Чтение 24–й страницы книги ~Несерьезные размышдения о жизни~

Федор подставил локоть Эмме Францевне. Все двинулись вверх по лестнице.

Мы с Владом несколько отстали и оказались в простенке между гобеленом и
огромной вазой, расписанной драконами.

- Лиза, твой отсутствующий взгляд сводит меня с ума, - страстно шептал
он, все крепче сжимая меня в объятиях. - Скажи, где стоит компьютер? В какой
файл надо войти?

Я силилась вспомнить, как выглядит компьютер, и с какой стороны у него
парадный вход.

- Простите, вас уже все ждут, - вежливо сказал над ухом Федор.

Сказочный принц заскрежетал зубами. Я все еще пребывала в невесомости,
поэтому ухватилась за локти обоих мужчин и, с трудом волоча ноги, преодолела
лестницу.

Все толпились в комнате, наблюдая за действиями Ариадны. Она выводила
алой губной помадой на инкрустированной столешнице круглого стола буквы в
алфавитном порядке, цифры, вспомогательные слова "да", "нет", "правда",
"ложь" и рисовала глаз.

Участники спиритического сеанса чувствовали себя немного неловко,
поэтому старались разрядить обстановку оживленными разговорами.

- Кого будем вызывать? - интересовался доктор.

- Только не Наполеона, - кокетливо отвечала Эмма Францевна, вернувшись
в свое обычное расположение духа. - Помню, каждый раз, как мы его вызывали,
он ругался по-французски, употребляя солдатские выражения, сердился, что его
без конца тревожат и заставляют отвечать на глупые вопросы.

- Иногда, при насыщенной эмоциональной окраске на вызов духа могут
отозваться лярвообразные существа, "астральные персонификации" и другие
нематериальные существа, склонные к розыгрышам, мистификациям и откровенному
хамству, - лекторским тоном сообщила Ариадна.

Отец Митрофаний при этом воздел очи и зашептал молитву.

Федор взял на себя роль тамады и принялся рассаживать присутствующих.
Он долго манипулировал стульями, в результате чего мы расселись в следующем
порядке: Ариадна-медиум - у нарисованного глаза, затем расположились по
часовой стрелке - Владимир, Эмма Францевна, Аркадий Борисович, я, Федор и
отец Митрофаний. Диаметр стола был небольшой, поэтому мы сидели почти
вплотную друг к другу.

Ариадна положила на стол блюдо мейсенского фарфора днищем вверх. Люстру
погасили, оставив гореть лишь одну свечу на низеньком столике.

- Прошу всех положить пальцы на блюдо, соблюдать тишину и не пугаться,
- обвела нас строгим взглядом Ариадна.

Она закрыла глаза и сосредоточилась. Мы сидели в полумраке, послушно
положив руки на блюдо и ожидая чуда.

- Здесь ли ты, дух комнаты? - загробным голосом пропела Ариадна.

Ответом была тишина. Мы затаили дыхание и напряженно всматривались в
дно блюда.

- Откликнись, дух комнаты, я зову тебя! - возвысила она голос.

Со стороны двери послышался легкий скрип, и пламя свечи качнулось от
движения воздуха. Как по команде, мы повернули головы к дверному проему.
Одна из двойных створок была приоткрыта, однако никого не было видно.

Блюдо под нашими пальцами скакнуло к слову "да". Ариадна немного
расслабилась. Со стороны отца Митрофания доносилось невнятное бормотание.
Медиум шикнула на него, и он затих.

- Как тебя зовут?

Мейсенский фарфор бойко запрыгал от буквы к букве: "К", "А", "Р", "П".
Карп?

- Сколько тебе лет?

- 100, - ответил цифрами дух с рыбьим именем.

- Какое сейчас время года?

- Лето.

Ариадна задала еще несколько конкретных вопросов, проверяя
дееспособность духа, и приступила к самому главному.

- Знаешь ли ты о судьбе партийных денег?

- Да.

- Где они?

- Далеко.

- Кто их хозяин?

- Человек.

- Как его имя?

- Эвона, чего хватанули, - разразился дух длинной фразой.

- На какую букву начинается его имя?

- Я неграмотный, - явно глумился над нами Карп.

- Кто победит на ближайших выборах? - зашла Ариадна с другой стороны.

- Какая разница.

- Что ждет нас завтра?

- Костлявая с косой.

- Как найти деньги? - использовала Ариадна известный на допросах прием
неожиданности.

- Слово заветное.

- Назови слово.

Блюдо нерешительно остановилось, мы перестали дышать.

В напряженной тишине прозвучал дробный топот, как будто маленькие
копытца пробежали по паркету. Отец Митрофаний не выдержал и совершил
крестное знамение. Его лицо покрылось капельками пота. Остальные выглядели
не лучше, с расширенными немигающими глазами и приоткрытыми ртами.

- Назови слово! - с подвыванием произнесла Ариадна.

В этот момент я почувствовала, как какая-то мокрая тряпка шлепнулась
мне на босоножку, прошлась по голым пальцам, а потом обвилась вокруг
щиколотки.

- А-а-а!!! - заорала я и оказалась на коленях у Федора.

- А-а-а!!! - присоединились к моему воплю остальные.

Федор схватил меня на руки и вскочил на стул.

- Без паники! Всем оставаться на местах! - гаркнул он командирским
голосом, отчего у меня заложило уши.

Но его никто не слышал. Участники сеанса повскакали с мест и заметались
по комнате с перекошенными лицами. Они натыкались друг на друга, сбивали
стулья и другие легкие предметы мебели. Кто-то повалил стол, на котором
стояла свеча. Источник света упал и погас. Наступившая темнота прибавила
страху. Вокруг нас с Федором слышались вопли, удары, ругань, упало и
разбилось что-то из посуды (скорее всего, блюдо мейсенского фарфора), и во
всю эту какофонию вплетался то ли плач ребенка, то ли вой волка.

Неожиданно вспыхнула люстра, озарив место побоища. У выключателя стояла
Глаша. Она таращила глаза и мелко крестилась. Ариадна и отец Митрофаний
яростно целовались под прикрытием орехового шкафа. Эмма Францевна,
скрючившись, сидела под столиком с граммофоном. Аркадий Борисович прижимался
спиной к стене, выставив перед собой декоративную подушку. А около стула, на
котором стоял Федор со мной на руках, сидел Гоша и жалобно скулил.

Ну, конечно, я совсем забыла покормить его сегодня вечером. Видимо, он
выбрался через неплотно закрытую дверь комнаты и нашел меня здесь.

Аркадий Борисович помог Эмме Францевне выбраться из-под граммофона, при
этом выяснилось, что изящный лорнет превратился в кучку обломков. Отца
Митрофания слегка покачивало от пережитого шторма чувств. Ариадна заботливо
стирала кружевным платочком алую губную помаду с его бороды. Федор покинул
пост впередсмотрящего, но все еще крепко держал меня в руках, видимо,
опасаясь повторной атаки духов.

- Позвольте, - растерянно сказал доктор. - А где же Владимир Львович?

Со стороны коридора донеслась знакомая мелодия:

"Его превосходительство любил домашних птиц

И брал под покровительство хорошеньких девиц".

В комнату вошел Влад, насвистывая бодрый мотивчик. В одной руке он
держал пузатую бутылку, а в другой - ведерко из-под шампанского, наполненное
коньячными рюмками.

- Я подумал, что небольшая доза хорошего бренди нам не помешает в
трудную минуту.

После третьей дозы коньяка настроение улучшилось, и духоборцы даже
посмеялись над своими нелепыми страхами.

- Эмма Францевна, а ведь Вы должны знать этого поэта и его сестру, -
сказал Аркадий Борисович, похохатывая. - А может быть, это Вы были сестрой и
участницей экспроприаций?

Бабушка натянуто улыбнулась.

- Доктор, Вы выдумщик. Я физически не могла присутствовать в 1911 году
во Франции, так как родилась в 1937 году и впервые побывала за границей в
постсоветские времена.

- Как же так, - обескуражено пробормотал он. - А Ваши рассказы про те
времена?

- Ах! Какой Вы наивный человек, - всплеснула Эмма Францевна руками. - Я
просто люблю маленькие мистификации. А знания мои того периода объясняются
очень просто: я долгое время проработала в архивах музея Революции, и по
роду своей деятельности ознакомилась практически со всей мемуарной
литературой того периода.

Первым засмеялся Влад:

- Эмма Францевна, Вы великая актриса! Я преклоняюсь перед Вами!

Обстановка разрядилась.

- Нет уж, позвольте, - опять заговорил доктор. - В таком случае, Вам,
наверняка, приходилось читать в воспоминаниях революционеров о поэте и его
сестре. Возможно, Вы даже знаете их имена!

- К сожалению, должна Вас огорчить. Либо я не обратила внимания на этот
персонаж, либо все сведения об этом человеке и его революционной
деятельности проходили под грифом "секретно". Не исключено, что к тем же
выводам, что и Бурцев-старший, пришли люди из органов и прибрали партийный
фонд к рукам... Пожалуй, нам необходимо выпить по чашечке кофе... Глаша,
накрой, пожалуйста, в зимнем саду.

Все шумной гурьбой побрели вниз. Я же спустилась по боковой лестнице на