву, ревут и бодают землю,
вырывая поводья из рук всадников. Последыш раньше не верил, что кольца,
продетые в уши у самого основания, не всегда удерживают этих чудовищ, что
в ярости они рвут себе уши. А теперь, поглядев, поверил. Но как ни страшны
казались быки, сердцем воинства была пушка. Она стояла чуть впереди
латников, обращенная жерлом к лесу на другой стороне широкой поляны,
названной Переметным полем, а рядом сложены были ядра, и горел костер, из
которого торчали рукоятки запальных факелов. Нет, - решил про себя
Последыш, - разве такое войско кто одолеет?
против кого. Пусто на другой стороне поляны, только лес стеной стоит, и
странно уже стало Последышу - а может, те не пришли? Только успел так
подумать, произошло в лесу какое-то движение, и в один момент вдруг
возник, как из-под земли, ряд закованных в броню воинов, а за ним второй,
третий... Это вытекала из леса рать всхолмцев, вытекала намертво слитая
выучкой и отвагой железная кровь войны.
какой отдать предпочтение: ощетинившиеся копьями бронированные шеренги
всхолмцев наводили страх. Если бы не пушка... - Последышу стало вдруг
немного не по себе, что он пытался ее угробить. - Ну, пора же уже, пора,
стреляйте!
глухой голос: "Факельщики!" Но никто не отозвался на его призыв, никто не
подошел к костру, никто не взялся за рукоятки факелов. Оба войска стояли
без движения, напряженно ожидая - что же будет. Велик был страх перед
пушкой, и на той стороне поляны чувствовалось замешательство: не думали
всхолмцы, что протащат пореченцы пушку через болота. А фельдмаршал
повторил еще раз, погромче: "Факельщики!" - полагая, что его не услышали.
И опять без результата. Тогда он оглянулся, пошарил мутными глазами по
первым рядам латников, не понимая, куда могли подеваться его пушкари, но
их не было, провалились куда-то, проклятые, а доминат глядел на него так,
будто предвидел это заранее, и теперь только решал - какой казнью ему
фельдмаршала казнить.
после первого залпа, пока не успеют опомниться всхолмцы, нападут на них
латники, а потом возьмут в клещи могулы с гвардейцами. Но пушка молчала, и
возникала опасность, что неприятель использует промедление, первым ударит,
а у нападающего всегда преимущество. Все это понял туманной своей головой
фельдмаршал, и понял еще, что судьба уготовила ему напоследок самый
страшный удар. Нету сейчас времени разыскивать проклятых факельщиков. Он
должен стрелять сам.
такой взгляд домината, что тут же пошел на негнущихся ногах к костру, взял
факел и направился к пушке. Стараясь не думать о том, что может случиться
через мгновенье, фельдмаршал трясущейся рукой насыпал пороху на запальную
полку, подправил дорожку так, чтобы огонь зашел через дырку в затворную
камеру, поднял к небу мутные глаза, полные ненависти и страха, потом
зажмурился и ткнул в пороховую дорожку факелом.
дырке. Войско пореченцев разразилось радостными криками, а рать на другой
стороне поляны - это было видно даже издалека - заволновалась: не кинуться
ли бежать, пока не поздно? Но было уже поздно: в затворной камере слабо
грохнуло, выход из пушки захлопнулся, и теперь вся сила огня могла выйти
только через жерло, нацеленное на их бронированные шеренги.
выточенному ходу к главному заряду, были мгновениями величайшего
напряжения. Пореченцы изготовились к стремительному броску, чтобы разом
уничтожить растерявшегося, перепуганного залпом пушки противника.
Всхолмцы, напротив, в тяжелом оцепенении ждали, пока изрыгнет на них тучу
пламени невиданный медный зверь, и страшным было их ожидание. А
фельдмаршал стоял прямо у пушки, высоко подняв факел в правой руке и жутко
оскалясь: не было для него сейчас ни всхолмцев, ни пореченцев, ни врагов,
ни друзей - он стоял один против всех и ждал выстрела, который мог или
убить его, или возвеличить. Одно из двух, без середины.
следующий миг и полоснуло по глазам, по ушам, по сердцам. Пушка
подпрыгнула, из ствола ударил тугой сноп яростного белого огня. Туча
черного дыма взметнулась в небо выше деревьев, взмыли ввысь стаи
испуганных птиц. Фельдмаршальский "гостинчик" удался на славу: забитые в
жерло обломки колкого чугуна буквально выкосили в грозном всхолмском
воинстве проплешину. Даже латникам пореченским не пришлось напасть на
вражеское войско. Стройные ряды его дрогнули, поломались, бронированные
шеренги стали всасываться в лес, откуда вытекли, и скоро лишь зеленая
стена, как прежде, замкнула Переметное поле.
только тогда увидели, что фельдмаршал, лежит, уставясь в небо страшным
оскалом и мертвыми мутными глазами. На нем не было ни царапины, отчего
солдаты, сержанты и даже бравые офицеры стали - сначала в недоумении, а
потом и с ухмылками - перешептываться, что фельдмаршал помер, видимо, от
испуга.
здесь, на Переметном поле. А когда тело было предано земле, велел войску
построиться и произвести еще один выстрел - как военную почесть усопшему.
Тут же откуда-то взялись пропавшие пушкари (на чем доминат решил не
заострять пока внимания) и, быстро зарядив пушку холостым зарядом, встали
наготове с горящими факелами. Когда прозвучала команда "Огня!", немедленно
полыхнул запальный порох, и пушка выстрелила - довольно вяло по сравнению
с первым разом. Но зато едва рассеялся черный дым, вновь взвившийся выше
деревьев, страшный крик вырвался из множества глоток - все увидели, что
пушка развалилась на две половины вдоль ствола и лежит, вывернув свое
черное, закопченное нутро, а чумазые пушкари, отлетев по сторонам, очумело
вертят головами.
узнали враги. Но понял, что это бессмысленно: слух все равно разнесется. И
велел поставить обломки пушки как памятник на могилу фельдмаршала, а потом
приказал отходить. Сам он уехал в числе последних, с тяжелой душою,
понимая, что в Поречье теперь, по всему, настают тревожные времена.
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Грабб Джеф
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Шилова Юлия