попробую вправить"
Ущемленная, - демонским голосом пел страх. - Резать надо"
послал: все, что угодно, только не ущемленную грыжу.
будет видно. Успокойся, юный неврастеник. Гляди - тьма за
окнами покойна, спят стынущие поля, нет никакой грыжи. А утром
будет видно. Освоишься... спи... Брось атлас... Все равно ни
пса сейчас не разберешь. Грыжевое кольцо..."
двери загремел, Аксинья что-то пискнула. Да еще за окнами
проскрипела телега.
бородкой, с безумными глазами.
пол. Это мне.
серый рукав.
ответ прыгающие слова: - Господин доктор... господин...
единственная, единственн... единственная! - выкрикнул он вдруг
по-юношески звонко, так что дрогнул ламповый абажур. - Ах ты,
господи... Ах... - Он в тоске заломил руки и опять забухал лбом
в половицы, как будто хотел разбить его. - За что? За что
наказанье?.. Чем прогневали?
холодеет лицо.
берите, какие хотите. Какие хотите. Продукты будем
доставлять... только чтоб не померла. Только чтоб не померла.
Калекой останется - пущай. Пущай - кричал он в потолок. Хватит
прокормить, хватит.
обвилась вокруг моего сердца.
глаза его стали бездонны:
Аксинья, - мялка-то... лен мнут...
Помогите! - и вновь повалился, и стриженые его в скобку волосы
метнулись на его глаза.
жарко, двумя рогами. На операционном столе, на белой,
свежепахнущей, клеенке я ее увидел, и грыжа померкла у меня в
памяти.
сбившимся засохшим колтуном. Коса была гигантская, и конец ее
касался пола. Ситцевая юбка была изорвана, и кровь на ней
разного цвета - пятно бурое, пятно жирное, алое. Свет "молнии"
показался мне желтым и живым, а ее лицо бумажным, белым, нос
заострен.
действительно редкостная красота. Не всегда, не часто встретишь
такое лицо.
закрытыми дверями слышно было, как глухо выкрикивал кто-то и
бухал, все бухал головой.
отпаивают... Почему такая красавица? Хотя у него правильные
черты лица... Видно, мать была красивая... Он вдовец".
до верху разорвал юбку и сразу ее обнажил. Я глянул, и то, что
я увидал, превысило мои ожидания. Левой ноги, собственно, не
было. Начиная от раздробленного колена, лежала кровавая рвань,
красные мятые мышцы и остро во все стороны торчали белые
раздавленные кости. Правая была переломлена в голени так, что
обе кости концами выскочили наружу, пробив кожу. От этого
ступня ее безжизненно, как бы отдельно, лежала, повернувшись
набок.
руке его не было. Лишь после нескольких секунд нашел я чуть